и были написаны криво, но почерк был похож на ее. Вэй Инло невозмутимо взяла листок.
– И вправду, выглядит так, будто бы я это писала. Но все не так, – сказала она и вытащила из-за пазухи охапку бумажных листов. – Государь, моя госпожа очень добра ко мне, самолично учит меня писать. Я хоть и глуповата от природы, но подводить ее не посмею. За месяц я испробовала разные способы письма, чтобы улучшить навыки, листки я сложила по порядку и на каждом проставила номер. Сегодня днем я не обнаружила двадцать восьмой листок! Кто-то украл его…
Она посмотрела на Цинси и Хунсяо и продолжила:
– Чтобы подставить меня!
Цинси делано отвернулся от нее, Хунсяо рассмеялся:
– Украл, говоришь? Да сама припрятала!
Инло непринужденно усмехнулась:
– Осмелюсь спросить, и на какой же бумаге я свое письмо писала?
– На сюаньчэнской, разумеется! – раздраженно ответил Хунсяо.
Инло тем временем почтительно произнесла:
– Государь, разве могла бы я со своим скромным жалованьем позволить сюаньчэнскую бумагу? Я использовала ватную белую бумагу.
Фухэн, улыбнувшись, забрал у Инло письмо и охапку ее листочков и показал Хунли:
– Ваше величество, бумага, которую принес Цинси, белоснежная и плотная, с превосходной текстурой, это явно сюаньчэнская бумага из уезда Цзинсянь. А листки барышни Вэй – простая ватная бумага, которая обычно используется во дворце.
Хунсяо немного сник, но от своего не отступил:
– Так вот что ты задумала! Чтобы отвести подозрения, еще и сюаньчэнскую бумагу раздобыла!
Инло на это лишь тихонько вздохнула и беспомощно ответила:
– Не сочтите за бахвальство, но моя госпожа говорит, что мои иероглифы с каждым днем получаются все лучше. Вы самые свежие не взяли, побоялись, что я замечу, вот и умыкнули из середины. Двадцать восьмой лист я писала с месяц назад. Сравните с тем, что я писала пару дней назад, и увидите разницу.
С такими доказательствами было сложно спорить.
На лбу Цинси выступила испарина.
Внезапно его пнул Хунсяо и выругался:
– Вот дрянь! – разразился бранью он. – Еще и голову мне морочить посмел! Ваше величество, я и не думал, что он соврет мне, ведь ясно же, что он…
– Не смог меня соблазнить, вот и нарочно подбросил записку, чтобы напраслину на меня возвести! Вы же это хотели сказать, великий князь И? – спросила Инло и обратилась к Цинси: – Стражник Цицзя, ты все услышал? Великий князь И подтвердил, что это ты не сумел меня соблазнить, вот и решил подставить. Будешь молчать, тебе никто не поможет.
Последняя ее фраза была весьма многозначительной.
Цинси побледнел. Он отлично понял, что Хунсяо решил пожертвовать им, чтобы спасти свою шкуру. Он тут же упал в поклоне:
– Государь, это великий князь И велел мне подставить барышню Инло! Понятия не имею, зачем ему это! Но это все он задумал! Небесами клянусь!
Хунсяо пнул Цинси в грудь.
– Жалкий пес! – вспылил он. – Меня еще вздумал грязью поливать?!
– Так это все по указанию великого князя И было? – делано удивилась Инло. – Я и носу из дворца не показываю, да и с великим князем не имела чести быть знакомой. С чего же ему на меня клеветать? Я всего лишь ничтожная служанка, но служанка дворца Чанчунь… Возможно, дело именно в этом. Неужели вы решили убрать меня, чтобы…
– Довольно! – вдруг гневно рявкнул Хунли. Все тут же прикусили языки.
Хунли тем временем продолжил:
– Цицзя Цинси оклеветал служанку из дворца Чанчунь, звания стражника дворца Цяньцин он недостоин! Дать сотню палок, лишить звания и отдать под суд! Рот ему заткните и уведите вон! Дело закрыто!
Цинси и слова вымолвить не успел, как стражники вставили кляп ему в рот и поволокли его на выход. Хунсяо выдохнул с облегчением. Но лишь мысленно.
Но Инло с этим решением не смирилась, каждое слово тяжестью легло ей на сердце. Она хотела еще что-то сказать, но Фухэн потянул ее к выходу и легонько покачал головой, отговаривая от этой затеи.
Император строго добавил:
– Вэй Инло, у тебя хватает наглости называть эту мазню каллиграфией? И бесстыдно заявлять, что она с каждым днем все лучше? Бедная императрица! Ступай обратно и перепиши сотню листов! И никакого отдыха, пока не закончишь!
Инло склонила голову, процедив сквозь зубы:
– Слушаюсь.
Глава 47
Есть мясо и разделять благословение
Ночное происшествие в саду имело огромные последствия. Дворец Чанчунь не оставил без внимания попытку дворца Чусю оклеветать Вэй Инло, ведь именно старшая наложница Цзя вступила в сговор с великим князем И, намереваясь подставить служанку. Госпожу сочли недостойной матерью и передали ее сына супруге Сянь.
Вэй Инло переписала все сто листов. Императрица с улыбкой взглянула на аккуратно выведенные на белой бумаге иероглифы:
– Молодец, получается все лучше! Не зря государь именно так и наказал тебя!
Инло отложила хучжоускую кисть[86] и, поджав губы, спросила:
– Госпожа, наказывают ведь обычно за проступок. Что же такого я совершила?
Императрица ответила не сразу.
– Государь всегда прав, – со вздохом сказала она. – Раз он сказал, что ты провинилась, значит, так и есть. Как бы там ни было, старшую наложницу Цзя тоже наказали, так что, считай, его величество воздал тебе за твои страдания.
Воздал? Инло задумчиво глянула на толстенную кипу листов на столе. Ей это показалось забавным, и, покачав головой, она ответила:
– Если уж и воздал, так не мне, а дворцу Чанчунь. Если уж виновный должен получить наказание, то почему досталось только старшей наложнице Цзя, а великий князь И вышел сухим из воды?
Императрица бросила взгляд на окно, феникс из золотых нитей на ее платье сиял в солнечном свете.
– Довольно зацикливаться на этом, – спокойно ответила она. – Великий князь И – двоюродный брат государя.
Сияние вышитого феникса почти ослепило Инло.
– Верно, он – двоюродный брат государя. А я – лишь ничтожная служанка! Подумаешь, оболгали, даже если бы я с жизнью попрощалась, он бы и не взглянул на меня! Он разгневался из-за того, что великий князь И сговорился с наложницей и чуть не опозорил семью! Выходит, со старшей наложницей Цзя разобрались, а этот как ни в чем не бывало будет и дальше жить припеваючи!
Императрица взглянула на нее и как можно мягче произнесла:
– Инло, он ведь родной сын тринадцатого дяди государя, к тому же потомственный князь Великой Цин. Разве мог государь сурово его наказать?
Инло посмотрела на императрицу. Все-таки она и дворец Чанчунь – единственный оплот и поддержка Инло во
