— Если я соглашусь поехать в «Служанки», ты прекратишь говорить об этом? — спросил я. Мне отчаянно хотелось оборвать этот поток, пока мой лучший друг не перешел в «режим Гибси» и не свел меня с ума. — Мы можем забыть про эту тему?
— Абсолютно, — ответил Гибси, энергично кивая.
— Отлично. — Я сокрушенно вздохнул и двинулся к двери. — Пойду сполоснусь.
— Хороший мальчик, — крикнул мне вслед Гибси. — Я вызову такси.
Я обернулся:
— Зачем? Я могу нас отвезти.
— Нет, не можешь, — возразил Гибси, держа телефон возле уха. — Мы едем нажраться. Оба.
Опустив плечи, я повернулся и поплелся в свою комнату.
Гребаный Гибси.
30. Мы справимся
Шаннон
— Шан, как лицо? — спросил Джоуи, когда я пришла на кухню в начале первого ночи.
Они с Ифой сидели за столом, перед каждым стояла кофейная кружка, и оба выглядели одинаково встревоженными.
— Боже… — пробормотал брат, увидев меня.
— Джо, я в порядке. — Желая его успокоить, я заставила себя улыбнуться. — Выглядит хуже, чем есть на самом деле.
Это было вранье.
Лицо меня добивало.
Все тело, каждый квадратный дюйм, было в агонии.
Я вся была в синяках с головы до ног.
К счастью, единственным заметным свидетельством вчерашнего вечера был небольшой фингал на скуле.
Напор отцовской ярости приняли на себя другие части моего тела.
Спасало то, что было холодно, и мешковатые треники и лонгсливы позволяли спрятать следы побоев.
Однако мое вранье ничуть не успокоило брата.
Он молча смотрел на меня, сокрушенный и подавленный.
— Шан, прости, пожалуйста, — хрипло произнес брат, опуская голову на руки. — Мне надо было остаться дома.
Вчера вечером Джоуи ходил с Ифой в кино, чему я была рада.
Интуиция мне подсказывала: останься он дома, кого-то пришлось бы выносить в мешке для трупов.
— Это не твоя вина, — резко ответила я брату. — В том, что случилось вчера, ты не виноват. Джоуи, ты имеешь право на личную жизнь.
— Тебе удалось уложить Шона? — грустно улыбаясь, спросила Ифа.
Я была ей благодарна за перемену темы.
— Наконец-то, — ответила я и тяжело вздохнула. — Тайг и Олли как легли, так мгновенно уснули. Но Шон… боже, ему еще нужна мама. — Я закинула за уши растрепанные пряди и оперлась на кухонный стол. — Он часами ревел без передышки. Так и заснул в слезах.
— Твари сраные! — процедил сквозь зубы Джоуи.
— Джоуи, не говори так, — упрекнула его Ифа.
— Чего не говорить, малышка? — запальчиво спросил он. — Правду? Но они оба такие. Пара безответственных мерзавцев.
— Она по-прежнему твоя мать, — печальным тоном напомнила ему Ифа.
— А она еще хуже, чем он, — ответил брат. — Оставила детей самих по себе. — Он сердито взъерошил свои светлые волосы. — Могла бы позвонить, поговорить с мальчишками, но нет, она в своем репертуаре: убегает и прячет голову в песок.
В отличие от Ифы, услышав слова брата, я не содрогнулась.
Пусть они звучали грубо, но в них не было ничего, кроме правды.
Девушка Джоуи была очень красивой: завидная фигура, длинные светлые волосы, прекрасное лицо, но сегодня она выглядела потрясенной.
Ифа любила моего брата, и я думала, что этим объяснялся ее испуг, то, что она постоянно гладила его по руке, стараясь успокоить.
— Давайте посмотрим, что у нас есть, — со вздохом сказал Джоуи.
Он достал из кармана джинсов бумажник, бросил на стол, выгреб всю мелочь из других карманов.
— Я получу деньги только в следующий четверг, — пробормотал он, разговаривая больше с собой, чем с нами. Выложив содержимое бумажника на стол, он стал считать. — Таким образом, у нас остается ровно… — Он сделал паузу, добавив к купюрам несколько монет. — Восемьдесят семь евро и тридцать центов на шесть дней.
— Это ведь хорошо, правда? — с наигранным оптимизмом спросила Ифа.
— Должно хватить, — уклончиво ответил брат.
— Сам знаешь: я бы помогла, если бы было чем, — смущенно сказала я, ощущая себя мертвым грузом на шее брата. — Но он не позволяет мне работать.
— Прекрати, — оборвал меня Джоуи. — И даже не вздумай себя винить.
Но я винила.
Я чувствовала себя ужасно виноватой.
Домашние неурядицы отчасти происходили и из-за меня.
Уверена: не родись я в этой семье, тут не было бы половины нынешних проблем.
Из-за меня маме доставалось от отца, и не только словесно.
Потому что он ненавидел меня.
Я была проблемой.
— Открой холодильник, пожалуйста, — тяжело вздохнул Джоуи.
Я неохотно выполнила его просьбу.
Я настежь открыла дверцу холодильника, чтобы Джоуи увидел все сам.
— Сраные твари! — вновь прорычал он, глядя на почти пустые полки холодильника.
— В шкафах то же самое, — сказала я, опережая просьбу брата заглянуть и туда. — Обычно мама закупает продукты по субботам.
— Обычно, — язвительно повторил Джоуи.
— Джо, она бы так не сделала, — прошептала я. — Она бы не оставила нас без продуктов.
— Ну, теперь оставила, — резко ответил брат. — Да нормально все, Шан. Мы справимся.
— Ладно, — только и могла сказать я.
Джоуи взъерошил волосы и уперся локтями в стол, бормоча себе под нос ругательства. Потом сказал:
— Утром звякну Марку. На следующей неделе у него намечается работа в городской оранжерее. Спрошу, нужен ли ему помощник.
— И не думай, Джоуи. Тебе нельзя пропускать школу, — забеспокоилась Ифа. — Не забывай про аттестат.
— Не отговаривай меня, малышка, — устало ответил Джоуи. — Я не могу позволить, чтобы мальчишки голодали, и одному Богу известно, когда эта сука соизволит вернуться.
— Я могу помочь…
— Ифа, я не возьму от тебя деньги, — перебил ее Джоуи. — Так что не предлагай.
— Джоуи, я хочу тебе помочь.
— И я люблю тебя за это, но я не принимаю подачек от своей девушки.
— Ты знаешь, где она сейчас? — спросила Ифа, адресуя вопрос мне.
Она изо всех сил старалась успокоить Джоуи, но не знала как.
Мне хотелось ей сказать, что это бесполезно, мы слишком травмированы, но эти мысли я оставила при себе и ответила на ее вопрос:
— Полагаю, отправилась его искать.
Мысль была депрессивной, однако очень похожей на правду.
— Ребята, только не набрасывайтесь на меня за предложение, но не кажется ли вам, что пора обращаться в полицию? — нервно спросила Ифа.
Джоуи уставился на нее так, как будто она отрастила себе три головы.
У меня внутри вспыхнула паника.
Заметив нашу реакцию, Ифа густо покраснела.
— Нельзя позволять вашему отцу и дальше издеваться над вами, — торопливо пояснила она свою мысль. — И вы тут вдвоем остались с тремя малышами. Это несправедливо и нечестно по отношению к вам.
— Да, несправедливо и нечестно, — резко бросил ей Джоуи. — Но мы с Шаннон уже через это проходили и ни в коем случае не хотим повторения.
— Джоуи! — зашипела я, мотая головой.
— Шан, да посмотри на нас, — застонал брат. — Ифа уже и так видит, в каком дерьме мы живем.
Я это знала, но продолжала сопротивляться.
Брату было плевать на мои молчаливые возражения. Его прорвало, и он стал рассказывать о том, чего мы боялись больше всего, из-за чего годами молчали об отцовских издевательствах.
— Мы были мелкие. Еще до рождения мальчишек. Нас тогда в семье было трое: Даррен, Шаннон и я. И нас на полгода отдали под опеку.
У Ифы округлились глаза, а я едва подавила стон.
— Ты никогда не рассказывал мне об этом.
— Я и не собирался о таком рассказывать, — хмуро ответил Джоуи. — И потом, мне тогда было всего шесть лет. А Шан — вообще три года. Мать сама отдала нас в добровольную опеку, сказала, что слишком больна, чтобы о нас заботиться. Скинула нас и свалила. Нам с Шаннон повезло, мы вместе попали в хорошую семью. — Джоуи тяжело выдохнул. — А Даррену было одиннадцать, и ему не повезло.
Мои глаза наполнились слезами. Я знала, чтó брат расскажет дальше.
