операции в Галлиполи, — они не падают духом и работают вовсю[298]. Удивительно и достойно преклонения мастерство, с которым они одолели немцев на море, переловив большинство германских подводных лодок!
О сепаратном мире с Турцией Алексеев больше со мною не говорил. Я думаю, что он убедился в невозможности такого мира теперь.
Прошу Вас, глубокоуважаемый Сергей Дмитриевич, верить чувствам глубокого моего уважения и преданности.
Н. Кудашев.
13. Директор дипломатической канцелярии при штабе Верховного главнокомандующего князь Н. А. Кудашев министру иностранных дел С. Д. Сазонову
Письмо
5/18 марта 1916 г.
Лично.
Глубокоуважаемый Сергей Дмитриевич!
Вчера, по приглашению генерала Алексеева, я обсуждал с ним вопрос о том, каким образом всего выгоднее использовать взятие нами Эрзерума[299].
Несомненно, что таким успехом определяется известный психологический момент, и его упускать не следует. Если бы было признано выгодным заключить мир с турками, то надо иметь в виду, что такой благоприятный момент не скоро снова представится и что всегда выгодно вести переговоры под впечатлением удачи, так как за ней павший духом противник предполагает дальнейшую для себя катастрофу, даже тогда, когда таковой и быть не может.
Блестящий успех нашей кавказской армии можно, конечно, использовать и исключительно в смысле дальнейшего его военного развития. Но это, как оказывается, не так легко, ввиду незначительности для операций в широких размерах наших сил на кавказском фронте, все же почитаемом второстепенным, и невозможности, по словам генерала Алексеева, ни единого солдата снять с главного театра военных действий[300].
Нисколько не желая выступать адвокатом непременного примирения с Турцией, генерал Алексеев поручил мне передать Вам некоторые его мысли по этому поводу, дабы положение, созданное нашим успехом, было тщательно продумано и использовано в наивыгоднейшем для нас объеме. Самым важным является более определенное и точное выяснение объекта войны с нашей русской точки зрения. Выяснению этому может помочь то или другое мнение начальника штаба, но окончательно оно может принадлежать лишь компетенции самого правительства.
Рассуждения на эту тему привели к следующим выводам. Каковы бы ни были наши надежды и расчеты на использование вмешательства в войну Турции, чтобы вознаградить себя за ее счет при заключении мира, мы должны признать, что эти расчеты не оправдались и едва ли могут оправдаться в течение этой войны. Чем дольше длится она, тем труднее для нас какие-либо новые особые предприятия после ее окончания. Завладение Проливами, несомненно, явится таким новым, особым предприятием. В этом вопросе мнения генералов Данилова и Алексеева вполне сходятся. (О мнении Данилова вспомните мои письма от декабря 1914 г. и января 1915 г.) [301] Для нас важно достижение главной цели, а главной целью войны должна быть победа над главным неприятелем, над тем, от которого зависит восстановление нашей государственной границы, возвращение утраченной территории. Главный наш противник — Германия, и так как несомненно, что для нас несравненно важнее вернуть, например, Курляндию, нежели приобрести Проливы, то первым и главным делом должно быть сокрушение Германии. Задача эта настолько трудная, что для ее выполнения требуются все усилия и все жертвы. Одною из таких жертв должен быть отказ от некоторых наших надежд. Что же нам может дать сепаратный мир с Турцией? Предложить ей таковой мы могли бы без ущерба для наших реальных интересов (и лишь откладывая на новый срок завладение Проливами) на основании «status quo ante bellum», с восстановлением капитуляций и всех прочих наших договорных прав. При этом пришлось бы потребовать удаления германцев, взамен чего обещать защитить Турцию от Германии в случае репрессалий последней.
Если бы мир с Турцией был восстановлен на таких началах, у нас бы освободилась вся кавказская армия, покрытая славою, окрыленная одержанными победами и готовая совершить новые чудеса. Ее можно бы перевести в Бессарабию и этим (кто знает?) увлечь Румынию, или, если Турция будет о том просить, послать ее защищать Константинополь. Англия вздохнет свободнее, когда исчезнут опасности египетского похода и мусульманского движения. Она тогда сможет отправить свою египетскую армию (9 дивизий) в Солунь и Кавалу, окончательно сдержать болгар и вместе с восстановленной сербской армией, французами и итальянцами освободить Сербию. Выход Турции из числа наших врагов перевернет все на Балканах в нашу сторону, даст нам соприкосновение с нашими союзниками, откроет нам южный путь в Европу. Словом, благоприятные последствия мира с Турцией неисчислимы. В конечном же итоге явится сокрушение силы Германии, то есть достижение единственного общего для всех союзников реального объекта войны. Конечно, и им и нам придется пожертвовать некоторыми прекрасными мечтами… Но никто не мешает нам продолжать лелеять эти мечты в будущем и для будущего. Продолжая войну с Турцией, мы выгадываем только то, что обманываем себя надеждой на осуществление в близком будущем чарующей нас иллюзии. Прекращая же войну с Турцией, мы осуществление наших иллюзий откладываем на новый срок, зато достигаем победы над Германией, то есть того, к чему стремимся и мы, и все наши союзники, что одно только обеспечит нам всем прочный мир, а лично нам наше политическое, военное и нравственное положение в Европе. Если победой над Германией мы достигнем положения, похожего на то, которое мы имели после наполеоновских войн, то почему бы впоследствии не повториться и серии славных договоров: Адрианопольского, Ункиар-Скелессийского[302] и пр., которые, надо надеяться, будут заключаться так, чтобы не сталкивать нас снова с западными державами, но разумно удовлетворять действительные нужды России…
Я вижу, что немного переплел мысли генерала Алексеева с собственными, причем очень определенно высказал последние. Хотя генерал Алексеев настойчиво заявляет, что отнюдь не желает выступать поборником и инициатором идеи мира с Турцией, в глубине души я убежден, он считает такой мир наиболее выгодным для нас делом.
Затруднений для заключения этого мира, конечно, будет не мало. Но какое большое дело творится без затруднений? Придется объяснять общественному мнению, что всего сразу сделать нельзя: спасать Россию от германской гегемонии, отвоевывать Балтийское побережье и русские земли и одновременно приобретать Константинополь, приступать к сложнейшим задачам, политическим, даже духовным, связанным с нашим завладением Царьграда. Придется уламывать и турок. Но на них можно действовать убеждением логики и денег. Я убежден, что если отпадет вопрос об утрате ими их столицы, то убедить их в том, что их руками немцы жар загребают, будет не трудно. А кто не поймет силу довода, поймет традиционный в Турции довод материальной выгоды.
Но об этих подробностях рано говорить. Теперь самое главное:
1) уяснить настоящий объект войны; 2) в связи с выяснением этого объекта решить, не упуская выгодного момента,
