class="p1">Необходимость культурной реформы признавалась, таким образом, и в польских, и в еврейских проектах, исходивших из прогрессивных кругов; недоставало только ясного представления о согласовании этой реформы с гражданской эмансипацией, о которой тогда в Польше еще не думали, так как страна сама еще не эмансипировалась от наследия старого порядка.
§ 41. Погром в Варшаве и проекты реформ в сейме
В 1789 и первой половине 1790 г. еврейский вопрос не поднимался в заседаниях Четырехлетнего сейма. Среди страстных прений по законопроектам первостепенной важности, от которых зависела будущность Речи Посполитой, сейм не обращал внимания на неоднократные напоминания пинского депутата Бутримовича, предлагавшего причислить и еврейскую реформу к вопросам ближайшей очереди. Горячая литературная полемика по еврейскому вопросу также не заставила народных представителей ускорить его рассмотрение. Но вот в палату ворвался зловещий шум улицы — и сейм встрепенулся.
Христианские торговцы и ремесленники в Варшаве принялись по-своему решать еврейский вопрос. Для них это был, прежде всего, вопрос профессиональной конкуренции. В первые два года «Великого сейма» сам собою упразднился старый закон, в силу которого евреям разрешалось проживать в запретной для них Варшаве только во время ярмарочного торга, сопровождавшего сеймовые сессии: так как сейм продлил свои полномочия на ряд лет, то евреи считали себя вправе продлить и свой срок жительства. Из провинции прибывали в столицу, в поисках заработка, все новые массы еврейских купцов и ремесленников, и наплыв их дал себя почувствовать местному польскому мещанству: пришельцы отвлекали покупателей и заказчиков от туземцев, членов варшавских гильдий и цехов. Вознегодовало привилегированное мещанство, близкое тогда к уравнению в правах со шляхтой. В марте 1790 г. толпа цеховых ремесленников, среди которых было особенно много портных и скорняков, окружила городскую ратушу и стала кричать, что если магистрат не выгонит евреев из Варшавы, то они, цеховые, их всех перережут. Бургомистр Ян Декерт, известный поборник равноправия мещанства, тотчас сообщил о демонстрации сейму, и оттуда явились для увещевания толпы два депутата. На вопрос депутатов о причине демонстрации цеховые ответили, что от пришлых евреев в городе житья не стало: отнимают у местных портных и скорняков последний заработок. Депутаты обещали уладить дело. И действительно, на другой день администрация изгнала из Варшавы еврейских ремесленников и мелких уличных торговцев, оставив в городе только купцов, имевших товарные склады.
Изгнанные бедняки, которым некуда было деваться, вскоре тайно вернулись в Варшаву. Опять поднялось брожение среди христиан, и 16 мая дело дошло до погрома. В этот день цеховой портной Фокс, встретив на улице еврея-портного с изделием в руках, хотел задержать его и отнять сверток, но еврей вырвался из рук напавшего и убежал. На крик Фокса сбежалась толпа ремесленников-христиан. В толпе был пущен ложный слух, что евреи убили портного-поляка. Раздался призыв к мести. Громилы бросились на Тломацкую улицу, но здесь укрепившиеся за забором евреи отбили нападение. На соседних же улицах чернь «выиграла сражение»: разграбила имущество в еврейских квартирах и товар в складах; ценные вещи были унесены, а прочее брошено в колодцы. Прибежавшая маршалковская стража была встречена градом камней и черепиц со стороны буянов. Только присланная команда пеших и конных солдат рассеяла скопище и водворила порядок. Взволнованный происшествием, сейм поручил расследовать дело и наказать виновных. Наказание, однако, ограничилось арестом зачинщика Фокса и некоторых его сподвижников. Против евреев же были приняты решительные административные меры: торговцев-разносчиков и ремесленников, попадающихся на улицах с товаром или своими изделиями, приказано было хватать, отправлять в маршалковскую кордегардию, наказать розгами и затем изгнать из города. Так поступали с еврейскими ремесленниками в те годы, когда во всех проектах реформ красноречиво говорилось о необходимости привлечь евреев к производительному труду.
Волнения в Варшаве имели и более важные последствия. Сейм убедился, что нельзя дольше откладывать рассмотрение вопроса, который начала грубо разрешать улица. 22 июня 1790 г. была избрана сеймовая «депутация (комиссия) для реформы еврейства». В состав ее вошли депутаты Бутримович, Езерский и другие. Езерский сделался вскоре председателем комиссии. Сторонник радикальных реформ, этот депутат яснее всех понимал экономическую сущность еврейского вопроса. В противовес избитой формуле о «превращении евреев в полезных граждан» он говорил в сейме, что считает евреев уже теперь полезными, ибо они вывозят продукты страны за границу и тем обогащают родину; хорошее устройство евреев увеличит государственные финансы и на много миллионов усилит торговый оборот. Под руководством Езерского и Бутримовича комиссия работала энергично. Она рассмотрела ряд проектов, из которых наиболее либеральным был проект известного историка-публициста Тадеуша Чацкого, руководителя Скарбовой комиссии сейма. В этом проекте установлены следующие основные положения: 1) до сих пор правительство считало евреев только терпимыми, отныне за ними признаются права «обывателей», граждан; 2) предоставляя им права коренных жителей, правительство может требовать, чтобы евреи «были просвещенными на пользу государству»; 3) всякие отличия евреев от христиан, кроме религиозных, уничтожаются; 4) все промыслы открыты для евреев, кроме питейной торговли, от которой их следует устранить на 50-летний срок, поощряя их взамен этого к земледелию. В видах цивилизования евреев, проект допускает ряд ограничений и принудительных мер: запрещаются ранние браки (до 20 лет для мужчин, до 18 для женщин); не дается разрешение на брак лицам, не имеющим средств к жизни; ограничиваются в гражданских и промысловых правах лица, не представившие свидетельства об окончании курса низшей общеобразовательной школы; еврейские книги подлежат цензуре; еврейская одежда должна быть заменена польской или немецкой, еврейский язык в официальных документах — польским.
В начале 1791 г. сеймовая «депутация» выработала проект реформы, в основе которого лежали проекты Бутримовича и Чацкого. Но, занятый приготовлениями к объявлению конституции 3 мая, сейм не мог заняться обсуждением еврейского вопроса. Уже после объявления конституции, в заседании 24 мая, Бутримович потребовал спешного обсуждения проекта «еврейской комиссии», но другой член комиссии, брацлавский депутат Холоневский, заявил, что он находит ее проект, расширяющий торговые права евреев, вредным для Малой Польши, а потому предлагает вниманию палаты свой собственный проект. Сейм обрадовался поводу отсрочить обсуждение неприятного вопроса. В июне был назначен перерыв в сессии сейма, продолжавшийся до сентября. Таким образом, великая хартия польской реформы, конституция 3 мая 1791 г., была обнародована без всякого изменения в положении евреев. Правда, конституция оставила в силе и прежний строй Речи Посполитой — феодальные привилегии панов и закрепощение крестьян, но все же она дала гражданские права мещанству и отчасти демократизировала представительные учреждения. Только народ-пасынок был совершенно обойден в этом завещании умирающей Польши.
Обойденные конституцией 3 мая, евреи сделали попытку воздействовать на правительство и сейм
