Рядом с нашей лодкой стоял Авитас. Стиснув челюсти, он настороженно глядел на старика. Только это и выдавало, как он расстроен. Его гнев отчасти успокоил меня – во всяком случае, я не одинока в своих переживаниях. Когда я подошла ближе, Авитас поймал мой взгляд и коротко кивнул. Надзиратель ему уже все рассказал.
– Не помогайте Коменданту, Надзиратель, – сказала я без предисловий. – Не давайте ей того влияния, которого она хочет.
– Вы меня удивляете, – промолвил Надзиратель. – Неужели вы так преданы Маркусу, что не признаете Керис Витуриа Императрицей? Глупо. Вряд ли переход власти прошел бы без сучка без задоринки, но со временем народ принял бы ее. В конце концов, она подавила революцию книжников.
– Если бы Коменданту суждено было стать Императрицей, – возразила я, – Пророки ее бы и выбрали вместо Маркуса. Она не станет торговаться. Стоит ей только завладеть властью, как она тут же начнет карать все кланы, какие когда-либо переходили ей дорогу. В Империи вспыхнет гражданская война, которую сейчас едва удалось предотвратить. К тому же она хочет вас убить. Она сама это сказала при мне несколько недель назад.
– Я и сам знаю, что не по нутру Керис Витуриа, – признал он. – Не слишком разумно, учитывая, что мы служим одному и тому же хозяину, но ей, полагаю, само мое существование внушает тревогу. – Надзиратель пожал плечами. – Помогу я ей или нет – это не имеет значения. Она все равно устроит переворот. И вполне вероятно, в этом преуспеет.
– Значит, я должна остановить ее.
Мы подошли к главной теме нашего разговора. Я решила говорить прямо. Если Комендант намерена устроить переворот, у меня нет времени на экивоки.
– Отдайте мне Элиаса Витуриуса, Надзиратель. Я не могу без него вернуться в Антиум.
– Ах да. – Надзиратель постукивал кончиками пальцев друг о друга. – Тут может возникнуть одна трудность, Сорокопут.
– Чего вы хотите?
Надзиратель пригласил жестом спуститься с ним к одному из доков, подальше от Харпера и масок. Северянин резко покачал головой, когда я последовала за Надзирателем, но у меня не оставалось выбора. Когда мы отошли достаточно далеко, чтобы поговорить без лишних ушей, старик повернулся ко мне.
– Я слышал, Кровавый Сорокопут, что у вас есть особое… умение. – Он впился в меня жадным взглядом. По спине пробежал холодок.
– Не знаю, что вы слышали, но…
– Не оскорбляйте мой интеллект. Врач Блэклифа Титиниус – мой старинный приятель. Недавно он поделился со мной невероятной историей исцеления, которой стал свидетелем, работая в Академии. Элиас Витуриус был на волосок от смерти, но южные припарки вернули его к жизни. Однако когда Титиниус опробовал свои припарки на другом пациенте, это не сработало. И он заподозрил, что исцеление Элиаса связано с чем-то… с кем-то еще.
– Что ты хочешь?
Я потянулась к оружию.
– Хочу изучить твою силу, – ответил Надзиратель. – Хочу понять ее.
– У меня нет времени для твоих опытов, – отмахнулась. – Отдай мне Элиаса, и мы поговорим.
– Если я отдам Элиаса, ты просто скроешься с ним, и все, – сказал Надзиратель. – Нет, ты должна остаться. Несколько дней, не больше, затем я отпущу вас обоих.
– Надзиратель, – я начала закипать, – в Империи зреет чертов переворот, который ее уничтожит. Я должна вернуться в Антиум и предупредить Императора. Но я не могу вернуться без Элиаса. Отдай его мне, и, клянусь кровью и плотью, я вернусь сюда для твоих… наблюдений, как только все наладится.
– Серьезная клятва, – произнес Надзиратель. – Но я чувствую, твои намерения не так уж благородны.
Он задумчиво погладил подбородок. В глазах горел жуткий свет.
– Какая завораживающая с философской точки зрения дилемма встала перед тобой, Кровавый Сорокопут. Если останешься здесь для моих опытов, велик риск, что в твое отсутствие Империю захватит Керис Витуриа. Если вернешься в Антиум – предотвратишь переворот и спасешь Империю, но тогда рискуешь своей семьей.
– Это не игра, – проговорила я. – На кону стоит жизнь моей семьи. Черт возьми, Империя на кону. И если ни то ни другое для тебя не имеет значения, подумай о себе, Надзиратель. Думаешь, Керис, став Императрицей, позволит тебе здесь прятаться? Она убьет тебя при первой же возможности.
– О, я думаю, известные мне секреты Империи покажутся ей весьма убедительными.
Я посмотрела на старика, чувствуя, как во мне клокочет ненависть. Смогу ли я силой ворваться в Кауф? Авитас хорошо знал эту тюрьму. Он провел здесь годы. Но нас лишь двое, тогда как крепость Надзирателя кишит солдатами.
Затем мне вспомнилось, что говорил Каин в тот день, когда Маркус велел мне привести ему Элиаса.
«Ты будешь преследовать Элиаса и найдешь его. За это время ты многое узнаешь: о себе, о твоей земле и твоих врагах. Эти знания необходимы для того, чтобы Империя выстояла. Они необходимы и для твоей судьбы».
Вот это он и имел в виду. Я пока не поняла, что узнала о себе, но увидела, что происходит с моей землей, с Империей. Я поняла, что затевает мой враг.
Для чего мне нужно привезти Элиаса к Маркусу? Для того чтобы тот казнил его и тем самым показал свою силу. Для того чтобы Император выглядел победителем. Но добиться этого можно ведь не только казнив Элиаса, но и подавив переворот, затеянный той, что держит в страхе всю армию. Если мы с Маркусом свергнем Коменданта, патрицианские кланы побоятся встать у него на пути. Гражданской войны удастся избежать, и Империя будет в безопасности.
Ну а что касается Элиаса… Внутри у меня все сжалось при мысли о том, что он в руках Надзирателя. Но я не могла больше о нем заботиться. Кроме того, я знала своего друга. Надзиратель надолго его не удержит.
– Империя на первом месте, старик, – произнесла я. – Придержи пока Витуриуса, потом займемся твоими опытами.
Надзиратель взглянул на меня без всякого выражения.
– Неопытность – надежда нашей юности, – пробормотал он. – Они дураки. Они ничуть не умнее нас. Из воспоминаний Раджина из Серры, одного из немногих книжников, достойных цитирования. По-моему, он написал эти строки незадолго до того, как Таиус отрубил ему голову. Если ты не хочешь, чтобы Император повторил судьбу Раджина, тогда тебе лучше идти.
Он подал знак своим людям, и в следующую секунду они выскользнули из сарая, захлопнув за собой дверь. Авитас молча подошел ко мне.
– Витуриуса у нас нет, зато есть переворот, который необходимо остановить, – подытожил Авитас. – Хотите поделиться своими соображениями сейчас или по дороге? – спросил он.
– По дороге. – Я шагнула в лодку и взялась за весло. – У нас уже нет времени.
48: Лайя
Кинан – Князь Тьмы. Джинн. Демон.
Я повторяла эти слова в уме, но никак не могла осознать их. Холод пробирал до самых костей. Я опустила глаза и с удивлением обнаружила, что стою на коленях в снегу. Встань, Лайя. Я не могла пошевелиться.
Я ненавижу его. Небеса. Ненавижу его. Но я его любила. Я коснулась предплечья, там, где носила браслет, как будто этим могла вернуть свой талисман. И снова словно увидела перевоплощение Кинана, услышала насмешку в его изменившемся голосе.
«Он ушел, – сказала я себе. – Ты все еще жива. Элиас и Дарин в тюрьме, и без тебя им оттуда не выбраться. Ты должна спасти их. Вставай».
Может быть, в горе как в бою: хлебнешь его с лихвой и закалишься. И в следующий раз, когда горе настигнет тебя, словно эскадрон несущих смерть меченосцев, ты ожесточишься изнутри, приготовившись к агонии разбитого сердца. Когда оно обрушится, будет больно, но уже не так сокрушительно, потому что в тебе больше не осталось слабости, только гнев и сила.
Какой-то частью души мне хотелось вспомнить каждое мгновение, что я провела с этим существом. Он выступал против задания, которое поручил мне Мэйзен, потому что хотел, чтобы я осталась одна, наивная и слабая? Он спас Иззи, потому что знал, что иначе я никогда его не прощу?
Не думать. Не рассуждать. Действовать. Вставай.
Я поднялась. Поначалу я не знала, куда направляюсь, лишь бы уйти подальше от пещеры. Дрожа от холода, по колено утопая в сугробах, я шла вперед, пока не наткнулась на следы, оставленные Элен Аквиллой и ее людьми. По их следам я выбралась к реке и бездумно пошла вниз по течению, пока из-за деревьев мне навстречу не вышел человек с серебряным лицом. Маска. Внутри у меня все сжалось, но я взяла себя в руки и выхватила кинжал. Маска поднял руки.
– Мир, Лайя из Серры. – Это был один из людей Аквиллы. Не тот, светловолосый, и не тот, красивый. А тот, что напоминал только что наточенное лезвие топора. Он же наблюдал за мной и Элиасом в Нуре.
– Я должна поговорить с Кровавым Сорокопутом, – произнесла я. – Пожалуйста.
– Где твой рыжий друг?
– Ушел.
Маска моргнул. Я не увидела в нем привычной холодной неумолимости, что показалось мне очень странным. Светло-зеленые глаза смотрели почти с сочувствием.
