Она обняла его. И она даже не зарычала, когда делала это.
Затем, так же быстро, как она наклонилась, она снова выпрямилась, прочистила горло и поправила волосы быстрым движением головы.
— Рада, что ты не умер, — пробормотала она, вытирая глаза тыльной стороной ладони, затем схватила фиолетовый свитер и вышла из комнаты с высоко поднятой головой.
— Думаю, наверное, я всё ещё брежу, — объявил Финн, наблюдая, как она уходит, нахмурив брови.
— Я тоже, — сказала Джерихо.
— Нас в этом трое, — пробормотал Каллиас, и когда его брату удалось рассмеяться, он подумал, что это был лучший звук, который он когда-либо слышал.
ГЛАВА 44
ФИНН
Кость тускло поблескивала в слабых лучах зимнего солнца.
Финн чуть не подавился, тяжёлая вонь смерти проникла в его нос, в рот. Перед ним расстилалось обширное поле, ничего, кроме полосы мёртвой травы и грязи. Тела — некоторые стояли, некоторые лежали ничком, какие-то старые, какие-то свежие — были разбросаны повсюду, наполовину зарытые в грязь, как будто кто-то разрыл кладбище. Тела, у которых всё ещё были глаза, смотрели вверх, в их пустых взглядах отражались жёлтые снежные облака.
Где, глубины, он был? Он был только что с Солейл, он был… что он делал? Он был с Солейл? Он не мог вспомнить. Он всегда помнил, почему он не мог вспомнить сейчас?
Он попытался бежать, попытался позвать Каллиаса, или Солейл, или кого угодно ещё, но что-то твёрдое и неподатливое схватило его за лодыжки. Холодная земля послала резкий удар по его суставам, когда он растянулся и повернулся, чтобы посмотреть, что его зацепило…
Его желудок скрутило всерьёз, когда его глаза встретились с пустыми глазницами, в них светилась тошнотворная магия, ухмыляющийся череп усилил хватку на его лодыжках. Окоченевшие остатки того, что когда-то было пальцами, скользнули по его ноге, вцепившись в тунику.
— Ты видишь это? — прохрипел череп, его челюсть щёлкала, когда он говорил. От этого движения гнилой зуб выпал из его улыбки. — Ты видишь, что происходит, принц-обманщик?
Он видел. Он видел.
Вокруг него пылало его королевство.
Дворец снова был охвачен пламенем, но не естественным огнём. Огонь был тёмным, как грязь под его коленями, как корона, украшавшая чело принцессы, пробиравшейся к нему, окровавленные ботинки наступали на тела и конечности. Огненные волосы ниспадали идеальными локонами под витой терновой короной на её лбу, а её глаза теперь горели золотом, глаза, которые не знали его, не любили его и не обращали внимания на его мольбы.
— Солейл, — выдавил он сквозь дым и гниль, но его сестра едва моргнула.
Как будто она не знала этого имени. Как будто оно никогда ей не принадлежало.
— Разве ты не должен был быть самым умным? — засмеялась она с игривой улыбкой на губах. — Как ты мог этого не предвидеть?
И когда она сильно наступила ему на руку, хруст его костей был всего лишь эхом тех, что ходили вокруг него, Финну не хватило дыхания, чтобы закричать.
* * *
— В последний раз говорю, я не умираю, так что перестань суетиться — возмущенно сказал Финн, хотя из-за его слабого голоса было раздражающе трудно поддерживать такой настрой. — От меня просто отъели маленький кусочек руки.
Джерихо нахмурилась, глядя на него, её магия колыхалась вокруг его руки, а её глаза были далеки от веселья, которое он когда-либо видел.
— Это не чёртова шутка, Финн. Тебя могли убить.
— И всё же, я здесь, как обычно, разочаровываю всех.
Прошло три дня с момента нападения — три дня, как он был прикован к постели, приходя в лихорадочное сознание и выходя из него, магия Джерихо медленно вытягивала инфекцию, которую гнилые зубы никсианской нежити оставили в его крови.
Три дня ему снились черепа и короны, и его рука ломалась под ботинком, снова и снова, и снова.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Заткнись, Финн, — пробормотала Солейл, прислонившись к стене.
Она выглядела совсем не так, как в его видениях; её глаза снова были зелёными, на ней не было короны, и она смотрела на него с чем-то почти похожим на беспокойство, если он достаточно щурился и не носил очки. И очень усердно использовал своё воображение.
— Все просто волнуются.
— И всё же, вы двое здесь единственные.
— Кэл разговаривает с мамой, потом они с Эли отправляются перезахоронить тела, — сказала Джерихо с лёгкой дрожью. — А Вон всё ещё восстанавливается. Папа справляется с паникой среди людей. Возможно, ты не заметил, но здесь присутствует никсианская магия смерти.
— Это не никсианская магия, — пробормотала Солейл. — Не… не конкретно. Артем тоже поклоняется Мортем.
— Они сказали тебе, что они никсианцы. И мы не воюем с Артемом.
— Ну, да, но…
— Об этом не стоит спорить, — простонал Финн, голова у него уже достаточно раскалывалась от их пререканий.
Кроме того, он ненавидел слушать споры, когда не был уверен, на чьей он стороне. Джерихо была права в том, что Смерть была сильной стороной Никса, а тело утверждало, что является агентом Никса, и само оно было телом никсианского шпиона, которого они недавно поймали… но что-то в этом всё же было не так. Так ясно заявить о себе врагу было в лучшем случае дерзко, в худшем — откровенно безрассудно, и хотя Никс проигрывал эту войну, это было не потому, что они были безрассудны.
Кроме того, именно Финн распространял слухи о том, что её альянс переходит от Никса к Атласу. Так что, если это был никсианец, если они нацелились на Сорен, потому что она «предала» их, это была его собственная чёртова вина, что у него не хватало куска руки. Это была его вина, что они пытались убить её. И он действительно не хотел взваливать вину за это на себя.
Джерихо наконец-то отпустила руки, и он вздохнул с облегчением, когда боль ушла из его руки.
— Ты почти здоров, но след останется, что бы я ни делала. Я могу поработать над этим позже, но я… я должна быть с Воном.
Финн отмахнулся от неё.
— Абсолютно. Иди. И скажи ему, что я прощу его за то, что он не рыдает у моей постели, если только он тоже выкарабкается, хорошо?
Джерихо даже не улыбнулась, она просто рассеянно поцеловала его в лоб, а затем ушла так быстро, что он едва успел попрощаться. Тогда остались только он и Солейл.
— Я всё ещё жду благодарности, — сказал он.
Солейл фыркнула, а затем начала смеяться, издавая ужасный, уродливый звук, как будто кто-то терзал две тёрки внутри её груди. Она закрыла лицо руками, застонав сквозь смех.
— Боги, я не знаю, почему я беспокоилась о тебе.
Невольно он ухмыльнулся.
— Ты, правда, волновалась?
Она поджала губы и опустила руки, скрестив их на груди.
— Заткнись.
— О-о-о.
— Я просто боялась, что не буду той, кто это сделает, вот и всё.
— О-о-о-о…
Она ударила его по плечу, что, он был почти уверен, переводилось как «Я рада, что ты жив» на языке Солейл.
— Я задушу тебя подушкой.
Что-то тёплое и светящееся образовалось в его груди.
— Конечно, убийца.
Её плечи поднялись и опустились со вздохом.
— Итак, — сказала она. — Некромантия.
— Похоже на то.
— Полагаю, ты уже знал.
— У меня… возможно, были какие-то догадки.
— А кто-нибудь ещё?
Он моргнул.
— Эли тебе не сказал?
Солей нахмурилась, её брови приподнялись.
— Сказал мне что?
— Ну, Кэл знает почти столько же, сколько и я, — сказал Финн. — Он заставил Эли и Симуса работать над проблемой ещё несколько недель назад.
Глаза Солейл слегка расширились, её губы сжались.
Ой-ёй. Она в бешенстве.
Он ничего не должен Эли, и у него не было причин спасать его задницу, даже временно. Но если Сорен уйдёт отсюда, чтобы наорать на него, она может не вернуться, и…
