― Привет, Эверли.
Я останавливаюсь.
― Привет, Астрид. Я так легко узнаваема, да?
― Это все из-за явного раздражения, с которым ты произносишь его имя.
Нахмурившись, я несколько раз произношу имя Таннера одними губами, понимая, что действительно делаю это с раздражением.
― Прости. ― Я прочищаю горло, усмехаясь. ― Он рядом? Это очень важно.
― Должен быть. Я переведу тебя.
Проходит две минуты, и я бросаю взгляд на свои «Apple watch», отмечая, что только в непродуктивной ходьбе я преодолела более тысячи шагов.
В динамике раздается голос.
― Таннер.
В тот момент, когда он берет трубку, я опускаюсь на кухонный стул и на одном дыхании выдаю раздраженный монолог.
― Привет. Это Эверли. Эверли Мэйфилд. Я чертовски уверена, что Айзек следит за мной. Преследовать меня и в то же время избегать меня ― это целое искусство. И это тот самый Айзек, а не старичок Айзек, так что даже не напрягайся. Ты его прячешь? Он преступник? Вы оба преступники? Тебе лучше начать говорить, потому что я…
Звонок прерывается.
Сукин сын.
Я смотрю на экран телефона, мои глаза сужаются до щелей.
Я достаточно мелочна, чтобы перезвонить.
Астрид вздыхает.
― Привет. Он просил передать тебе, что улетел на Арубу и больше не вернется. Никогда. Пожалуйста, не убивай гонца.
― Аруба великолепна. Пионер технологии очистки воды. ― Стиснув зубы, я заставляю свой тон оставаться приятным, встаю со стула и в семнадцатый раз начинаю протирать столешницу. ― Ты можешь перевести меня еще раз?
― Конечно.
Сразу на голосовую почту.
Я рычу что-то нечленораздельное и швыряю телефон на стойку, а затем опираюсь на руки. Разочарование накатывает на меня волнами. Прошла неделя с момента моей панической атаки на сцене, и Куини посоветовала мне взять недельный отпуск, чтобы сосредоточиться на своем психическом здоровье. В самом деле. Очевидно, откладывать визиты к психотерапевту и дальше просто неразумно.
Мне становится хуже.
И эта ситуация с преследованием не помогает.
Уже несколько недель я чувствую чье-то присутствие. Чей-то взгляд. Было бы естественно начать беспокоиться, что мой похититель или кто-то, кто работает на него, охотится за мной, но на самом деле… я не чувствовала угрозу. Наоборот.
Я чувствовала себя защищенной.
Теперь, учитывая, что в последнее время таинственный мужчина то появляется, то исчезает с моей орбиты, я начинаю верить, что мои инстинкты с самого начала были правы.
Айзек здесь.
Он жив.
И он следит за мной.
Из гостиной доносится мяуканье, и я окидываю взглядом скудное пространство, в котором нет ничего, кроме уродливого дивана, журнального столика и телевизора.
И, что еще важнее, случайно забредшего сюда кота.
Мистер Бинкерс машет хвостом со своего места на диване и смотрит на меня с осуждением.
― Не суди строго, котик. Моя жизнь в руинах, ― беззлобно бормочу я, направляясь к клубку черного меха.
Не успеваю я дойти до гостиной, как раздается стук в дверь.
Сердце начинает бешено колотиться.
У меня редко бывают посетители, если не считать таинственного кота. Может, он принадлежит Айзеку? Очевидно, они делают заметки из одного и того же справочника.
Я плетусь к двери и открываю ее, за ней стоит пожилая женщина, живущая в соседней квартире.
― Ой, привет.
Сигарета болтается между ее пальцами, пока она изучает меня.
― А ты симпатичная, знаешь ли. ― Ее голос напоминает о моей недавней бронхиальной инфекции. ― Бинкс любит девушек с такими пышными волосами, как у тебя.
Я моргаю, глядя на нее, и мой взгляд останавливается на двух узловатых пальцах, небрежно держащих сигарету.
― Что? ― Я оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что она действительно обращается ко мне, но коридор пуст. Здесь только я, моя пышная шевелюра и странная дама, которую я видела только мельком за последние несколько месяцев.
Потом в памяти всплывает имя.
Бинкс.
Бинкерс.
― О! Кажется, ваш кот у меня.
Вокруг нее клубится дым, облако скрывает глубокие морщины на ее лице.
― У моей племянницы Фрейды ― она такая же хорошенькая, как и ты, ― похожие волосы, и мистер Бинкерс любит запускать в них свои когти. ― Женщина издает лающий смешок, прежде чем поперхнуться дымом и зайтись в кашле. ― В общем, неудивительно, что он пробрался сюда. Он любит ванильный бисквит. У тебя есть что-нибудь подобное?
Я тереблю шлевки на джинсах.
― Хм… нет. Но в последнее время он часто появляется здесь. Каким-то образом.
― Он как Гудини. ― Она пожимает плечами.
― Ладно, тогда забирайте своего кота, ― говорю я, медленно отодвигаясь. ― Простите за беспокойство.
Она машет рукой, когда дым щиплет мне глаза.
― Не нужно. Я уезжаю отсюда. Муж бросил меня, и я больше не могу платить за квартиру. Оставь кота себе.
― Что?
― Оставь его себе. Ты ему нравишься.
― Я не… ― Я оглядываюсь через плечо на то место, где мистер Бинкерс свернулся калачиком на моей столешнице, выглядя по-домашнему уютным и довольным жизнью. ― Я не уверена, что у меня сейчас есть время на еще одного питомца.
― Он не требует особого ухода. Клянусь. ― Женщина прислоняется к косяку, стряхивая пепел на пол.
― Как насчет приюта?
― Переполнен. У бедняжки не будет ни единого шанса.
Черт.
Похоже, у меня теперь есть кот.
― Ладно… наверное. У вас есть какие-нибудь вещи для него?
― Конечно, есть. Кошачья подстилка, еда, лоток, несколько дохлых мышей, которых он приносил в качестве трофеев.
Я морщу нос.
― Шучу. Бинкерс не любит мышей. Он предпочитает более приятные вещи в жизни, например, стащить пульт дистанционного управления или занять мою подушку. ― Она поправляет ремешок сумочки, и ее тонкие желтые волосы блестят в свете ламп коридора. ― Я принесу все завтра. Ты просто прелесть.
― Хорошо. Увидимся…
Она уходит.
В замешательстве я на несколько мгновений задерживаюсь в дверях, вдыхая остатки сигаретного дыма и дешевых цветочных духов. Вздохнув, я закрываю дверь, затем поворачиваюсь и скрещиваю руки на груди.
Мистер Бинкерс наблюдает за мной, пока я стою в прихожей. Я не знаю, что делать ни с собой, ни с котом. Мы смотрим друг на друга.
Он мяукает.
― Итак… ванильный бисквит, да?
У меня покалывает затылок. Волоски на руках встают дыбом, когда я двигаюсь и скольжу по сцене, наконец-то чувствуя, что вновь обрела контроль над собой после того, как целую неделю хандрила, оглядывалась через плечо и записалась на первичную консультацию к доктору Экланду.
Я отключаюсь от песни ― какой бы она ни была, ― отказываясь слышать то, чего нет.
Я оглядываю толпу, изображаю поцелуй и кокетливо подмигиваю, но никому конкретному. Я слишком боюсь, что встречу разноцветные глаза и блестящие туфли. Экстравагантный костюм в сочетании с дьявольской улыбкой.
Змея, прячущаяся в кустах и готовая к броску.
Но я чувствую знакомое предательское притяжение, когда расстегиваю бюстгальтер и позволяю ткани с красными блестками упасть на сцену.
Дразню.
Его.
Я уверенно выгибаю спину, покачивая своим каштановым париком из стороны в сторону, моя кожа блестит от мерцающего масла для тела. Он может смотреть сколько угодно. Я устрою ему шоу.
Каково это, Айзек? Знать, что ты все еще не можешь прикоснуться ко мне?
Номер заканчивается, и я чувствую удовлетворение от своего выступления, когда ухожу со сцены, кокетливо помахав рукой через плечо. Я собираю свои чаевые и натыкаюсь на Ариэль за кулисами.
Она откусывает банан и шлепает меня по заднице.
― У тебя сегодня VIP-персона. Счастливая сучка. ― Проглотив кусочек, она выбрасывает вторую половинку в мусорный бак. ― Твой рыцарь в сияющих доспехах ждет.
Моя челюсть напрягается.
