— Не оправдывай его.
— Я не оправдываю, мне просто незачем.
Трикси выдыхает. Знаю, она не хочет об этом говорить и распространяться, но я чувствую, что она считает нужным рассказать.
— Ты не должна, — кручу головой, советуя не вспоминать произошедшее. Конечно, она не слушает меня.
— В моей комнате был урод, который кое-что хотел. Мэйсон приехал вовремя.
Меня удивляет короткая история, из которой Трикси упускает всё, но одновременно рад, что она не вдаётся в подробности. Смотрю на девушку, которая в ответ смотрит на меня с той же благодарностью, что была утром на следующий день.
— Так это правда? — хмурится Мэди. — Ты избил кого-то в кампусе?
— Да, — подтверждаю то, что успело дойти до неё.
— Ты в своём уме? — на тон выше, восклицает Мэди, смотря на меня с ужасом. — Он же попал в реанимацию! Господи, о чём ты думал? Папа убьёт тебя, когда ректор опять позвонит ему!
— Он не позвонит.
— С чего ты взял? — кричит она.
— Он бы уже позвонил. Они не имеют никаких претензий.
— Не имеют претензий!? Ты сошёл с ума! Ты же почти убил человека!
Хватаясь за голову, Мэди делает несколько шагов назад, продолжая смотреть на меня широко распахнутыми глазами. Сейчас перед ней не брат, а практически убийца, но я продолжаю держаться. Чувствую себя дерьмовей некуда, но не могу рассказать правду. Семья — это люди, которых я боюсь разочаровать в первую очередь, но сейчас этим занимаюсь. Как шутливая форма разборок перетекла в это?
— Не вини его, — вступает Трикси.
— Не винить? Ты шутишь? — смех Мэди далёк от веселья. — Ты понимаешь, что он сделал?
— Да.
— И это нормально для тебя?
— Если бы не он, я могла сейчас находиться в какой-нибудь психиатрической лечебнице!
— Мой брат избил человека до полусмерти у тебя на глазах, тут любой обратится к психологу!
— Если бы не твой брат, то этот человек мог изнасиловать меня, возможно, не раз! — тихим, но настороженным тоном, сообщает Трикси.
Глаза Мэди становятся ещё больше. Теперь она с ужасом смотрит на Трикси. Уверен, она борется со слезами. Но проигрывает. По её щекам стекают первые капли, которые она тут же смахивает ладонями. Сердце моментально сжимается. Сокращаю расстояние и прижимаю её к себе. На этот раз Мэди не борется и не кричит, она молчит, не издавая даже всхлипа. Рядом возникает Ди, лицо которого белее некуда. Кажется, я не далеко от него ушёл. Во всей этой ситуации в полном непонимании находится только Трикси. В её глазах замешательство, но я не могу ей рассказать. Эти проклятые тайны я готов унести в могилу.
— Это правда? — шепчет Мэди.
— Да, так вышло, — тихо говорю я. — Она не брала трубку, а у меня было плохое предчувствие.
— Из-за этого ты был без настроения?
— Изначально нет.
Мэди обращает взгляд к Трикси, которая сжала ладони в замок перед собой и опустила голову, ковыряя носком обуви плитку.
— Прости… — вздыхает Мэди. — Я… не подумала.
— Ничего не произошло, тебе не за что извиняться, — Трикси поднимает глаза и пожимает плечами.
— Это ужасно.
— Могло быть, но не было.
Сестрёнка переводит взгляд на меня.
— Ты не должен так поступать, Мэйсон, так нельзя! — хмыкает она. — Хватит пользоваться своим превосходством, ты мог убить его.
— Я знаю.
— Почему ты не понимаешь?
— Потому что мне ничего не оставалось.
— Оставалось! Ты мог вызвать полицию!
— Мог, но уже поздно. Всё произошло, и я не могу ничего изменить.
— Хватит думать только о себе!
На самом деле, о себе я думаю в последнюю очередь. Изначально на первом месте была семья, потом Эмили, после Мэди, а сейчас Трикси. Я не помню, чтобы думал о себе хоть когда-нибудь. Всю жизнь на первом месте в собственной судьбе был не я, а другой человек. Я не помню, чтобы получал взаимность. Я не помню, чтобы кто-то любил меня сильнее, чем я его. В то время как я могу отдать последнее, не было человека, который может отдать всё в ответ. Я понимаю, что не могу требовать того же, никто не обязан отвечать взаимностью, но это не отменяет желания. Возможно, это взяло своё и поспособствовало некому эгоизму, который есть сейчас.
— Посмотри на всё с другой стороны, — говорю я.
— С какой другой? — хмурится Мэди.
— Я был готов отдать себя за тебя, Эмили, Трикси. Всё, что было и есть. Убого, что я прошу любви и понимания. Какой-то хренов замкнутый круг.
Отпускаю её и делаю шаг назад. Я делал всё не только для них, а для всех, кто был рядом. Помогал, выручал, рисковал, брал вину на себя, бросал всё и мчался со всех ног, лишь бы быть рядом и протянуть руку, дерьмо, ведь в то время как этого не делал никто. Прося о чём-то незначительном, в ответ я получал глупые отговорки и оправдания. Скорее всего, я просто не разбираюсь в людях. Абсолютно не разбираюсь. Рано или поздно понимаешь, что цены твоим поступкам нет, и тогда возникает оно — отрешение. Не желание что-либо делать и продолжать помогать. В голове тут же всплывают слова Сида, который когда-то бросил:
— Я использую тебя.
Тогда это звучало шутливо, ведь разговор действительно был построен на юморе, но сейчас я так не считаю. Я помог ему с машиной, и не думал, что когда-нибудь колёса этой же машины могут переехать меня и Мэди, пошатнув наши жизни. Я скрыл всё, в том числе то, что она была на грани жизни и смерти. Отныне на первом месте была она, заменив Эмили. Я снова забыл о себе, воздвигнув кого-то на первое место и отодвинув свои желания на второй план. Сейчас её место каким-то непонятным способом заняла Трикси. Я снова бросаю всё, мчась со всех ног к той, что не готова сделать это в ответ. Это бесконечный круг, по которому я скитаюсь, пытаясь найти выход.
— Я устал ставить всех на первое место, я никогда не был там сам. Не понимаю, почему ошибаюсь и сколько ещё раз ошибусь.
— Мэйсон… — Мэди делает шаг вперёд, из-за чего делаю два назад.
— Не надо, — перевожу взгляд на Ди, лицо которого вовсе вытянулось, и это не удивительно, я никогда не говорил о том, что ежедневно ношу за спиной. Но, чёрт возьми, пора посмотреть хоть одной правде в глаза, которую я говорю: — Ты единственный человек, который ничего не просил.
Разворачиваюсь, направляясь к дверям университета, но запястье цепляет чья-то рука. Встречаюсь с глазами Трикси, которая с жалостью смотрит в мои. Вот оно. Именно этого я не хотел.
— Отпусти.
— Нет, — девушка крутит головой, цепляя мою руку.
— Да ладно, — фыркаю я. Скидываю её ладонь и смотрю в глаза. — Ты не далеко ушла. Я нужен тебе в определённые моменты. Даже если сорву звёзды с неба, ты скажешь, что я принёс их неправильно. Мне надоела твоя ромашка.
Вновь разворачиваюсь и направляюсь к дверям.
— Ты не можешь так поступить, ты обещал! — Трикси кричит вслед, но я усмехаюсь, качая головой.
— Ты тоже много чего говорила, но ничего не делала.
— Ты всё рушишь!
Возвращаюсь, и нависаю над девушкой, из-за чего её глаза становятся больше.
— Невозможно разрушить то, что не построилось. Ты всё усложняешь, но это не должно быть так сложно. Определись, чёрт возьми, сколько ещё я буду идти к тебе, а ты принимать это, как должное?
— Я иду к тебе!
— Сегодня идёшь, завтра не идёшь, послезавтра ты меня не знаешь, а через неделю любишь. Это ты называешь идёшь? Я не отказывался от тебя, а ты отказывалась.
Открыв рот, Трикси тяжело дышит, но ничего не говорит.
— У тебя неделя, — сообщаю я.
Дверь хлопает за спиной, а ноги несутся не в сторону аудитории. Теперь я точно хочу свалить, и моя завтрашняя поездка переносится на сегодня и прямо сейчас. Мне нужна гребаная перезагрузка, в противном случае я взорвусь. Я не грёбаный робот, который не умеет чувствовать. Как и у всех, у меня есть свои тараканы в голове. Я устал делать вид, что всё отлично, устал притворяться. Говорят, любому человеку можно найти замену. Это ложь. Людям, которых ты когда-то любил — её найти невозможно. С их уходом, умирает часть души. Вряд ли кто-то другой способен стать копией того, кто ушёл или в котором разочаровался. Это метка на сердце, потому что все они оставляют одну главную вещь — воспоминания. Я помню все плохие и хорошие моменты, и это не только моя беда, а каждого, кто прощается с человеком, который занимал одно из главных мест в жизни. Возможно, меня уже забыли, ведь мне не было никакой цены, в то время как для меня они были бесценны.
