натянула штаны и майку и оглянулась через плечо. Не мираж. М-да…
Это полный кошмар, но я рада, что это случилось. И одновременно мне так обидно, что оно уже в прошлом. Рано или поздно это должно было произойти – или бездарно сойти на нет с учетом обстоятельств. Ведь нельзя вечно жить предчувствием и предвкушением. У возможностей тоже есть срок годности, и в этом плане… Да, мы выжали максимум из ситуации.
При виде сумрачной комнаты, перьев, белеющих тут и там, и поблескивающего в темноте флакона духов, упавшего с полки, мое сердце болезненно сжималось. Всё это было до странности красиво, и мне вспомнились Патрик с Клариссой, двое из моих университетских друзей.
Случившееся было бы очень в их духе. Они всегда были такими – увлекающимися: превращали свою жизнь в рассыпающееся искусство, пропитанное отвращением к повседневности, и обставляли свои миры с такой меланхоличной роскошью и восхитительным равнодушием к общепринятым нормам, что оставалось только удивляться. Драматургия в каждой реплике. Эксперименты и нетерпеливое эстетство. Подойдешь на шаг ближе, останешься в их дортуаре после заката – и всё, тебя унесет куда-то в тенистую область, имеющую мало общего с реальностью.
– Главное, чтобы было интересно, – всегда говорил Патрик, любитель бархатных халатов и шолоховской поэзии. – А что большинство ругается – что ж, быть большинством как раз неинтересно.
– Живи и не мешай жить другим, – поддерживала Кларисса.
Я скучала по ним. По их голосам. Манерам. Шуткам. Ужасно Серьезным Спорам.
Не разорви их Дерек на десятки кровавых кусков, Патрик и Кларисса аплодировали бы мне сейчас.
Меня замутило, и я рывком раздвинула шторы. Судя по ослепительно-лимонадному свету, льющемуся с западной части небес, времени было никак не меньше трех пополудни. Милый садовник вовсю махал тяпкой у гостиничной клумбы, пара девушек в расшитых цветами таори сплетничала в летнем кафе, на углу улицы стояла дорогая карета – кажется, кто-то приехал за покупками вон в тот салон «Изысканных шелков и затей»…
Увидев в оконном стекле свое растрепанное отражение, резко контрастирующее с миленькой пасторалькой снаружи, я тихо выругалась и на цыпочках направилась к двери.
Свежий, пахнущий лимонами и печеньем коридор простирался в обе стороны. На первом этаже был слышен смех и разговоры постояльцев: в это время Фехху и Зармирка подают им чай и бобовые пирожные на тонком фарфоре.
Я застыла у лестницы, думая, как быть. Являться в таком виде в обеденный зал не хотелось, но и возвращаться не вариант. Я решила прокрасться в общую ванную, гадая, смогу ли раздобыть точную копию разбившейся ночью маг-сферы, и если да, то как быстро. Я не хотела, чтобы Фехху и Зармирка пожалели о том, что по-приятельски поселили меня в лучший номер.
– А мы не зря по-приятельски поселили тебя в лучший номер, да? – вдруг рассмеялись у меня за плечом, и я чуть не кувыркнулась с лестницы: услышать свои мысли со стороны всегда бывает неожиданно, особенно в такой ситуации.
Зармирка в светлом платье и фартуке успела схватить меня за плечо и вернуть обратно в вертикальное положение за какую-то долю секунды. Во второй руке она держала поднос, уставленный крохотными чайными чашечками, – он даже не дрогнул от этого маневра. Вот что значит старая бойцовская школа.
Пухленькая хозяйка гостиницы окинула меня оценивающим взглядом. Ее каштановые кудри были подвязаны пестрым платком.
– Сейчас отнесу этот поднос дорогим гостям из Пика Волн – ваши соседи, кстати, говорят, не выспались почему-то, – и налью тебе крепкого зеленого чая. Я хочу все знать.
– Нет, – сказала я.
– Не спорь со старшими, Джеремия Барк.
– Все равно нет.
– Как насчет бесплатной ночевки завтра?
– Нэйхт. Натти. Норген. Ноупэ. НЕТ, – пролистнула я свой лингвистический словарь.
Зармирка усмехнулась.
– Тебе повезло, юная леди, что Фехху спит в берушах. Ты ему вчера сказала, конечно, что не заинтересована в спокойной жизни, как у нас, но… Думаю, он все равно бы удивился. Впрочем, в некотором смысле ты последовала его совету, так что…
– Зармирка, а можно мы сразу перейдем к этапу чая? По всем правилам чайной церемонии?
– То есть молча? Какая коварная Джеремия Барк!.. Эй, ты чего? – нахмурилась она, увидев, как я побледнела.
Чай.
Я забыла выпить чай Галасы Дарети вчера вечером. Тот, который заглушает мой след для врага.
Сколько часов прошло с последней дозы?..
Извинившись перед Зармиркой, я побежала обратно в комнату. На полпути выругалась и развернулась: чай же хранился у Тилваса, я хотела выпить его, еще когда мы рисовали схему, но паучки оришейвы помешали.
Дверь была заперта, отмычки у меня не было, а выбивать деревянное полотно при Зармирке, с любопытством поднявшейся вслед за мной, я постеснялась.
– Дашь ключ? – попросила я.
– Все интереснее и интереснее, – протянула хозяйка гостиницы. – Ключи на первом этаже, но там сейчас постояльцы, не стоит тебе к ним идти с такой-то прической, а то распугаешь моих дорогих гостей… Можешь взять запасной ключ у Фехху – он на заднем дворе, – она указала на боковую лестницу, ведущую сразу на улицу в обход основного зала.
Выкатившись в сад, я в первый момент чуть не ослепла из-за слишком яркого солнечного света. Потом заметила бывшего воина, который чинил почтовый ящик и разговаривал с кем-то, кого я не видела за углом здания.
– Фехху, ты мог бы, пожалуйста… – начала я уже издали.
Гильдиец обернулся и, улыбнувшись, показал на меня рукой:
– О, а вот и она, кстати. Джерри, тебя тут ищет друг вашего аристократа, он приехал с утра вон на той шикарной карете…
Я остановилась как вкопанная. Мужчина, говоривший с Фехху, выступил из-за поворота и посмотрел на меня.
Это был тот самый заклинатель, который возглавлял нападавших в Шга'Нчаухе и дважды призывал браксов по мою душу.
Алое таори, золотая вышивка. Неприятно-скуластое лицо, глаза навыкат, длинные тонкие шрамы.
– Джерри, все нормально? – спросил Фехху, почуяв неладное.
«Нет», – хотела сказать я, но не успела.
Кто-то схватил меня сзади, прижимая к носу тряпку с сонной жидкостью. Последнее, что я увидела перед тем, как отключиться, – это то, как чужак призывает серое колдовское облако, и старый добрый Фехху, вставший было в боевую стойку, засыпает и падает на газон.
Взрывы хохота из обеденного зала сделали его падение совсем беззвучным…
30
Заклинатель в алом
Pedibus timor addit alas.
«Страх придает ногам скорость».
Я открыла глаза и обнаружила себя в сырой старой камере.
Влажные шершавые стены, каменный
