пол. Обитая железом дверь с квадратной решеткой в центре. Никаких вещей – только жестяная койка на колесиках, на которой я и очнулась.
Кажется, это тюрьма.
Мои руки были связаны за спиной, но я избавилась от веревок сразу же, как только к онемевшим пальцам вернулась чувствительность. Подойдя к двери, я выглянула наружу. Коридор пустовал, только на стенах чадили факелы и виднелись не читаемые из-за сажи рисунки. Я попыталась рассмотреть их – изображения явно были очень древними, – но без толку.
– Хей! Выпустите меня! – Я несколько раз хорошенько ударила по двери.
Конечно, просьба наивная – но что еще орать в таких обстоятельствах? «Прием-прием?» «Я вас уничтожу?» Просто визжать без словесного выражения?
Впрочем, никто все равно не отвечал.
Я пыталась расковырять дверное полотно, чтобы подцепить какую-то щепку и взломать замок, но это не привело к успеху: только пальцы стерла в кровь. Я простукивала стены, искала шатающиеся камни, долбила койкой о дверь.
Тишина. С каждой минутой мне становилось все страшнее. Именно из-за этого – из-за пустоты, отсутствия действия…
Наконец я забилась в самый дальний угол камеры и, обхватив колени руками, замолчала.
Колдун, похитивший меня в Джинглберри, был мне незнаком. Но шрамы на лице и красный костюм напомнили мне рассказ пурлушэма: заклинатель, пришедший по душу рёхха-павлина, выглядел именно так после нападения Врага.
Шли часы. С легкими хлопками факелы в коридоре один за другим потухли, погрузив меня в темноту. Мне казалось, что с каждой минутой шрамы на спине становятся горячее, будто плавятся. Но я не знала, в чем причина: в моем страхе или в том, что Враг действительно где-то рядом.
Забавно: в какой момент в моей голове он стал Врагом с большой буквы? И что ему надо? Ведь прежде охота на нас сводилась к желанию немедленного убийства.
И очень интересно, как там Тилвас и Мокки. Они знают, что меня похитили? По идее да: Фехху был свидетелем. Но также есть вариант, что Мокки успел проснуться и, ненавидя весь мир и себя в особенности, свалил в неизвестном направлении прямо через окно: тогда Бакоа может и не подозревать о случившемся.
Я не уверена, что Тилвас станет искать его.
А меня? Меня станет?..
Да. В этом я не сомневалась. Как минимум я нужна ему для ритуала подселения: я – лучший кандидат из имеющихся. Мокки не сможет помочь ему, как бы ни хотел, а поймать для роли какого-то левого танцора или гимнаста – не вариант. Ни за какие деньги чужой человек не сможет сделать все с нужной степенью хладнокровия и самоотдачи.
Тилвас Талвани… Любопытно, а с каких пор я настолько не чужой человек артефактору, что всех прочих считаю неподходящими для ритуала? Как так случилось, что за время нашего путешествия самоуверенный аристократишка оказался тем, чью жизнь я собираюсь агрессивно спасать, если надо – ценой жизни собственной?
Так. Стоп. Последняя мысль только что стала откровением и для меня тоже. Пока не проговорила мысленно – и не думала об этом.
То ли моя драматургическая душонка просто жаждет уже сдохнуть наконец ради какой-нибудь великой цели. То ли я так мало общаюсь с людьми, что первый же незнакомец с похожим прошлым умудрился вызвать у меня стойкую привязанность. То ли мне действительно близок Талвани.
И я не имею в виду в узком романтическом смысле. Я имею в виду: глобально. По-настоящему.
Мне важен Тилвас. Кажется, это стоит признать, и чем быстрее, тем лучше. Не так много элементов нашего мира имеют свой уголок в моей циничной душе: архаичная литература, рассветные пляжи, университетская жизнь и цветочная лавка Жана Герани, возможность что-то играть и лгать (ограбления тут неплохо вписываются, а театральные постановки – еще лучше), память о моих друзьях и родителях, старые библиотеки, тайны, Мокки Бакоа.
И вот теперь еще Тилвас.
Ну офигеть.
Тесновато становится!
Моим размышлениям пришел конец, когда факелы вновь разгорелись, на сей раз пугающе-синим цветом, и я услышала шаги в коридоре.
Я затаилась сбоку от двери, сжимая в руках веревку. Когда дверь открылась, я напрыгнула сзади на вошедшего человека и перекинула веревку ему через голову.
– Одно движение – и я переломлю тебе шейные позвонки, – холодно сообщила я.
Человек послушно замер. А вот сзади меня раздался неприятный сиплый смех…
– Ты правда думаешь, воровка, что я бы пришел один? Слезь с него. Я у тебя за спиной.
Я обернулась. В дверях стоял мужчина в красном наряде со шрамами на лице. Человек, на которого я набросилась, оказался всего лишь типичным тюремным надзирателем, который теперь дико косился на меня из мятой униформы.
Гурхов колдун в бордовом наряде ходил бесшумно, поэтому я не ожидала его приближения. Близко посаженные глаза, костистый нос и безвольный подбородок. В ладонях пляшет сгусток магической энергии, так и готовый полететь мне в грудь.
– У вас лицо труса, – сообщила я.
– А у тебя лицо зарвавшейся бешеной стервы, – пожал плечами он. – Но это, к счастью, только на радость Хозяину.
И он кинул в меня пульсар.
Я застыла от заклинания и начала падать, но тюремщик в последний момент поймал меня, не дав размозжить голову о каменный пол.
– Положи ее на кушетку и жди за дверью, – приказал колдун.
Надзиратель вышел. Я не могла шевельнуть даже пальцем и только чувствовала, что внутри у меня все визжало, орало, рассыпалось от паники.
– Я не причиню тебе вреда, Джеремия Барк, – лениво протянул колдун, вставая сбоку от меня. Краем глаза я увидела докторский чемоданчик, который он раскрыл с легким щелчком. – Будет не так уж больно, хотя нам и придется обновить всю схему. Хозяин приказал растянуть работу – «удовольствие» – как он выразился – на несколько дней.
Когда он достал скальпель, я осознала, что сейчас будет.
Отвратительно, когда ты понимаешь, что происходит что-то ужасное, и никак не можешь противостоять этому. Когда видишь пожар, пожирающий родной дом. Наводнение, уничтожающее мирный город. Взрыв, стирающий поселение. Смерть в глазах старика.
Кто вообще придумал смирение? Кто сказал, что это – благо?
Смирение – трусость. Смирение проистекает не из мудрости, а банально из нашей слабости. Слабый, очень слабый человек, чья пресловутая гордыня не столько порочна, сколько смешна. Потому что мы все равно проиграем.
Смирение – бред.
И меня никто не переубедит в этом.
– Изначально мы планировали убить тебя, – доверительно сообщил колдун, переворачивая меня лицом вниз и делая тонкий надрез у меня на лопатке. – Для Хозяина ты была ненаписанным черновиком. Первым и неудачным шагом к его величию, который он
