улыбалась, однако была заметно бледна. Очевидно, что в силу своей набожности, она восприняла угрозу вполне серьезно, но Далии показалось, что она скорее испытывала облегчение при мысли, что ее ждет неминуемая расплата – как будто это давало ей моральное право грешить дальше.
х- В любом случае, будьте осторожнее. А теперь хватит предаваться печальным воспоминаниям, давайте вернемся к остальным, думаю, нас уже потеряли. Вон там ваш поклонник альд Кане притаился в кустах, – Далия решительно встала и отряхнула платье. Ива последовала ее примеру.
– Он ваш поклонник.
– О, я в этом уже не уверена.
Однако до альда Кане они не дошли: одна из фрейлин короолевы сообщила им, что ее величество желает с ними побеседовать.
Королева Сорина сидела на маленьком, обитом бархатом стуле и любовалась синей гладью реки, протекавшей у подножия холма. Над головой ее был растянут своего рода навес из белой ткани, оберегающий венценосную особу от солнца. При приближении Далии и Ивы составлявшие ей компанию фрейлины раскланялись и отошли в сторону. Девушки уселись на рассетеленное на земле тканое покрывало.
Они обсудили погоду, бедственное положение в стране и странную новую моду на рукава с разрезами. Далия, у которой как раз были рукава с разрезами, эту часть беседы пропустила.
– Как вам нравится моя вышивка? – спросила королева, протягивая им кусок ткани, на котором была изображена древняя царица Фессалия. Девушки немедленно заверили ее величество, что ничего прекраснее в своей жизни они не видели.
– Никогда раньше не любила вышивание, но оказалось, что это чрезвычайно успокаивающее занятие, – произнесла Сорина, задумчиво разглядывая вышивку, – как раз то, что необходимо в моем нынешнем положении.
Ива в страхе взглянула на подругу и принялась нервно теребить руки. Далия попыталась взглядом внушить ей спокойствие, которого сама, впрочем, не испытывала.
– Фессалия была великой царицей, – продолжила королева, словно не замечая этой пантомимы, – она примирила противоборствующие партии и принесла Бреле мир и процветание. Мир был бы гораздо более приятным местом, если бы им правили женщины. Мужчины слишком воинственны и себялюбивы. Вы не согласны со мной, танна Эртега? – она внимательно взглянула на Далию.
Та пожала плечами и ответила, что, по ее мнению, миром должны править те, у кого к этому занятию больше способностей.
– Мне нравится ваша беспристрастность, – улыбнулась королева, – но все же вы должны признать, что женщине, даже если она обладает выдающимися способностями к правлению, почти невозможно получить власть. Мужчины крепко держат ее в своих руках, а мы, женщины, всего лишь их игрушки. Мы никогда не бываем свободны и не можем открыто выражать свою сволю. Они принуждают нас выходить за них замуж, спать с ними, притворяться любящими, терпеть их измены, а зачастую – лгать, порочить свое доброе имя и предавать своих мужей и возлюбленных, не правда ли, дорогая?
Теперь острый внимательный взгляд ее синих глаз был устремлен на Иву. Та немедленно побледнела и пошла красными пятнами.
– Ваше величество, я… простите меня, я вовсе не….я хотела сказать вам…
Она подскочила, не договорив, потому что Далия изо всех сил ущипнула ее сзади.
– Ваше величество, танна Нелу хотела вам сказать, что ей стало дурно от жары, – объявила она, – пожалуйста, позвольте мне отвести ее куда-нибудь в тень.
– Разумеется, – милостиво кивнула Сорина. – Солнце в этом году просто беспощадно.
Когда они встали, откланялись и собрались уходить, она вдруг попросила Далию задержаться.
– Быть преданным другом – очень ценное качество, танна Эртега, – сказала она, когда Ива отошла на несколько шагов. – Но не менее важно уметь выбирать друзей. Я бы посоветовала вам быть более осмотрительной в этом вопросе, иначе вы рискуете очень сильно обжечься. Люди не всегда являются тем, чем кажутся.
Она кивнула крайне озадаченной Далии в знак того, что больше не задерживает ее.
Первое, что увидела Далия, вернувшись в Торен, это Ирену, яростно сигналившую ей с окна второго этажа.
Внезапно вспыхнувшая дружба между танной Эртега и танной Нелу не укрылась от внимательных глаз придворных, и конечно, весть о ней дошла и до призрака горничной.
– Я смотрю, эта овечка в волчьей шкуре прибрала вас к рукам, – без долгих предисловий объявила она.
Далия кротко поинтересовалась, что она хочет этим сказать.
– Ну как же, вы же намеревались подложить ее под короля, а потом вдруг передумали. Видать, она сумела вас разжалобить.
– Я передумала, потому что поняла, что рою сама сама себе могилу. Ива вполне способна со временем приобрести неограниченное влияние на короля, и тогда мне не поздоровится.
Услышанное заставило призрак горничной призадуматься. Она застыла на месте, зашевелила бровями и вперила в Далию напряженный взгляд.
– Вы все врете, – постановила она, в конце концов, – вы ее не боитесь. Может, вы что-то такое и подумали, но главное, что вы ее пожалели. А ведь вы сами говорили мне, что жалеть тех, кто сильнее тебя – это самонадеянность и глупость.
– С чего это ты взяла, что она сильнее меня? – возмутилась Далия.
– Да потому что она вертит тремя мужиками, как хочет, и один из этих мужиков король, между прочим! Весь двор считает ее ангелом небесным, королева в ней души не чает, и вы туда же. Не видите даже, как она у вас из-под носа ухажеров уводит.
– И какова же, по-твоему, ее цель, если короля она отвергает?
– Да ведь она просто затаилась до поры до времени, чтобы не ссориться ни с королевой, ни со своим мужем-олухом. А поди узнай, что у нее на уме, у ведьмы этой, – Ирена перешла на зловещий шепот. – Хотя скорее всего, все проще пареной репы: она хочет распалить короля посильнее, а потом потребует, чтобы он сослал жену в монастырь и женился на ней.
– Мужа тоже в монастырь? – фыркнув, спросила Далия.
– Нет, муж объестся груш. Отравленных. Или ваш ненаглядный командор проделает в нем несколько лишних дыр, – злобно буркнула Ирена. – Все вам смешно, не видите, что окружены демонами, и слушать ничего не хотите. Так и сгинете, если не поумнеете.
С видом пророчицы Бригитты, оскорбленной полным равнодушием народа к своим воззваниям, Ирена удалилась. Далия, которой было вовсе не так уж весело, вернулась к принцессе и пробыла у нее почти до полуночи, после чего отправилась к себе. Улегшись в постель, и глядя на мерцавшие в окне звезды, она принялась раздумывать над сложившимся положением вещей. Нельзя было отрицать, что пребывание в ипостаси привидения довольно благотворно повлияло на способности к рассуждению бывшей горничной, и ее слова вызывали определенное беспокойство. Впрочем, особенно углубляться в эти размышления она не стала,
