севардская воровка! – заявила она с обличительным видом.
– Я еще несколько месяцев назад предупреждала вас, что так и будет, – пожала плечами Далия, – у вас было полно времени, чтобы примириться с этой мыслью и найти себе другого любовника.
– Что? – танна Камилла едва не задохнулась от возмущения. – Да я…Я…Я расскажу обо всем королю, и можете мне поверить, уж он-то не…
Альда Монтеро не могла выбрать более неудачного момента для угроз, тем более угроз такого рода. Она даже не имела возможности закончить свою мысль. Быстро обернувшись по сторонам и убедившись в отсутствии свидетелей, Далия схватила ее за горло и принялась душить. Альда выкатила от изумления глаза, не сразу поняв, что происходит, затем все-таки сообразила и попыталась разжать пальцы нападавшей и оторвать их от своей шеи. Потерпев неудачу – нельзя было так просто разжать пальцы, которые почти три года отжимали после стирки монастырские гобелены, – они принялась наносить Далии беспорядочные удары. Та зажмурилась и усилила хватку. Она не сразу почувствовала, что в их интимное выяснение отношений активно вмешался некто совершенно посторонний, тоже пытавшийся отцепить ее от альды Монтеро. Сквозь подбадривающие вопли и улюлюканье Ирены до нее донесся мужской голос:
– Да что же вы, рыбонька, так вцепились-то в нее, точно в невестин букет, ну же, отпустите, бросьте ее, заразу. А то ведь она сейчас испустит дух, и вас отправят куда-нибудь в Пратт, а командор расстроится, да опять начнет лютовать, зачем нам все это?
Далия повернула голову и увидела перед собой лейтенанта Шевеля, державшего ее за руки. Тот, убедившись, что она вняла его увещеваниям и не проявляла больше намерения к смертоубийству, отпустил ее и стал поднимать с пола уже слегка посиневшую Камиллу.
– Если вы скажете кому-нибудь хоть слово, о том, что здесь произошло и о том, что вы знаете, я вас убью, – она обернулась к Шевелю, – и вам я бы тоже посоветовала держать язык за зубами.
Чуть пошатываясь, она отправилась на поиски воды и зеркала. Убедившись в том, что непоправимого вреда ее прическе и платью не нанесено, она вернулась в зал, и около получаса провела, улыбаясь во все стороны, весело болтая и танцуя. Король, обычно не засиживавшийся на праздниках, уже ушел, Сида также не было нигде видно, скорее всего, он был у короля, и Далия смогла немного выдохнуть. Затем, сочтя, что теперь никто не сможет заподозрить что-то неладное, она вышла на улицу, пройдя к фонтану, изображавшему фею Менассию, где ее должен был ждать Амато Мальвораль. Поэта на месте не оказалось, но на скамейке лежали скатанные в трубочку листы бумаги и карандаш. Сев на скамейку, Далия принялась ждать.
Ночной воздух немного привел ее в чувство. Мрачные тени постепенно рассеивались, уходя вслед за винными парами и уступая место головной боли и совершенно ясному осознанию того, что идея с шантажом Ивы Нелу очень плохая, и она зря все это затеяла. «Не надо было столько пить», со вздохом подумала она. Немного поколебавшись, она нашла в свитке чистый лист и принялась писать:
«Забудьте все, что я вам сказала, только крайняя степень отчаяния толкнула меня на этот ужасный поступок. Вы можете быть спокойны, я не причиню вам вреда и не стану причиной разлуки с вашим возлюбленным, пусть мое собственное сердце и будет разбито. Надеюсь, что когда-нибудь я смогу заслужить ваше прощение и снисхождение»
Она перечитала и осталась довольна результатом своих трудов: подобный стиль, судя по всему, был близок танне Нелу и должен был найти в ее сердце отклик. Однако внезапно ей пришло в голову, что попади это послание к неподходящим людям – например, к мужу, – оно способно причинить множество неприятностей своей получательнице, что было совершенно преждевременным. Скомкав записку и выкинув ее, она взяла новый лист и начала переписывать все заново, но занятие это прервал звук шагов и оживленные голоса. К фонтану вышла королева со своей свитой. Далия встала и сделала реверанс. Ее величество, не удостоив ее приветствием, остановилась у противоположной стороны фонтана, ее окружили придворные, в числе которых обнаружилась и танна Монтеро, уже вполне нормального цвета. Далия сочла за благо удалиться, чтобы не раздражать своим присутствием королеву.
Устроившись на скамейке в галерее, откуда она могла бы увидеть Амато, когда он вернется к фонтану, Далия переписала заново записку, окликнула знакомого пажа и наказала передать ее Иве Нелу.
Она встала и облокотилась на балюстраду, наблюдая за кучками придворных, разбредавшихся по саду и тянувшихся к выходу, уже запруженному каретами. В этот момент чьи-то руки обхватили ее сзади, и она, не задумываясь, со всей силы двинула по их обладателю локтем. Обернувшись, она увидела Сида, принявшегося преувеличенно громко кашлять.
– Знатной даме полагается слегка стукнуть чрезмерно галантного кавалера веером, – назидательно произнес он.
– Буду знать, в следующий раз добавлю еще и веером, – фыркнула Далия.
– Звучит заманчиво. Тебя долго не было в зале, – по своему обыкновению, безо всякого перехода спросил Сид.
– Я беседовала с альдой Нелу. Мы … прогуливались по коридорам…немного увлеклись и забыли о времени.
– Да? О чем же вы так увлеченно беседовали?
Он стиснул ее в объятиях и, заставив отступить на несколько шагов, прижал к колонне.
– О художниках, ревнивых мужьях-тиранах и чересчур настойчивых поклонниках, – ответила она, уворачиваясь от его поцелуев.
– Мне кажется, молва о тирании Нелу немного преувеличена. Я видел их только что. Он носится вокруг нее, словно обезумевшая бабочка, и совсем не похож на ревнивого мужа, у которого жена не меньше часа пропадала невесть где, при том что в этом бедламе, чтобы наставить кому-нибудь рога, обычно хватает пятнадцати минут. Будь я тираном, я не относился бы к этому так легкомысленно, – ему все же удалось завладеть ее губами, и диалог на некоторое время прервался.
– Судя по всему, у тебя есть определенный опыт в таких делах, – наконец, смогла произнести она.
– Просто я знаю обо всем, что здесь происходит, – ответил Меченый, отодвигаясь и глядя ей прямо в глаза. Продолжение было вполне ожидаемо: – А в какой момент вашей беседы к вам присоединилась альда Монтеро?
– В последний. И мы совершенно не сошлись с ней взглядами на живопись.
– Понимаю. В этой жизни люди готовы придушить друг друга и за меньшее.
– Меня очень расстроила ее позиция. Прости, тебе, конечно, все это неприятно, вы все же…
Он прервал ее:
– По-настоящему неприятно может стать тебе. Она обладает определенным влиянием при дворе, и королева к ней прислушивается.
– Она задирала меня последние два дня и в любом случае бы не
