выделенного моей семье коттеджа этим утром я нашел три тела. Они были вмурованы в бетонный пол. Мужчина, женщина и ребенок. Я думаю, это Магне Хеллан и его семья.
– Ваш дом на Гренсен?
– Он самый.
– Как вы их обнаружили?
Лео замялся. Осознание того, что он несколько часов был другим, пугало его.
– Ну, я изменился, как и все. И похоже, отрыл их. И видимо, часть сожрал. Если уж говорить откровенно.
Берит вынула служебный блокнотик и на чистом листе вывела: «ТРИ ТЕЛА. ГРЕНСЕН. МАГНЕ И СЕМЬЯ». Убрала.
– Есть подозрения по поводу того, кто мог это сделать? – поинтересовался Лео и потянул руку к заднему карману штанов, словно тоже намеревался достать что-то для записи. Но рука вернулась пустой. – Не хотелось бы случайно натолкнуться на этого психопата.
– Этого психопата сейчас готов растерзать любой лиллехеймовец. Микаэль Скоглунн, он же Шакальник, выпускавший этой ночью волков. Проходил по делу о пропаже Хеллана и его семьи еще в две тысячи восемнадцатом. Его отпустили за недоказанностью обстоятельств. Какое-то время он преследовал Магне, требуя, чтобы тот не закрывал шахту. Даже домой к нему пару раз заявлялся. А потом Магне пропал.
Лео выглядел потрясенным. Он схватил чистый листик со стола и сделал себе пометку.
– Надо же, почти пять лет.
Берит наконец-то встала. Ей хотелось хоть двадцать минут побыть без служебного ремня, от которого на поясе, наверняка, уже остались уродливые отпечатки.
– Мне необходимо привести себя в порядок, – сказал она.
– Да, конечно. – Лео тоже поднялся.
– Вы пойдете на охоту?
– Звучит мелодраматично. Но да, я пойду. Я должен быть свидетелем этой истории от начала и до конца.
– Тогда запишите в своей книге, что у меня груди побольше.
– А вы циничны.
– Страх смерти убивает любой стыд.
Они невесело рассмеялись, после чего каждый отправился по своим делам.
88. По-семейному
– Мам, ты уверена?
– Да. Мы с твоим отцом хотим, чтобы ты по ночам находился здесь.
Дима с сожалением посмотрел на Диану. Глаза той наполнялись слезами, которые с уверенностью можно было назвать крокодиловыми. Он приготовился к неизбежному и не ошибся: Диана обняла его и поцеловала в макушку. В следующую секунду Диму охватил жгучий стыд. Сидевшие рядом Арне, Дэгни и Франк с жадностью смотрели на эту сцену. Только Андеш не проявил интереса. Старший из братьев Нурдли с открытым ртом читал старый комикс.
Диана ощутила, что сыну неловко, и поняла, в чём дело. В конце концов, она была хорошей матерью. Во всяком случае, она в это верила.
– Ну, чего замерли? – обратилась она к ребятам и выдавила самую нежную улыбку, какую только могла. – Идите, я вас обниму.
Франк дернулся и замер, боясь, что Арне поднимет его на смех. Однако Петтерсон первым кинулся к Диане и сел справа от нее. Его накрыла теплая рука. Арне заулыбался. Сейчас мам не выбирают. Франк и Дэгни бросились за своей порцией ласки и пристроились в ногах женщины, хоть пол муниципалитета и загрязнили за последние сутки.
Диана посмотрела на Андеша, который с недоверием вытаращился на этот аттракцион родительской любви.
– Андеш, верно?
– Андеш – это верно, да.
– Иди сюда, Андеш.
Он присоединился к остальным, и Диана каждого поцеловала в макушку, как сына. Андешу поцелуй пришелся прямо в шрамы на голове, и Диана коснулась их губами без страха или отвращения.
Подошел сияющий Лео.
– Сообщил сержанту о телах, а еще иду на охоту, – с бодростью отрапортовал он.
– Вы собрались на охоту? – уточнил Арне, не особо стараясь скрыть сомнения. – Вы же писака.
– Вообще-то, среди писак много охотников, – заметил Франк. – Тот же старик Хемингуэй, к примеру.
– Папе Димы это нужно, потому что он пишет ужасы – чтобы вы оба могли хорошенько просраться! – просветила Дэгни спорщиков и смутилась. Дернула себя за косичку, будто извиняясь за прямоту.
Диана рассмеялась:
– Это верно, Лео иногда действует лучше всякого слабительного.
– Кто-то же должен рассказать историю Лиллехейма. – Лео взглянул на сына. – Шеф, ты ведь понимаешь, почему будешь спать здесь?
– Чтобы ты мог спокойно писать ужастик?
Лео вытаращил глаза и схватился за промежность, делая вид, будто только что получил удар по самому дорогому. Все расхохотались. Отсмеявшись, Диана открыла рот, чтобы произнести одну из своих утомляющих речей о пользе теплых одеял и горячей пищи. Но ее остановил приход хозяйки кафе «Мохнесс».
Хелен держалась с достоинством, ничуть не смущаясь бридж и футболки со следами, оставшимися от готовки. Она поздоровалась и нашла глазами старшую дочь. Улыбнулась.
– Фрида останется со мной. – Голос Дэгни напоминал змеиное шипение, и Лео с Дианой встревоженно переглянулись.
– Я только «за». Просто хотела кое-что сказать тебе, как мать – дочери.
Дэгни машинально подставила ухо, когда Хелен наклонилась к ней. Краем глаза девочка убедилась, что Фрида по-прежнему играет с Лукасом и Ингри. Пес проявлял живейший интерес в поисках верного кулачка с печеньем.
– Когда у тебя в последний раз были месячные, Дэгни-и-и-и-и-и? – В шепоте Хелен прокатились катышки рычания.
После этого она распрямилась, помахала всем ручкой и отправилась к поджидавшему Оскару.
У Дэгни перехватило дыхание от страха. Живот занемел, будто туда сделали укол новокаина. Она вдруг осознала, что никогда по-настоящему не понимала матери. Зато теперь всё было предельно ясно: Хелен не только помнила прошлую ночь, но и намеревалась прикончить собственных дочерей.
И ночь волков идеально подходила для этого.
89. Предвкушение Шакальника
Прошла волна животного тепла, и Микаэль открыл глаза. Поглощенная темнотой «Гунфьель» напоминала ему материнскую утробу – каменное и жестокое место женщины, что, подобно горе, тоже выдавливает сокровища во внешний мир. Он настолько привык к тьме за эти часы, что вполне мог ослепнуть, окажись на солнце без темных очков.
У административной кабинки больше ничего не происходило, но это не означало, что Сифграй закончила. Оттуда всё еще тянуло медными монетами, словно во тьме покоился кровоточащий клад.
– Это всего лишь пыль на кровавых башмачках, детка. Пыль и кровь на наших губах, любимая! Но мы не плачем, потому что луна не прощает слёз, детка. – В шахте пелось несколько иначе, но Микаэль всё равно ощущал себя великим бардом, складывавшим бесконечную балладу. Он поднялся, нащупал прислоненное к стене кайло и побрел к выходу. – Твоя рука в моей, малышка, и лунный свет подарит нам кольца. Как же приятно качать луну на груди, детка. Отпусти ее! Смотри, как всходит одинокая душа гор!
Сифграй с терпеливостью камня застыла у входа. Массивная тень, питающаяся плотью маленьких человеческих надежд. Теперь и Микаэль услышал то, что привлекло внимание древней волчицы. Снаружи слышались возбужденные голоса. Пока еще слабые и далекие – музыкальные песчинки, что вырастут в настоящие хриплые вопли.
Микаэль ощерился и пожалел, что его никто не видит в этот момент. Он едва не запрыгал от возбуждения. Если бы он слышал выступление Эджила, когда тот заявил собравшимся в муниципалитете, что Сифграй стала сильнее, то непременно угостил капитана «Кунны» выпивкой. Но мертвых принято угощать
