«консул» (наместник) с громадными полномочиями, ибо задача его будет сложная — административная, военная и политическая. Фактически господствуя своей военной силой в Проливах и Константинополе и имея своего уполномоченного, поставленного во главе армии и флота и административного и политического механизма, Россия должна в то же время избрать такую форму господства, при которой нам не приходилось бы входить и разбираться в различных перекрещивающихся и сталкивающихся интересах великих и малых держав и религиозных и интернациональных организациях мира; России самой следует выделить Константинополь с прилегающим к городу районом в вольный и нейтральный город с самоуправляющейся городской общиной, организацию которой предоставить установить Европе. В целом России необходимо только получить контроль над городом в том отношении, чтобы никто не сооружал на территории Константинополя, непосредственно примыкающей к нашей босфорской крепости, никаких военных сооружений, и чтобы от нашего наместника зависело самостоятельно принимать соответствующие меры. Кроме того, от России, конечно, будет зависеть указать, какие места побережья и города должны быть совершенно выделены из его плана, и составить полное обладание России в качестве пунктов, необходимых для сооружения ее крепости.
Приведенное решение стоящей перед нами политической проблемы отвечает вышепоставленному условию: Россия получит все ей необходимое и не ослабит своей, в настоящее время выгодной, международной позиции — ни в отношении великих, ни в отношении балканских держав. При этом решении, конечно, должно получить удовлетворение и наше особое национальное чувство — собор Святой Софии в Константинополе восстановит свой христианский образ и свою христианскую деятельность…
Капитан 2-го ранга А. В. Немитц.
1/14 декабря 1914 г.
4. Памятная записка товарища министра иностранных дел России
А. А. Нератова
Глубоко народное значение нынешней войны, сопряженной с неисчислимыми жертвами для страны, ставит, казалось бы, единственно допустимым ее окончанием желательное для России разрешение наиболее жизненных вопросов, относящихся к области внешней политики. Из числа этих вопросов на первом месте должен быть поставлен вопрос о Проливах, на неотложность коего указывает общий голос.
На международной почве вопрос о Проливах не рассматривался доныне как чисто русский. На этой точке зрения стояли западные державы, отмечавшие его общеевропейский характер. Но сложившаяся теперь обстановка войны побуждает наших союзников выдвигать свои собственные интересы и стремиться обеспечить их, опираясь на солидарные действия и решения по взаимному соглашению участников войны. Таким образом, и для России представляется возможность использовать благоприятную обстановку для решения вопроса о Проливах. Со стороны Франции и Англии уже выражена готовность пойти навстречу желаниям России.
Вследствие сего надлежит обсудить возможные способы выполнения поставленной задачи.
Можно ли достигнуть цели единственно дипломатическими средствами? Следует полагать, что это едва ли осуществимо. Несмотря на победоносное окончание войны против Германии и Австро-Венгрии и несмотря даже на вынужденное согласие этих двух держав, Турция, очевидно, будет до последней крайности бороться за обладание Проливами и Константинополем и подчинится лишь силе, то есть фактическому овладению Проливами, со стороны России.
Обсуждение возможных военных операций для занятия Проливов выходит из компетенции Министерства иностранных дел, но, в видах направления дипломатических переговоров, необходимо освещение дела с военной точки зрения.
Трудности похода от кавказской границы чрез всю Малую Азию, казалось бы, исключают возможность овладения Проливами сухим путем с востока.
Морской поход с десантными операциями на турецкой территории представляется также мало осуществимым, как ввиду достаточной подготовленности Турции к отражению десантов на берегу, так и риска, сопряженного с передвижением по морю больших масс войска, в количестве не менее 300 000 человек, при наличии турецких крупных и мелких военных судов в Черном море.
Легче могут быть, вероятно, выполнены военные операции против Константинополя с запада — от болгарской границы, при предварительной высадке наших войск на болгарском побережье. Но и в этом случае риск морской перевозки войск представляется значительным, пока не прекратится совершенно деятельность турецкого флота.
Если бы, вследствие этого, признано было нужным не ограничиваться только предположениями морских операций с высадкой на иностранном берегу, а подготовить и иной способ действий, то необходимо подробно обсудить возможность прибегнуть к передвижению войск по суше через румынскую территорию. Соглашение с Румынией по этому предмету не является недостижимым. Следует лишь установить минуту, когда было бы наиболее удобным договориться о пропуске наших войск.
Румыния уже выразила намерение выступить против Австро-Венгрии в будущем феврале[267], войдя таким образом в союзные отношения с нами. На первый взгляд казалось бы, проще всего дождаться конца европейской войны и, по заключении мира с Германией и Австро-Венгрией, войти в особое соглашение с Румынией для дальнейших военных действий против Турции. Но в этом случае нужно иметь в виду, что Румыния, получив уже удовлетворение своим домогательствам на Трансильванию, отнесется, вероятно, с большей сдержанностью ко всякому дальнейшему своему участию в войне, если таковое участие не будет куплено дорогой ценой. В то время добиться пропуска от нее наших войск к Константинополю будет труднее, чем теперь, когда она нуждается в санкции державами Согласия ее предполагаемых приобретений. Франция же и Англия, утомленные продолжительной войной, будут стремиться к заключению мира, как только обеспечены будут их собственные вожделения в борьбе с Германией, и смогут отнестись равнодушно к продолжению войны с Турцией.
Поэтому представлялось бы правильнее теперь же заручиться обязательством Румынии не препятствовать проходу русских войск через ее территорию, не предрешая времени, когда таковой проход был бы осуществлен по военным соображениям. Весьма вероятно, что румынское правительство усмотрит в нашем домогательстве основание для возбуждения каких-либо притязаний со своей стороны. Ввиду важности дела казалось бы возможным пойти ему навстречу, расширив несколько наши данные уже ему обещания, в смысле, напр., обеспечения в мирном договоре присоединения Трансильвании с преобладающим румынским населением, участия Румынии в получении военной контрибуции, или же признания за нею суверенитета в территориальных ее водах Дуная с уничтожением европейской дунайской комиссии[268]. К этому можно было бы добавить гарантию свободного плавания через Проливы.
Таковые наши обязательства в связи с появлением русских войск в Добрудже получили бы значение гарантии румынам против нападения Болгарии, которая должна была бы быть своевременно поставлена в известность о состоявшемся соглашении и о согласии Румынии уступить ей новую Добруджу до границ, установленных Петроградским протоколом[269].
Вышесказанные обязательства наши могли бы быть, в свою очередь, обусловлены скорейшим выступлением Румынии против Австро-Венгрии, по плану, который был бы выработан нашим штабом действующей армии.
Соглашение с Румынией могло бы в конце концов состояться на следующих основаниях:
Обязательства Румынии.
1) Свободный пропуск русских войск через румынскую территорию во время войны.
2) Открытие военных действий против Австро-Венгрии в союзе с Россией по плану
