ограбленного магазина. Иногда ее сменял ставший заикой любитель «красненького». Нашей группе поиска отводился отрезок «Брода» между Ворошиловским и Буденновским проспектами.23 февраля 1964 года компанию пополнил дружинник-энтузиаст Женя Тарасов, рабочий НИИ Технологии машиностроения. В половину одиннадцатого, проклиная стылую сырость и грязную жижу под ногами, мы проходили мимо ресторана «Московский». Внезапно, продавщица, охнув, указала взглядом в сторону заведения. Затем, преодолев спазм, прошептала: «Он!».
Один из налетчиков стоял на ступеньках у входа в ресторан. Как оказалось в дальнейшем, это был не работавший, судимый за кражу, А. Левейкин. По показаниям свидетелей, именно этот парень орудовал пистолетом.
Далее по команде Смолы Женя Тарасов (сильно близорукий, не отличавшийся здоровьем)и продавщица устремились на поиски сотрудников милиции в форме. Мы с Сашей оставались на месте под прикрытием немногочисленных гуляющих. Внезапно из толпы появился соучастник Левейкина, по фамилии Зыков. Вместе они вошли внутрь «Московского». Милиционера в форме еще не было, однако ждать далее представлялось опасным. Не исключено, что налетчики замышляли новое нападение на ресторан. Это предположение впоследствии подтвердилось. Наметив на ходу план действий, мы со Смолой вошли в вестибюль.
Левейкин и Зыков, не раздеваясь, стояли у двери зала, спиной к гардеробу. Расстегивая на ходу пальто, я прошел мимо них в сторону гардеробщика. Саша направился в сторону Левейкина. Тот, чутьем уловив опасность, опустил руку за полу пальто. Моей первоначальной задачей было удержать стоявшего рядом Зыкова, к которому я подошел сзади. Однако в этой ситуации задумка менялась. Обойдя Зыкова, я (каюсь, рефлекс) ударил Левейкина сбоку в челюсть. На борьбу времени не оставалось, к тому же, налетчик был тяжелее и выше меня ростом. Левейкин повис на поручне «маятниковой» двери и стал раскачиваться с нею внутрь зала и обратно. Саше удалось вытащить у него из-за пояса пистолет и сунуть оружие в карман своего утепленного плаща. Зыков стоял не шелохнувшись. Находившиеся в вестибюле посетители молча прижимались к стенам. В это время появился Женя Тарасов с милиционером.
Заметка из университетской газеты
Страж порядка действовал непредсказуемо: взмахнув телескопической дубинкой, отчего длина спецсредства увеличилась втрое, нанес хлесткие удары по спине и руке Смолы, удерживавшего в объятиях Левейкина (рубцы сохранялись долго). В какой-то мере действия постового можно было понять. Одеждой и лицом Левейкин выглядел представительнее Саши. Понять сходу, кто из них опер, милиционер не смог.
Позже, во время допроса в качестве свидетеля следователь информацию об обоих ударах (по челюсти Левейкина и спине Саши) обошел молчанием. В протоколе мои действия назвались борцовским захватом (а в благодарственном письме милиции – находчивостью). Левейкин на меня не жаловался, согласившись, что таким способом я уберег его от большой беды – возможного применения оружия. Третий участник разбойной группы, Н. Мищенко, в тот вечер остался дома.
Забавный факт. Впервые услышав фамилию Смола, Левейкин констатировал: «Удачный псевдоним себе выбрал, опер».
Сообщения о задержании преступников опубликовали несколько газет. Смолу и меня наградили денежными премиями (по 100 рублей). Из этих денег я купил галстук, а Саша кофточку своей Евдокии. Остальное было потрачено на совместный вечер сотрудников отделения уголовного розыска Кировского РОМ в ресторане. В завершение застолья опер – скандалист Валентин Васильев стал утверждать, что наше везение было несправедливым, и на самом деле задержать преступников предстояло ему. Спор едва не перерос в драку, но Васильева осадили сослуживцы.
В университет пришло благодарственное письмо, после которого секретарь парткома Евгений Николаевич Осколков, преподававший на нашем курсе нелюбимый мною предмет – историю КПСС, неоднократно дарил мне билеты на престижные мероприятия. Эти знаки внимания вызывали чувство неловкости, так же, как и газетные утверждения о том, что мой поступок является результатом воспитательных усилий партии и комсомола.
Впоследствии приязненное отношение Евгения Николаевича испарилась после моего опрометчивого высказывания на семинаре, посвященном хрущевским новеллам в партийном руководстве экономикой. Во время обсуждения решения Пленума ЦК КПСС о разделении партийных организаций на промышленные и сельские я предположил, что следующая специализация разделит обкомы и райкомы на мужские и женские. По выражению лица Е. Н. Осколковая понял, что сморозил нечто, выходящее за допустимые пределы.
Новочеркасские события июня 1962 года
В начале 1962 года соседом А. Смолы по кабинету стал стажер Слава Гальчун. Родился Вячеслав в Кубанской станице, где жил до окончания средней школы. Срочную службу в Армии прошел в должности воздушного стрелка-радиста окрестностях Мурманска. Демобилизовавшись, в 1962 году, поступил на заочное отделение нашего факультета, устроился на службу в милиции. Поначалу был зачислен в штат группы оперативного дивизиона борьбе с карманными ворами капитана Казначеева. Там прошел в «курс молодого бойца», получил начальные знания и практический опыт. Неоднократно пересекался по службе с самодеятельной группой «Мэтра» – С. Ф. Ширяева. Делясь впечатлениями о службе в дивизионе, Слава признался, что мысль о ее сходстве с работой ассенизатора возникла в самом начале в день поимки карманницы – цыганки. Эту Ромалэ-Чавалэ Слава и напарник держали за руки, не позволяя выбросить украденный кошелек. Не имея возможности вырваться, воровка беспрерывно выкрикивала ругательства, перемежая слова плевками в сторону Гальчуна.
«Представляешь, – вспоминал он. – Вся левая сторона плаща блестела от слюней, как елка с игрушками».
После обкатки в оперативном дивизионе, Славу перевели в ОУР Кировского РОМ. Офицерского звания Вячеслав не имел и числился рядовым милиционером.
Слава уволился из милиции в начале 1963 года по причине, о которой расскажу далее. Затем работал слесарем на заводе. В 1965 году стал следователем прокуратуры граничащего с Ростовом г. Аксая. В конце концов судьба свела нас в системе КГБ.
Днем 2 июня 1962 я пришел в райотдел для участия в накануне оговоренном субботнем мероприятии. К удивлению, здание было непривычно безлюдным. Дежурный рассказал, что личный состав всех подразделений направлен в Новочеркасск для обеспечения общественного порядка. Что там происходило, никто не знал. По приказу областного руководства табельное оружие было оставлено в отделе.
Первое известие с места событий пришло к вечеру того же дня, когда в Ростов привезли и с тяжелой травмой головы участкового уполномоченного Кировского РОМ Лешу Чернобровкина. Алексей прибыл в Новочеркасск в числе сотрудников, одетых в милицейскую форму. Местом развертывания группы был городской стадион. Собравшаяся там толпа стала забрасывать находящихся в открытых грузовиках милиционеров булыжниками. Увесистый камень попал в голову нашего участкового, не успевшего даже спуститься на землю.
О других событиях, происходивших в эти дни в бывшей столице донского казачества, я узнал из рассказов возвратившихся оттуда А. Смолы и В. Гальчуна. Ныне трагедия Новочеркасска описана в многочисленных публикациях,
