жизнью,[55] —
сказала душа Ахиллеса Одиссею, спустившемуся в подземное царство живым.
Кроме указанных мистерий, существовало еще более спасительное учение о смерти. Подземное правосудие приговаривало преступников к беспощадной каре, но душам благочестивых людей был открыт путь на Острова блаженства, или в Элизий, в поля, поросшие асфоделем (диким тюльпаном), где находится возлюбленный Эос, утренней зари, Орион, знаменитый охотник, и где вообще каждая душа после смерти могла заниматься своим прежним любимым занятием.
Для посвященных смерть — блаженный покой, непосвященные в подземном мире остаются вечно неудовлетворенными, они должны решетом носить воду и наполнять ею бездонные бочки — таково мистическое учение о смерти. Посвящение в мистерии обещает всем telos, счастливое «завершение», совершенное удовлетворение. С другой стороны, при таком религиозном мировосприятии, которое основывает мировой порядок не на мистических переживаниях, а на справедливости, на возмездии за преступления и награде за добрые дела, один и тот же миф получает различные толкования. Вечное беспокойство, бесплодность всех стараний, вечная неудовлетворенность — вот типичная кара для ужасных преступников в подземном мире. Пятьдесят дочерей Даная были преследуемы любовью пятидесяти сыновей их дяди Египта. Данай напрасно бежал из Ливии в Аргос на корабле, построенном с помощью Афины Паллады: он не смог защитить своих дочерей от ненавистных родственников. Наконец он дал каждой из девушек по кинжалу, с тем чтобы они в первую же ночь вынужденного брака убили своих мужей. Так и случилось, только Гиперм-нестра пожалела своего мужа Линкея, так как в ней проснулась нежная любовь к нему; им двоим, как показавшим пример образцовой супружеской любви, впоследствии был посвящен храм. Остальных сестер после смерти ждало ужасное наказание: мужеубийцы, дочери Даная, или данаиды, в подземном мире должны были вечно носить воду в бездонную бочку. Сизиф, царь Коринфа, который при жизни нередко сбрасывал в море с крутой скалы чужеземцев, в подземном мире вечно катит в гору огромный камень, скатывающийся обратно. Тантал, царь лидийского Сипила, отец Пелопса и Ниобы, был любимцем Зевса и, будучи смертным, мог принимать участие в пиршествах богов. Но чтобы испытать, действительно ли боги всеведущи, он зарезал собственного ребенка и угостил им богов; по другим преданиям, он украденными с пиршества богов нектаром и амброзией осмелился угощать своих друзей. За это в подземном мире он наказан вечной жаждой и вечным голодом: он стоит по колено в воде, но как только наклоняется к ней — струи убегают от его жаждущего рта; над ним — гнущиеся от плодов ветви, но как только он потянется к ним, они поднимаются в недосягаемую высоту. Он плетет веревку, которую никогда не может кончить: все, что он сплетет, пожирает его осел.
В качестве места пребывания самых преступных душ чаще всего упоминают Тартар, расположенный глубже, чем подземный мир, чем Аид, — царство Гадеса. Там рядом с Танталом мучается Иксион, царь лапифов, отец Пейрифоя, — он осмелился бросить взгляд на Геру, за что его и покарал Зевс, привязав к вечно вращающемуся колесу. Там страждут и побежденные титаны, и Титий, сын Геи, которого пронзили своими стрелами Аполлон и Артемида за то, что он осмелился оскорбить их мать Латону. Вечная мука преступника состоит в том, что его печень непрерывно клюют два коршуна.
Похищение Персефоны
В Нисейской долине, на лугу, собирала цветы дочь Деметры и Зевса Персефона со своими подругами океанидами, дочерьми Океана. Они собирали цветы в мягкой луговой траве: розы, шафран, душистые фиалки, ирисы и гиацинты. Тогда Гея по совету Зевса впервые взрастила темный цветок нарцисса, чтобы им приманить прекрасноокую девушку, угодив этим царю «принимающей всех» смерти Полидегмону (Гадесу). Чудной красотой сиял этот необыкновенный цветок. Он поразил всех, кто только его видел, равно богов и людей, восхитил тем, как он разветвлялся от своего корня в сотнях направлений. От его благоухания смеялось небо, вся земля, смеялось соленое море. С удивлением смотрела на него Персефона и радостно протянула к нему руку, как к красивой игрушке. Но тут разверзлась земля и внезапно появился на своих бессмертных конях многоименный сын Крона, которого люди называли Гадесом, Плутоном и Полидегмоном. Напрасно девушка сопротивлялась, Гадес быстро поднял ее на свою золотую колесницу и увез с собой, хотя она громко кричала.
Персефона в ужасе криком призывала на помощь отца, но никто не услыхал ее голоса, ни бог, ни человек, слышала только дочь Персеса, Геката, трехголовая богиня, укутанная в густое покрывало ночи, да Гелиос, бог солнца, блестящий сын Гиппериона. Зевс вдали от богов восседал в храме, полном молитв, принимал жертвоприношения смертных людей и тем предоставил Гадесу возможность похитить девушку. Пока Персефона видела землю, и сияющее небо, и обильное рыбой шумящее море, и лучи солнца, она надеялась, что еще увидит свою величавую мать и семью бессмертных богов. Пока еще была надежда, она хоть и горевала, но была тиха. Но когда ее поглотила глубь земная вместе с колесницей Гадеса, она в отчаянии, собрав все свои силы, стала громко звать свою мать. На голос бессмертной богини откликнулись вершины гор и глубины моря. Персефону услышала также ее величавая мать Деметра, и острая боль пронзила сердце матери. Она разорвала покрывало на своих амброзийных волосах, набросила на плечи синий плащ и помчалась, подобно коршуну, по суше и по водам на розыски дочери. Но никто не хотел сказать ей правды, ни бог, ни человек, к ней не явилась ни одна вещая птица, чтобы принести ей известие. Девять дней скиталась Деметра с горящим факелом в руке; в горе она не дотрагивалась ни до амброзии, ни до сладостного нектара, не освежала тела омовением. На рассвете десятого дня ей встретилась Геката с факелом в руке. Но Геката не знала, кто похитил Персефону.
— Я только слышала крик, — сказал она Деметре, — но не видела, кто ее похитил. Я провожу тебя к Солнцу, которое с небесного пути все видит и все слышит. Почти наверное оно сможет все тебе рассказать.
Обрадованная советом, Деметра вместе с Гекатой отправилась к Солнцу:
— Скажи мне, светлый Гелиос, ты все знаешь и все видишь, кто похитил мою дочь? Я слышала только ее крик с противоположного конца земли, но когда я вернулась домой, то уже и следов ее не нашла.
Тогда сын Гиппериона, Гелиос, славное Солнце, сказал Деметре всю правду:
— Конечно, это сам Зевс причинил тебе горе, это он дал согласие Гадесу, своему брату, царю подземного мира, на то, чтобы он похитил твою дочь и взял ее себе
