class="p1">На должность оперативного уполномоченного уголовного розыска Саша попал через 4 года службы, пройдя ступеньки рядового милиционера и участкового уполномоченного. Продвижению способствовали прирожденный талант сыщика, азарт и доля везения. Правда, уже тогда я заметил, что удача сопутствует таким как он, напористым энтузиастам. У него не раз получалось раскрывать «висяки», на которые махнули рукой пессимистичные коллеги. В активе Смолы числился лично выслеженный и задержанный в одиночку рецидивист-убийца, вооруженный пистолетом. При задержании Саша получил огнестрельное ранение в руку, но, несмотря на потерю крови, сумел привести душегуба в отдел. Было множество, вроде бы случайно раскрытых краж, грабежей, разбоев и телесных повреждений.
При мне Саша поступил на заочное отделение нашего факультета, но вскоре оставил учебу. Сидение над книгами, контрольными и курсовым работами не было его стихией. Не хватало времени и терпения. Усидчивости мешала и бьющая через край энергия. Поговорка «опера кормят ноги и глаза» – это про него. Бо́льшую часть служебного времени Саша проводил в «поле», общаясь с т. н. подучетным контингентом своей зоны. Пользовался у этой публики уважением за справедливость и твердое слово. Внимательно наблюдал, чутко подмечал, и по мере умения предупреждал «замышляющих». Такой режим работы одобрял и поддерживал начальник ОУР сыщик с довоенным стажем майор Г. К. Петровский.
Открытый и дружелюбный характер Саши не портили спартанские условия быта. Побывав в гостях, я поразился перенаселенности жилища семьи. В крохотной однокомнатной квартирке-«Хрущевке», кроме Саши, жены Евдокии и двух малолетних детей, жили брат-студент и древняя старушка – бывшая нянька Саши. Старушка не была родственницей, но оставлять ее на одинокую жизнь в поминаемой теперь недобрым словом станице Кущевской, братья считали неправильным. Единственная комната с отгороженной пологом двуспальной кроватью днем использовалась в качестве гостиной. Ночью в ней базировались супруги с детьми. Местом ночлега няньки была кухня. Брат спал в закутке-прихожей на раскладушке, упираясь ногами во входную дверь. Для того, чтобы выйти из квартиры ночью (а вызовы случались часто) следовало предварительно поднять брата со спального места. Поскольку предшествующая жизнь опера тоже прошла в условиях скромного достатка, обойденным судьбой он себя не чувствовал. Был уверен в наступлении обещанных партией лучших времен.
Из многочисленных примеров сыскной удачи Саши укажу на первое из запомнившихся событий. Речь идет о случае, в котором переплелись пресловутое везение с постоянной работой по сбору оперативно значимой информации.
В один из слякотных вечеров февраля 1962 года, во время оперативного дежурства Саши по райотделу, из неотложки сообщили о поступлении пациента с тяжким телесным повреждением – проникающим ножевым ранением в полость грудной клетки. Потерпевший – курсант Ростовской мореходки, рассказал (протокол заявления по причине нелюбви Саши к писанине, составлял я), что на углу улицы Энгельса и проспекта Соколова заступился за пожилую супружескую пару, над которой измывался подвыпивший детина. В ответ на замечание курсанта тот достал финку. Потерпевший использовал для обороны форменный ремень с латунной бляхой. Защититься от ножа, будущий моряк не сумел, однако это не помешало курсанту «достать» нападавшего ребром пряжки по лбу (на бляхе остались следы крови). Детина скрылся в сторону улицы Суворова. Мореход указал, что шею неизвестного украшал длинный белый шарф.
В коридоре неотложки Саша заметил: «Вчера ко мне на профилактику (беседу) «Орел» приходил, с белым шарфом. Поехали, посмотрим на эту птицу».
«Орел», парень лет 20-ти по фамилии Орлов, жил на улице Суворова. Этот недавно вернувшийся из мест лишения свободы тип имел статус «авторитета» у окрестных «неблагополучных» подростков.
Предположение Смолы о причастности к преступлению «Орла» оказалось верным. «Авторитет» вышел из комнаты с забинтованным лбом. В нанесении ножевого удара курсанту признался сразу. Далее, не успев доехать до райотдела, затеял торговлю, подобострастно именуя Смолу «дядей Сашей». Опустивший перья «Орел» просил оставить его на свободе. В обмен обещал назвать участников других нераскрытых преступлений.
В кабинете и вовсе расплакался, заявив, что повторения тюремной эпопеи не переживет. Решение об избрании меры пресечения от Смолы не зависело. Однако он обещал просить следователя о возможном снисхождении к виновному.
После этого «Орел» назвал трех «шестерок», совершивших накануне семь грабежей в соседнем Ленинском районе города. В этот вечер послужной список Смолы пополнился 8 раскрытыми преступлениями за одно дежурство.
Потом были наши с Сашей совместные засады, погони и задержания. Некоторые из этих мероприятий вызывали неуместным усердием снисходительную ухмылку сослуживцев. Однажды мы просидели половину зимней ночи на холодном чердаке многоэтажки, рядом с ковром, украденным из квартиры этого дома. Ждали вора, который должен был прийти за добычей. Ковер он умыкнул рано утром, пока хозяйка выносила мусор. Затем, поднявшись на чердак, оставил похищенное до наступления темноты и спустился на улицу через соседний подъезд.
Способ таких краж не отличался новизной. Смола нашел пропажу сразу, но попросил хозяйку подождать с возвратом имущества. Узнав о намерении Саши устроить засаду, коллега по отделению В. Васильев откровенно недоумевал: «Ну и ну! Хочешь из-за тряпки на чердаке ночевать? Отдай эту «красоту» хозяйке и успокойся».
Саша отвечал убедительным доводом: «Хочу знать, кто в моей зоне гадит. Сегодня «тряпку» уволок, а завтра сотворит что-нибудь похуже».
Вор пришел с напарником. В момент, когда он поднял рулон на плечи, Саша выстрелил из служебного «ПМ» в деревянное перекрытие, отметив такого рода салютом завершение мероприятия. Затем последовали неприятности. С вором случилась «медвежья болезнь» (эмоциональный понос). Смола получил выговор за нарушение порядка применения оружия.
К слову, существовавшее в то время в милиции взгляд на применение оружия совпадал с отношением черта к ладану. Во избежание последующих процедур служебного или уголовного расследования сотрудники предпочитали идти на преступников с голыми руками. Я не раз удивлялся сообщениям печати о сотрудниках, которые гибли от удара ножом или топором, не воспользовавшись имевшимся при них табельным пистолетом. Как правило, такие заметки завершались «утешительным» сообщением о посмертной награде неразумного смельчака медалью «За отличие в охране общественного порядка» или даже «За отвагу».
Саша к их числу не относился. Второй известный мне случай его стрельбы с нарушением правил произошел весенним вечером на улице Социалистической. Тогда тройка бесшабашных молодцов, двигаясь от парка Октябрьской революции в сторону проспекта Соколова, грабила по пути состоятельных, по виду, прохожих. Едва первый потерпевший успел добраться до райотдела, как на телефон дежурного стали поступать звонки последующих бедолаг. Таких было пять.
Дежуривший в ОУР Смола, не раздумывая, посадил потерпевшего в «Волгу» отбывавшего повинность частника и выехал навстречу обозначившемуся маршруту грабителей. Наш экипаж, не спеша, двинулся со стороны проспекта Соколова вверх по улице Социалистической. Штатный «ГАЗ-69» («раковая шейка») должен был катиться нам навстречу со стороны парка.
Обнаглевших гопников
