Муррр.
Черный кот сидит у ее входной двери, протестуя против дождя. Выглядит обиженным, что его оставили по эту сторону двери. Я замечал, как он вбегал и выбегал из комплекса за другими жильцами, так что, наверное, он кому-то принадлежит.
Морось усиливается, превращаясь в крупные капли. Похоже, в этом году сезон дождей наступит рано.
Муррр.
Животное смотрит на меня так многозначительно, что я почти слышу его мысли:
― Почему ты просто стоишь здесь, тупица? Разве ты не видишь, что я промок?
От света одинокого фонаря над дверью его мокрая от дождя шерсть блестит, когда я подхожу и смотрю вниз. Медленно вытянув одну переднюю лапу, он выпускает когти и запускает их в мои джинсы.
― Ладно, я понял намек. ― Я лезу в карман куртки, достаю ключ, отпираю дверь и держу ее открытой, пока он не проскальзывает внутрь.
Мысль о том, чтобы последовать за ним, подняться наверх и постучать в ее дверь, заставляет меня задуматься. Что бы она сделала? Что самое страшное может случиться, если я пойду и представлюсь?
Я невесело усмехаюсь.
Может быть, она думает, что после нескольких откровенных признаний перед лицом смерти она знает, кто я такой. Но от того, что я раскрыл ей несколько темных секретов через стену, правда не изменится.
Смогу ли я когда-нибудь стать достаточно хорошим для такой женщины, как она?
Нет.
Я смотрю, как струйки воды стекают по металлической ручке, собираются в капли, которые дрожат и падают в лужу на бетоне. На подъезд, уставленный почтовыми ящиками. На кота, взбегающего по лестнице.
Затем я делаю долгий, медленный вдох через нос и отпускаю ручку.
Она закрывается, надежно запирая Эверли внутри.
И я отворачиваюсь.
ГЛАВА 41
― Что ты делаешь?
Поморщившись, я убираю телефон от уха, шагая по тротуару в туфлях на каблуках и коричневом пальто. Возможно, этот разговор стоило вести лично.
― Я не хотела говорить тебе, когда приезжала, потому что не знала, надолго ли это. Это было одно из тех спонтанных решений, которые принимаются за доли секунды, понимаешь? Я встретила Куини несколько месяцев назад в местной кофейне. Я сказала ей, что выбита из колеи и я чувствую себя неуверенно, и она предложила мне работу, а я… Ну, я подумала, что если я сделаю что-то, что полностью выходит за рамки моей зоны комфорта, это выведет меня из этого состояния.
― Господи Иисусе.
― Я думала, что ты, как никто другой, поймешь меня. ― Я сворачиваю за угол, вдыхая полные легкие выхлопных газов. ― Ты разочарована во мне?
― Нет. Конечно, нет.
― Ты, кажется, злишься.
― Застигнут врасплох, а не злюсь. ― В динамике раздается ее вздох, но он звучит как вздох раздражения. ― Эверли, ты уверена, что это лучший вариант для тебя? Ты через многое прошла. Мысль о том, что незнакомые мужчины будут пялиться на твое обнаженное тело, мне не по душе.
Мои шпильки звякают о металлические ступеньки, когда я вхожу в клуб через заднюю дверь и иду по извилистому коридору. Лен приветствует меня возле гримерки, очаровательно подмигивая, и я рассеянно улыбаюсь в ответ.
― Здесь только топлес. Не говоря уже о том, что ты семь лет была стриптизершей, ― напоминаю я ей.
― А еще я мать. Твоя мать. Я не могу защитить тебя, когда ты в четырехстах милях от меня, а эта индустрия не всегда… безопасна.
― Все очень доброжелательны. Поддерживают, оберегают, придают сил. ― Куини бросает на меня обеспокоенный взгляд от стойки с косметикой, когда я направляюсь к шкафчикам, но я качаю головой, заверяя ее, что все в порядке. ― И тебе не нужно меня защищать. Я способна сама постоять за себя.
― Я знаю, что ты способна. Ты сильная и выносливая, ― отвечает она. ― Но ты также красивая, уязвимая и ростом всего пять футов два дюйма, когда не сутулишься. Я не беспокоюсь о женщинах, я беспокоюсь о мужчинах. О посетителях. У меня было немало неприятных стычек. ― Она делает паузу. ― Тебе следует носить с собой оружие. Перцовый баллончик, как минимум.
― У меня есть. Не волнуйся. ― По правде говоря, я не знаю, зачем он мне. Он появился в моей сумочке на днях, скорее всего, благодаря Куини.
Мама снова вздыхает, когда я открываю шкафчик и кладу туда сумку. Затем она добавляет:
― А как насчет работы моделью? Если тебе не хватает внимания, то я уверена, что у Джаспера есть связи, которые помогут возродить твою карьеру. Я бы предпочла этот вариант.
Мои пальцы сжимаются вокруг телефона при упоминании его имени.
― Я не хочу заниматься модельным бизнесом. Там слишком много… шума. ― Когда я поднимаю взгляд, Куини, прислонившись к дальней стене, наблюдает за мной с беспокойством в глазах. ― Я не хочу, чтобы мое имя мелькало в прессе, чтобы мое лицо было на страницах журналов, чтобы люди тыкали в меня камерами, куда бы я ни пошла. Эверли Кросс ― модель ― ассоциируется с похищением, черным рынком, скандалом и разводом. Теперь я Эверли Мэйфилд. Я просто… Пчелка.
― Пчелка?
― Мой сценический псевдоним. ― Я бросаю взгляд на настенные часы, чувствуя беспокойство по мере приближения времени начала шоу. ― Слушай, мне нужно идти. Я приеду к тебе на следующей неделе, и мы сможем поговорить об этом подробнее. Не волнуйся, хорошо?
― Я всегда буду волноваться. Ты поймешь, когда снова остепенишься и однажды заведешь детей. Путь, который ты выбираешь для себя, не всегда совпадает с тем, который ты хочешь для них.
Я смотрю в пол, мое горло сжимается.
Я не знаю, хочу ли я снова «остепениться».
После двух лет жизни в камере все, чего я хочу, ― это жить за ее пределами. В прямом и переносном смысле ― во всех. Я больше не хочу чувствовать себя как в ловушке.
Но сейчас не время для этого разговора.
― Я поняла. Я позвоню тебе позже. Поцелуй за меня кошечек. ― Макарони на заднем плане выкрикивает что-то неразборчивое и, скорее всего, оскорбительное. ― Мака тоже.
Мамин голос становится тише, когда она шепчет:
― Обязательно. Люблю тебя.
― Люблю тебя. ― Я отключаю звонок и поворачиваюсь лицом к Куини. ― Извини. Мама сходит с ума.
― Ты наконец-то ей рассказала, да?
Я снимаю пальто и вешаю его в шкафчик, прежде чем закрыть дверь.
― Рассказала. Она восприняла это не так хорошо, как я надеялась, учитывая ее давнюю страсть к этой индустрии.
― Это меня не удивляет. Джиллиан ― свободная натура, но ее душа отдана тебе. Ты не можешь винить ее за то, что она переживает.
― Наверное. ― Часть меня предвидела такую реакцию, и, думаю, именно поэтому я так долго ждала, чтобы сказать ей. ― У тебя ведь нет детей, верно?
― Нет. Я слишком эгоистична для этого. ― Она, улыбаясь, пожимает плечами. ― И я не имею в виду ничего плохого, милая, просто смотрю на вещи реалистично. Некоторые люди умеют заботиться только о себе, и нет ничего постыдного в том, чтобы принимать то, кто ты есть, и то, чего ты хочешь. Моя жизнь принадлежит этой сцене. ― Она отрывается от стены и машет рукой танцорам позади нее, которые готовятся к своим номерам. ― Кроме того, мои девочки ― как мои дети. Мне этого достаточно.
Мягко улыбаясь, я прохожу в гримерную и беру свой наряд для вечера.
Сегодня «День карьеры».
Клуб часто проводит тематические вечера, чтобы было интереснее. Праздники ― это само собой разумеющееся, но были и вечера в стиле ретро 50-х, и маскарад, и шоу в стиле подводного царства русалок, и дань викторианской эпохе. Куини спросила меня, какую профессию я хочу выбрать. Я подумывала пойти по пути энтомологии и нарядиться божьей коровкой или бабочкой, но так как я уже использовала образ пчелы, то остановилась на ученом.
Сексуальный лабораторный халат, туфли на высоком каблуке и смелые очки «кошачий глаз» ― это будет забавно.
Когда я заканчиваю наносить дымчатые тени на глаза и закрепляю короткий черный парик шпильками, в дверь гримерной стучат. Я встаю и высовываю голову наружу, замечая за дверью Лена с планшетом в руках.
