довольно пространных посланий на околорелигиозные темы, не имеющие ни малейшего отношения к содержанию данного шоураннерского пособия. В своих письмах А. порою упоминал происходящее на площадке, но чрезвычайно невнятно.
Отчаявшись разобраться в сумбуре (и, я уверен, имея в виду собственные «духовные» цели), священник Георгий порекомендовал изложить события по порядку и намекнул, что этот последовательный рассказ, возможно, откроет некий внутренний смысл происшедшего – в первую очередь даже не адресату откроет, а самому повествователю, т. е. А.
От скуки (как он сам искренне признаётся) А. откликнулся на призыв и в качестве стартовой точки выбрал момент, когда он впервые попал на съёмочную площадку «Дома Орловых».
За пять с половиной месяцев – с середины марта до конца августа – А. отправил священнику в общей сложности 109 писем.
Как вы помните, по договору он отдал Телекомпании права на каждый свой вздох – и, конечно, на каждое слово, которое было им произнесено (и/или написано) на площадке.
Письма Орлова священнику я объединил в связный текст. Про глубину редактуры расскажу позже, здесь только главное: я не стал сохранять эпистолярную форму. На мой взгляд, она устарела ещё в вертеровские времена. Обращения, подписи, даты и, главное, дробность – всё это меня раздражает и утомляет (и, думаю, не меня одного): всё-таки плавное повествование предпочтительней. Я разбил текст на части, на главы (Δ) в среднем по 7–8 тысяч знаков и на подглавы (∆), не обращая внимания на то, где начиналось или заканчивалось очередное письмо, а исходя только из логики восприятия.
Как вы понимаете, между событием как таковым и тем моментом, когда оно было описано, иногда проходило несколько месяцев. (Правда, со временем А., что называется, «расписался», и интервал постепенно стал сокращаться: см. рассуждения об Ахиллесе и черепахе.) Вам совершенно не нужно удерживать в памяти это сложное динамическое соотношение. Особо интересующиеся могут найти в приложении две хронологические таблицы: одна отражает последовательность событий, другая – порядок их описания. Важно помнить: сплошное повествование, напоминающее роман, – это перетасованные и отредактированные отрывки писем А. Ю. Орлова некоему иерею Георгию (нечто вроде развёрнутой исповеди).
Однако 4 письма из 109 я (по композиционно-художественным соображениям) решил выделить – не включать их в состав очередной главы, а сохранить как самостоятельные структурные элементы. Эти письма я промаркировал значком «♦» (в дополнение к значку «Δ», везде означающему, что автор текста – А. Ю. Орлов).
Вот, пожалуй, и всё. На всякий случай напомню: дальше приводится текст, написанный вечером 25 февраля. Если бы я решил в угоду научному педантизму цитировать письма А. в порядке их написания, этот текст встал бы первым.
♦
Иван, здравствуйте!
Очень нужна ваша помощь.
[…] Вы ведь знаете, что такое «перевоплощаться»? Мне как исполнителю необходимо отчётливо понимать состояние моего персонажа. Я должен в себе вырабатывать нужные переживания. Это моё ремесло.
Насколько я понимаю, ваша будущая профессия тоже связана с чувствами.
Поэтому у меня к вам вопрос: что должно происходить с верующим человеком, когда он молится? Это что, транс какой-то, в который надо себя вогнать? Или экстаз? Или что?
Лично я, если честно, чувствую только скуку и раздражение. Но ведь это плохо. Зрители не дураки.
Я всё время слышу: «помилуй-помилуй», «я грешный», «я недостойный», такой-сякой. Что это за эмоции, как вы можете их описать? Где я? В тюрьме? В концлагере? Перед казнью? Валяюсь в ногах у судей, у палачей?
Согласитесь, не вяжется: мой герой – офицер, воевал, родину защищал, на поле боя был ранен, теперь инвалид. В чём он уж так особенно провинился? Ну ей-богу, как-то ему неприлично валяться в ногах, не к лицу…
И главное, я хочу вас спросить: вы что, действительно так себя ощущаете, когда молитесь? Вот положа руку на сердце? Каждый вечер и каждое утро, всегда?
А если не чувствуете что положено – как справляетесь?
Может, я что-то не так понимаю?
И ещё очень важный вопрос: где динамика?
Меня учили, что у каждого действия должна быть определённая цель. Если нет цели – мне некуда двигаться.
А у вас каждый вечер одно и то же, одни и те же слова. Отсюда вопрос: что-то для вас меняется или нет? Вот вы плачете, просите: кто-то вам отвечает? Или вы так и талдычите без ответа одно и то же? Тогда в чём смысл?
Я задавал эти вопросы нашим продюсерам, они меня переправили к вам. Надеюсь на вашу помощь.
С почтением,
граф А. Орлов.
9
Если честно, ваш первый ответ меня очень разочаровал. Больше того: возмутил. Почти оскорбил. Я даже подумал, что вы всем пишете под копирку.
Я-то спрашивал вас про чувства. А вы написали про «ближних». Я вам про фому, а вы мне про ерёму. При чём тут «ближние», кто это вообще такие?
И советы про «благодарность» я тоже тогда пропустил мимо ушей. Я подумал, что вы совершенно не представляете нашу актёрскую жизнь. Мы идём по сценарию. Нам написали текст – мы исполняем. При чём здесь благодарность, кому?
Теперь, когда прошло несколько месяцев, готов признать, что какое-то действие это ваше письмо возымело. Правда, не знаю, тот ли это эффект, который вы ожидали.
Кроме небрежности, я почувствовал в вашем письме… как бы это назвать… добродушие? Да, пожалуй, сейчас точней не скажу: добродушие. Вы написали, чтобы я был внимательным, старался через себя пропускать каждое слово – а я, наоборот, почему-то расслабился. Стало немного полегче.
И, что важно, в моей нудной жизни прибавилось разнообразия. Раньше я переписывался только с Мариной и с Алкой. А начиная с весны добавились вы. Я хоть начал иногда включать голову. И в конце концов – видите, как расписался…
* * *
Мало того, что мы сорок дней блюли траур по папеньке. В начале марта добавился «Великий пост». Из меню пропали мои любимые жареные дрозды и фюме из фазанов. Повар, конечно, искал обходные пути. Варил нам суп из кореньев а-ля прентаньер на жирном мясном бульончике. Зрителям-то не видно через экран, запах по телевизору не передаётся… По крайней мере, пока…
Детские танцевальные вечера, за которые нас агитировал Иван Онуфрич, пришлось отодвинуть на-после-Пасхи.
В Доме Орловых настал день сурка. С утра – Онуфрич и кредиторы. За завтраком, за обедом – привычные разговоры про будущий бал, про приезд Маши Абросимовой, про князей Долгоруких… После ужина – «Робинзон Крузо». Когда закончился «Робинзон», мы взялись
