было примирение. Но ошибалась. Наутро Марк также мало со мной говорил, как и накануне. Я не пыталась вызвать его на диалог, решила довольствоваться тем, что есть. Он не пил, не обвинял меня в смерти своей матери, позволял сидеть рядом с ним и смотреть телевизор, проявлял внимание к Полине, спал со мной в одной постели – это был огромный шаг вперед и на большее я пока не претендовала.
После этого я смогла вернуться мыслями к работе и отдаваться ей со всем энтузиазмом. В программе экскурсий появились театрализованные постановки, и хоть и нечасто, но мы прибегали к их показу. Люди неохотно шли на такие нововведения, и Харитонов занялся рекламой этих услуг в средствах массовой информации.
Я часто ловила его пронзительные взгляды на себе, которые он тут же отводил, как только обнаруживал себя. Я все еще ждала от него подлости, и недоверчиво относилась к любому его начинанию, озвучиваемому на планерках, которое тем или иным образом касалось моей работы. Он продолжал меня при всех называть Елизаветой Андреевной, и невольно коллеги начинали ему вторить. Я не понимала, для чего это делается и испытывала неловкость. Между тем он тоже стал для меня Игорем Владимировичем, и даже в мыслях перестал быть для меня кем-то иным.
Нередко я видела его около кассы, премило беседующим с Кариной Авагян. Я изображала безразличие, замечая их вместе, но не могла не думать, что все это означало. Не исключала, что у них роман, ведь ничто этому не препятствовало. Карина была в разводе и, по сути, свободная женщина.
Когда я стала видеть их вместе приезжающими на работу на его машине, сомнения отпали. Они определенно вместе спали. Все читалось на ее лице. Я не ждала, что Харитонов будет вести целомудренный образ жизни в ожидании моей благосклонности, но его непостоянство меня огорчило. Видимо, на мгновение я решила, что была интересна ему как личность, что во мне присутствовала некая особенность, которую он оценил, и тем я его и привлекла. Но сейчас понимала, что интерес был только в сексе. Не получил его со мной, переключил свой взор на другую. Я снова испытала разочарование. Мир мужчин в очередной раз спустил меня с небес на землю.
Как-то мы встретились с Юлей. Она приехала вечером ко мне на работу, и по окончании рабочего дня мы вышли с ней прогуляться по окрестностям. С той ночи в клубе нам с ней так и не довелось увидеться, а потому поговорить было о чем. За этот месяц она купила себе сотовый телефон, и моя легенда, озвученная Марку, когда мы возвращались из клуба, стала реальной. Но говорить по мобильному на сокровенные темы не хотелось, и я терпеливо ждала этой встречи.
Мы перешли с ней дорогу и через сквер Жукова отправились в Екатерининский сквер. Днем было очень жарко, но к семи часам жара спала, и гулять по улице было намного приятнее.
– Ну, рассказывай. Как у тебя дела с Валей?
– А разве Марк тебе ничего не говорил?
– Нет. Ты же знаешь, что произошло с его матерью, и поэтому в последнее время Марк не слишком контактен.
– Ох, конечно. Это так ужасно. Как он?
– Приходит в себя понемногу.
– А отец Марка знает о ее смерти?
– Нет. Его родители не очень хорошо расстались, и Марк не посчитал нужным сообщать о смерти матери отцу. Но может быть, позже он скажет ему. И очень надеюсь, что они помирятся.
– Как хорошо, что у Марка есть ты, Полина и твоя мама. Без вас бы ему совсем туго пришлось.
– Да, это точно. Но что мы все о грустном? Расскажи мне о Вале.
– Да нечего рассказывать.
– В смысле?
– Мы расстались. Хотя это громко сказано. Мы выиграли в конкурсе, который проводили в клубе, получили главный приз… Знаешь, какой? – я отрицательно мотнула головой, и Юля продолжила: – Пригласительный на следующее мероприятие в клубе. Мы могли войти по нему совершенно бесплатно. Уже на рассвете мы поехали к нему домой. Дальше я поставлю троеточие в повествовании, а ты дорисуешь все сама в своем воображении.
Я усмехнулась, понимая, о чем речь.
– А потом я бегала по его двухкомнатной квартире полуголая до душа и говорила с ним на громких тонах, думая, что мы дома одни. А когда ближе к обеду мы проснулись и пошли завтракать, я обнаружила, что Валя живет вместе с отцом, и тот все время был дома и все слышал. Я думала, умру со стыда. Особенно меня покоробило замечание его отца: «Учительница? О, учительниц у тебя еще не было». Это звучало так… вульгарно. Он даже не предупредил меня, что отец дома! Я бы к нему не поехала, если бы знала. Будь дома его мать, я бы еще поняла это по каким-то женским вещам, но когда в доме живут только мужчины, разве можно с порога это понять?
– А где его мать?
– Она умерла. Еще когда он был подростком.
– Вы расстались из-за его отца?
– И из-за него тоже. Мы встретились потом еще пару раз, но между нами больше ничего не было. Этот его дурацкий велосипед меня совсем не впечатлил. Неужели нельзя купить какую-нибудь машину? Необязательно дорогую. В любом случае лучше велосипеда.
– Я думала, ты это оценишь.
– Если бы мы поехали покататься на велосипедах на набережной, это одно дело, но не поеду же я с ним на свидание на велосипеде. Где – на заднем багажнике?! В общем, Валентин оказался не мой фрукт. Хотя в клубе он мне понравился.
– Значит, ты снова одна?
– Уж лучше одной, чем с папой за стенкой.
Мы рассмеялись.
– Вы идете на свадьбу к Денису? – вдруг спросила Юля.
– Нет, не думаю. Марк сейчас не в том настроении. Я даже не напоминаю ему об этом.
– И сама не пойдешь?
– А как я без него?
– Еще неделя впереди, может, все-таки Марк пойдет, немного развеется.
– Мне бы очень хотелось, но у нас и так все несладко в последнее время, я не буду его уговаривать, и сама не пойду.
– Что-то еще произошло?
– Нет, просто мы немного повздорили до смерти его мамы, а потом это… и только сейчас он стал оттаивать ко мне.
– А чего повздорили?
– Так, ерунда всякая. Не бери в голову.
Мы с Марком не пошли на свадьбу к Денису и Люсе. Я не стала напоминать о ней Марку, понимая, что он еще не готов на увеселительные мероприятия, и поэтому поздравляла друзей по телефону.
Было
