которые действовали вразнобой и, кажется, едва ли могли что-то взять. Даша дернула правой рукой и больше ничего сделать не смогла.
– Отбой, я пошутил, – Сергей заржал жирно, маслянисто. – Саш, пойдем на улицу, надо поговорить.
– Не пойду.
– Честно, Саш, дело серьезное, в твоих интересах.
Незнакомый мент отодвинулся, и Саша вышла на улицу, за ней через порог шагнул Сергей. Они встали друг напротив друга, и Саша снова воткнулась взглядом в Сергеево лицо.
– Пойдем погуляем как-нибудь, – сказал Сергей. – Можно завтра.
– Не пойду, – Саша улыбалась.
– Зря, потому что такой бабе, как ты, в этом городе небезопасно, – Сергей повесил ладони на пряжку ремня.
– Да нормально, – Саша все еще улыбалась, она решила улыбаться, пока Сергей не уйдет, пока его не начнет прокалывать эта Сашина недобрая улыбка.
– Тебе надо встречаться с кем-то посерьезнее, с кем-то, кто будет тебя защищать.
– Вряд ли.
– А ты не торопись, подумай.
– Сереж, ты на работе должен защищать, не хочешь, кстати, пойти и поработать?
– Не торопись, не торопись.
Менты ушли, но от их присутствия осталась рваная дыра, из которой хлопьями летел пепел. Он налипал на студийные стены, на Сашу, а самое плохое, что под его слоем сидели Игорь с Дашей и не могли очиститься. У Саши было легкое ощущение запачканности, и в то же время она почувствовала себя нужной, села рядом с ребятами, начала перечитывать шутки Игоря, шутить над шутками, стряхивать пепел, отвлекать, увлекать, оживлять и заживлять. Игорь и Даша стали возвращаться в себя, сначала проявились их лица, потом голос и тело, а потом Даша спросила: «Саш, а что, если к нам придут менты после этих подкастов?» Саша рассмеялась естественно как могла и ответила, что эти менты даже читать не умеют, так что не придут, а это вообще был ее одноклассник, который хочет получить проценты с цветка, подаренного в детстве. Пепел стряхнулся, Игорь с Дашей стали обычными-спокойными и ушли домой, Саша пошла в студию за Женей и, пока он собирался, затянула в коридорный угол Лешу и еще раз поцеловала. Но грязный отпечаток Сергея продолжал ходить за Сашей весь день, и чем больше времени проходило, тем жирнее он становился.
Совсем отчетливым и тяжелым этот след стал, когда Саша и Женя подошли к квасному Ване. Они увидели под его глазом вполне зримое, неабстрактное, властное пятно, это был отпечаток другой власти, принадлежавшей другому человеку, но по сути он был ошметком одной и той же коллективно-насильственной субстанции, всегда присутствующей и в основном невидимой, иногда выступающей синяками на женских и детских телах. Ваня посмотрел на Сашу из-под бровей и ничего не сказал. Саша тоже ничего не сказала, она взяла картонную коробку из-под бутылок, разорвала ее по шву и уложила на асфальт, позади и слева от себя поставила деревянные ящики и села в получившуюся комнатку, рядом с ней сел Женя, а потом со стула вниз опустился и Ваня. Саша и Женя будто сравнялись возрастом с Ваней, потому что были в шалаше, а точнее в замке, выросшем из картона, деревяшек и фантазий за неприступной квасно-прилавочной стеной. Все дети, а особенно обиженные, побитые дети, владеют искусством укрываться в мусоре посреди злого мира и хотя бы недолго чувствовать себя там защищенными. Вот и сейчас, под зонтом с пивным логотипом, ныли и сглаживались все их раны, все синяки, полученные очень давно и совсем недавно. Саша и Ваня не говорили о том, что случилось, у побитых детей это не принято. Они говорили о самом разном, далеком, веселом и фантазийном, потому что именно такие разговоры вылечивали, успокаивали и склеивались кусками в незримый купол-защиту. Боль уменьшалась, уменьшалась, затихала, и тогда Саша стала говорить о том, как они живут с Женей, описала их жилье и зачем-то, разоткровенничавшись, рассекретила свою психбольничную работу.
– А мне нельзя ходить к Суворовке, хотя однажды нам с ребятами хотелось туда залезть.
– Почему нельзя?
– Мама говорит, там опасно, – Ваня пожал плечами. – Там маньяки.
– Там нет маньяков, – Саша рассмеялась. – Не встретила ни одного, хотя мне было бы интересно на них посмотреть.
Саша видела, как Ване стало тесно и неуютно, он вдруг испугался за Сашу и не смог этого скрыть, потому что был, вообще-то, еще ребенком, и в этот момент они снова разъединились возрастом.
– Ваня, вы можете не ходить туда, да и все, – сказала Саша.
– Отец говорит, что если буду плохо учиться, то попаду туда как умственно отсталый.
– Это так не работает, Ваня, – Саша смотрела в его круглые, обведенные пушистым глаза и старалась говорить так, чтобы слова застряли в Ване, чтобы он поверил в них. – Послушайте, вы никогда туда не попадете, никогда. У вас будет хорошая жизнь и много приключений.
На следующий день редколлегии не было, но Саша отменила офисную встречу и поехала вместе с Женей в больницу, потому что там был большой день, важный день, день, когда Игорь должен был превратиться в телеведущего и навсегда отказаться от защищавшей его анонимности. В пристройке уже сидели Игорь, Даша и незнакомый парень, очень молодой, в кепке и розовых носках. «Мы сегодня просто снимем, как Игорь смотрится в кадре, – сказал оператор. – Как бы порепетируем, чтобы руководство утвердило передачу». Игорь был нарядным, разноцветным, причесанным и совершенно спокойным, неожиданно спокойным, будто долгие годы отработавшим в эфире. Когда включилась камера, его продуманные шутки, мучившие Сашу и Дашу много дней, зазвучали звонко и естественно, они были похожи на импровизацию, так что Саша даже пару раз не делано, искренне захохотала. Потом оператор сфотографировал Игоря в разных позах и уехал. После этого Саша предложила Даше, Игорю и Жене поехать на такси в центр города, чтобы выпить в кафе лимонада, но Даша сказала, что пока не может ходить в кафе. Тогда Саша все равно вызвала такси и дала водителю слишком много денег, чтобы тот привез лимонад из кафе и еще пиццу. Когда такси вернулось, Саша, Даша, Игорь и Женя уселись прямо на траву за пристройкой и стали отмечать то, в чем теперь все были уверены: передача прославит Игоря и «Ветрянку», и тогда к ним станут относиться совершенно иначе, и тогда больше не нужно будет скрываться, и тогда жить станет лучше, значительно лучше, намного лучше.
* * *
В старшей школе весна – это когда у тебя все время появляются внешкольные дела, увлекательные и драматичные, потому что ты становишься для них достаточно взрослым и уже умеешь сбить волнение родителей, соврав им что-нибудь. Это когда ты прыгаешь из праздника в праздник
