темные волосы, и жизнь из нее била ключом.
Она все еще держит меня за руку, сжимает ее чуть сильнее. Жизнь била ключом, думаю я. Надо же так охарактеризовать молодую женщину, которая покончила с собой.
Я жду, что еще она скажет. Назовет ли Эйприл по имени или упомянет ее как одну из своих испытуемых?
Доктор Шилдс смотрит на меня. Во взгляде ее снова появляется твердость. Словно женщина, которую я видела несколько мгновений назад — более мягкая, тоскующая по мужу, — надела маску. Речь ее лишена эмоциональной окраски. Будто передо мной университетский преподаватель, читающий лекцию на некую отвлеченную тему.
— Хотя женщина, с которой Томас мне изменил, была не так молода, как вы, — на десять лет старше. Примерно моего возраста.
На десять лет старше.
Доктор Шилдс, я знаю, заметила потрясение в моем лице. Ее черты каменеют.
Эйприл, девушке с фотографий в «Инстаграме», явно не за тридцать; к тому же в некрологе сообщалось, что ей было 23 года. Значит, доктор Шилдс говорит не о ней.
И если она не лжет, выходит, была еще одна женщина, с которой Томас ей изменял. Вместе со мной — три. А сколько всего их было?
— Не представляю, как можно изменять такой женщине, как вы. — Чтобы скрыть удивление, я отпиваю маленький глоточек вина.
Она кивает.
— Главное, чтобы у него впредь не возникало подобных желаний. Вы ведь меня понимаете, да? — Помолчав, она добавляет: — Именно поэтому я хочу, чтобы вы ответили ему прямо сейчас.
Я ставлю бокал на стол, но немного мимо. Бокал балансирует на краю мраморной столешницы. Я успеваю его подхватить, а то упал бы и разбился.
От внимания доктора Шилдс, я вижу, не укрылось это маленькое происшествие, но она его никак не комментирует.
Мой план безнадежно провалился. Я рассчитывала, что признание освободит меня, а петля на моей шее затянулась еще туже.
Я достаю из сумки телефон и под диктовку доктора Шилдс набираю текст: «Может, встретимся завтра вечером? В баре «Деко», в 8?»
Она следит, как я отправляю сообщение. Меньше чем через двадцать секунд приходит ответ.
Я в панике. Вдруг он написал что-то уличающее?
Мне до того дурно, что хочется опустить голову между колен. Но я не могу.
Доктор Шилдс буравит меня взглядом, словно читает мои мысли.
Я смотрю на телефон, сдавленно сглатывая слюну, чтобы побороть подступившую к горлу тошноту.
— Джессика? — торопит она меня.
Голос у нее тренькающий и какой-то нездешний, доносится будто из далекого далека.
Дрожащей рукой я поворачиваю к ней экран телефона с ответом Томаса: «Приду».
Глава 51
21 декабря, пятница
Любой психотерапевт знает, что истина переменчива — неуловима и неосязаема, как облако. Она плавно перетекает из одной формы в другую, противясь всяким попыткам дать ей определение. Она подстраивается под точку зрения того, кто предъявляет на нее свои права.
В 19:36 вы присылаете сообщение: «Через несколько минут я выхожу и иду на встречу с Томасом. И, поскольку это я его пригласила, должна я сказать, что напитки за мой счет?»
Ответ: «Нет, в этом он традиционен. Пусть возьмет инициативу на себя».
В 20:02 Томас подходит к бару «Деко», где вы его ожидаете. Он входит в дверь и исчезает из виду. На соседние рестораны и кафе, в том числе на тот, что находится прямо напротив на другой стороне улицы, он даже не взглянул.
В 20:24 Томас покидает бар. Один.
У обочины он сует одну руку в карман и достает мобильный телефон. Другой ловит такси.
— Может, вам еще что-то принести, мэм?
Официант заслоняет вид, открывающийся из большого окна. К тому времени, когда он отходит, Томаса уже и след простыл. От того места, где он стоял еще мгновение назад, отъезжает желтое такси.
Секундой позже сигналит мой телефон. Но звонит мне не Томас. Вы.
— Он только что ушел, — напряженным голосом докладываете вы. — Встреча прошла не так, как я ожидала.
Характерное пиканье в телефоне уведомляет, что мне звонят по другой линии. Это Томас.
После двадцати двух минут леденящего ожидания, за время которых я испытала весь спектр эмоций от гнева и отчаяния до слабых проблесков надежды, все теперь происходит слишком быстро.
— Джессика, подождите минутку. Соберитесь с мыслями.
В моем голосе нет ни намека на властность, когда я приветствую Томаса:
— Привет!
— Ты где, дорогая? — спрашивает он.
Возможно, до него доносятся шумы, что меня окружают: звяканье посуды, неясные голоса посетителей за соседними столиками. Ответ и по тону, и по содержанию должен соответствовать образу женщины, которая, не будучи совершенно беззаботной, все же позволила себе после долгого рабочего дня заглянуть в ресторан, чтобы поужинать и расслабиться.
— Возле офиса. Зашла перекусить, а то на этой неделе не было времени купить продуктов.
На другой стороне улицы дверь бара «Деко» открывается, и появляетесь вы с телефоном у уха. Останавливаетесь на тротуаре, смотрите по сторонам.
— Скоро дома будешь? — интересуется Томас. Голос ласковый, речь неторопливая. — Я соскучился, очень хотел бы повидать тебя сегодня.
Краткость встречи с вами, неожиданная просьба Томаса — все это в совокупности дает мне надежду.
От бара «Деко» — и от кафе через дорогу от него — до моего дома идти двадцать минут. Но прежде нужно выслушать ваш отчет, — чтобы знать, как вести себя с Томасом.
— Я уже заканчиваю, — говорю я ему. — Из такси позвоню.
Вы тем временем стоите на тротуаре, обхватив себя руками, чтобы согреться на холоде. Издалека выражения вашего лица не разглядеть, но ваша поза — признак неуверенности.
— Отлично, — отвечает Томас и вешает трубку.
Вы все еще ждете на другой линии.
— Прошу прощения за задержку, — извиняюсь я. — Пожалуйста, продолжайте.
— Он пришел вовсе не на свидание, — говорите вы. Модуляции вашего голоса размеренные, у вас было время продумать свой ответ. К сожалению.
— Томас согласился на встречу только потому, что у него возникли подозрения. Как выяснилось, он все-таки заметил меня у музея. И когда снова увидел в кафе, понял, что я оказалась там не случайно. Он спросил, почему я его преследую.
— И что вы ответили? — Вопрос задан отрывистым тоном.
— Я сплоховала, — кротко признаетесь вы. — Стала с жаром доказывать, что это чистое совпадение. Вряд ли он мне поверил. Но, доктор Шилдс, он однозначно предан вам на все сто.
Вам никто не вменял в обязанность делать выводы, но ваше суждение до того приятно, что его нельзя проигнорировать.
— Почему вы так решили?
— Я, конечно, говорила вам, что сама никогда не любила, но
