расконвоированных зэков-«химиков», работающих на строительстве химического предприятия. Эта чума по вечерам заполоняла улицы, терроризируя местное население. Мне подобная ситуация была знакома по Хмельницкой области. Там жители двух сел Теофипольского района, спасаясь от вечерних нашествий и бесчинств размещенных неподалеку «химиков», бросали дома и уезжали, кто куда мог.
Так вот, по рассказам Гены, на днях по дороге домой его встретили семеро таких «колонистов». Они шли по противоположной стороне центральной улицы Кирова. Сначала «химики» обратили внимание на незнакомого одинокого «мужика», по виду бюрократа, с портфелем, в длиннополом пальто и ондатровой шапке. Затем Гена услышал: «Эй, ты…! Иди сюда!».
«Я сначала хотел убежать, – признался Геннадий. – Потому, что справиться со всеми сразу не получится. А в толчее можно получить удар ножом. Но в пальто далеко не убежишь. Кроме того, в портфеле находились журналы спортшколы с расписанием занятий и списками боксеров. Бросать их постыдился. Пока раздумывал, трое пошли ко мне. Хорошо, что с небольшим интервалом. Уложил всех по очереди. Удивительно, что третий продолжал идти на удар даже после того, как предшественники прилегли на асфальт. Другие четверо смылись, угрожая скорой встречей. Пока шел домой, копилась злость. Там переоделся в куртку, надел шингарды (снарядные перчатки) и вернулся на местный «Бродвей» (отрезок ул. Кирова). Стал из переулка высматривать недобитую четверку. Ждал недолго. Они шли в толпе гуляющих, не обращая на меня внимания. Пока «химики» поняли, что происходит, двоих сбил с ног. За другими пришлось гнаться».
Перспективы тренерской работы Гены в Астрахани, по его словам, потускнели после триумфального возвращения на малую родину «Кузи». Речь шла об олимпийском чемпионе 1972 года боксере полулегкого веса Борисе Кузнецове. Прославленного земляка обласкали местные власти. Борис основал и возглавил собственную школу бокса, перетянул на себя финансирование и всех перспективных воспитанников.
Геннадий рассказал, что время от времени встречается в Ростове с бывшими сослуживцами по СКА. Некоторые из них стали слабаками из-за дружбы с «зеленым змием». Прошлым летом бывшая команда ездила по приглашению в Кабардино-Балкарию. Там, во время отдыха в горах, перебравший сухого вина Лев Мухин, по незнанию помочился на священный камень, за что чуть не лишился жизни. Его, бывшего тяжеловеса, серебряного призера олимпиады, едва не задушил сухопарый 70-летний горец.
«Еле оторвали от шеи», – уточнил Гена.
Напоследок Гена приглашал приехать летом для совместной рыбалки в дельте Волги. Это была наша последняя встреча.
Ныне упоминание о Геннадии я нашел лишь на одном из астраханских интернет-форумов. Автор записи, датированной 5-м августа 2011 года, сообщил, что когда-то в «Буревестнике» (видно, перешел из «Динамо») тренировал боксеров Геннадий Иванович Янов.
Его соперник по тренерскому цеху «Кузя» – Борис Георгиевич Кузнецов, 1947 года рождения, умер в 2006 году. Из материалов форума известно, что основанная олимпийским чемпионом школа бокса и турнир его памяти пришли в упадок из-за отсутствия средств. Исчезли бывшие воспитанники и почитатели. А на могиле боксера-самородка, даже спустя три года после смерти, не было ни памятника, ни ограды.
Уголовный розыск
Возвращаясь в прошлое, с благодарностью вспоминаю о знакомстве изнутри с кухней оперативно-розыскной деятельности в качестве внештатного оперуполномоченного отделения уголовного розыска Кировского РОМ. В те годы областное и районное милицейское руководство рассматривало внештатников из числа студентов юрфака, как весомую вспомогательную часть оперативных сил. Поощрительное отношение к взаимодействию штатных сотрудников со студентами – юристами определялось партийными установками на расширение участия общественности в охране порядка. К тому же, студентам старших курсов, обладавшим правовыми познаниями и навыками подготовки документов, можно было доверить часть доследственной писанины по проверочным материалам, высвободив время оперов-практиков для других насущных задач. И наконец, к студентам присматривались, как к возможным кандидатам на пополнение милицейских рядов.
Доверие со стороны милицейского руководства подтверждалось выданными нам удостоверения на стандартном бланке сотрудника органов внутренних дел. Единственное отличие этого документа от удостоверения штатных милицейских работников заключалось в содержании графы «состоит в должности». В ней перед словами «оперативного уполномоченного» была малозаметная для посторонних приписка «внештатного», которую не всегда замечали и сами сотрудники милиции.
Специфические знания и опыт мы приобретали, участвуя вместе с операми-напарниками в выездах на происшествия во время вечерних и воскресных дежурств. Были также совместные рейды по притонам и злачным местам, профилактические беседы с «подучетным контингентом» из числа судимых и других антиобщественных персонажей, участие в поисковых мероприятиях, а иногда и в засадах. Я работал в паре с младшим лейтенантом милиции Сашей (Александром Алексеевичем) Смолой. Во время срочной службы в армии на Александра долю выпало участие в венгерских событиях 1956 года.
По рассказам напарника, накануне этой переделки его мотострелковая часть, выехала на уборку колхозной картошки и стояла лагерем у села в Смоленской области. Однажды последовали сбор по тревоге, погрузка в товарные вагоны на ближайшей станции и движение в неизвестном направлении. В дороге личный состав получил погоны и петлицы пограничных войск, которыми было приказано заменить знаки различия мотострелков. На одной остановке рядом оказался встречный санитарный эшелон, из окон которого что-то кричали раненые. Иногда можно было разобрать призывы «дать им!». Однако, смысл происходящего был не понятен. Через несколько минут санитарный эшелон ушел.
О прибытии в Венгрию узнали после занятия обороны на Австрийской границе. На тот момент разделявший государства рубеж не охранялся. В Венгрию беспрепятственно валили тысячи вооруженных фашистских недобитков, «добровольцев», «легионеров» и «волонтеров». Из рассекреченных теперь на Западе материалов известно о переброске в эту страну через «нейтральную» Австрию двадцати с лишком тысяч бывших солдат и офицеров хортисткой (союзной фашистскому рейху) армии, прошедших специальное обучение в лагерях ФРГ, Франции, Канады, Англии и некоторых других государств. Еще 11 тысяч человек «экспедиционного корпуса» сосредоточились вблизи венгерской границы. Нелегальные «прогулки» в Венгрию для встреч с «повстанцами» совершили шеф ЦРУ США У. Донован и будущий президент США Р. Никсон.
Немногочисленные подразделения Советской Армии, выведенные на улицы Будапешта на помощь венгерской милиции с оружием, но без патронов, были разоружены «добровольцами». Кстати, «революционный порыв свободолюбивого венгерского народа» совпал с резкой активизацией враждебного СССР вещания разных радиоголосов. Кроме того, воздушные течения занесли на территорию Союза воздушные шары с листовками из «свободного мира». Эти шары долетали не только до Белогородки. Летчики 562 истребительного авиационного полка (ИАП), по словам Ф. П. Федотова, вылетали на их перехват и в окрестностях Крымска.
Подразделение Александра закрывало венгерскую границу с боями. Правда, «хортисты», обнаружив, что Советские войска получили приказ открывать огонь на поражение, не упорствовали. В боях с этой публикой Саша получил отметину – шрам на лбу вследствие касательного пулевого ранения.
