Айзек медленно выходит из меня, оставляя после себя жгучую боль, и возвращает на место мое промокшее насквозь нижнее белье.
Я не могу пошевелиться. Я не могу смотреть на него.
Его прикосновение ― не та нежная ласка, которой я жажду, когда он откидывает мои волосы назад, заставляя наши глаза встретиться.
― Теперь тебе лучше? ― На его губах появляется довольная ухмылка. ― Я знаю, что да.
Мои глаза наполняются слезами.
Нет, нет, нет.
О чем я только думала?
Что, черт возьми, на меня нашло…
Я сползаю с его коленей.
Осознав произошедшее, я натягиваю бюстгальтер, чтобы прикрыть грудь. Моя киска пульсирует, а кожу покалывает от его прикосновений и укусов. Я чувствую, как щеки пылают после оргазма.
Я потеряла себя на время ― это была не я.
Что-то внутри меня сломалось, и все, что я могу выдавить из себя:
― Этого больше никогда не повторится.
― Ты знаешь эту фразу про «никогда». ― Он вздергивает бровь, откидываясь на спинку дивана, и натягивает джинсы, оставляя пояс расстегнутым. ― Если передумаешь, я к твоим услугам.
Я смотрю на него, на его растрепанные темные волосы, половина которых спадает на лоб, а вторая торчит во все стороны. Ярко-красные следы от ногтей светятся на его шее, губы опухшие и искусанные.
― Пока ты не будешь готов перестать претворяться и показать мне, какой ты на самом деле… пожалуйста, просто держись подальше.
Он застегивает молнию.
― Это не притворство. Я всегда был таким.
― Нет. Ты многое рассказал мне, ты открылся…
― Стене.
Я качаю головой, сдерживая рыдания.
― Мне.
Айзек отворачивается, проводя рукой по лицу.
Никакого ответа.
Я не могу прочитать его. Я не знаю его.
Стиснув зубы, я поправляю юбку, злясь на себя за слабость. Я чувствую себя изголодавшейся по сексу проституткой. Его сперма стекает по внутренней поверхности моих бедер, еще одно шокирующее напоминание о том, что я натворила. Я буквально сошла с ума, когда запрыгнула к нему на колени и скакала на нем, пока не увидела звезды.
На… незнакомце.
Боже мой.
Резко развернувшись, я устремляюсь к занавескам, чуть не спотыкаясь о собственные каблуки.
Его голос настигает меня прежде, чем я успеваю выскользнуть из комнаты.
― Пчелка.
Я застываю на месте, стоя к нему спиной, и закрываю глаза, когда это прозвище растекается по мне, как теплый мед. Успокаивающим бальзамом.
Но слова, которые следуют за ним, словно нож, облитый кислотой.
― Скоро увидимся.
Лавина эмоций обрушивается на меня.
Я резко оборачиваюсь, мои глаза расширяются, горят. Я смотрю на него, ошеломленная тем, что он может так небрежно обращаться с моим сердцем.
Он замирает, оценивая мою реакцию.
Мою боль.
Я вижу, как его глаза наполняются сожалением, но уже слишком поздно.
Я так долго ждала, чтобы он повторил эти слова. Это было обещанием, что мы найдем друг друга за пределами того места. Что наши истории, разговоры и глубокая душевная связь приведут нас домой.
Что однажды… он наконец-то увидит меня.
Но он только что превратил эти слова в нечто бессмысленное и не может это исправить.
Он вообще меня не видит.
Айзек сглатывает и отводит взгляд, утыкаясь им в пол.
Я отворачиваюсь и выбегаю из комнаты.
ГЛАВА 43
Я трахнула незнакомца.
Я трахнула незнакомца в VIP-комнате.
Я впервые увидела лицо мужчины, и моей естественной реакцией было запрыгнуть к нему на колени, стянуть с него штаны и скакать на нем до беспамятства.
Боже мой.
Эти слова эхом отдаются в моем сознании, как старая затертая пластинка, без устали крутящаяся на повторе. Я зажмуриваю глаза, двигаясь вокруг шеста, и мое тело вращается синхронно с моими навязчивыми мыслями.
Я. Трахнула. Незна…
Нет.
Не незнакомца… технически, нет.
Хотя что-то подсказывает мне, что это так.
Каждый звук бьет по нервам. Входная дверь со свистом открывается, привлекая мое внимание, я бросаю взгляд влево, то ли с ожиданием, то ли с надеждой, то ли, даже, с опаской. Когда новый голос прорывается сквозь мой туман, я напрягаю слух, ожидая услышать тот единственный голос, который может сломать или успокоить меня.
Я думала, что он придет сегодня. Он, как вампир, прячется в тени и рыщет, когда солнце садится и сгущается тьма. Айзек охотится на меня.
И я попала прямо в его ловушку.
Лучи прожекторов вспыхивают огнями на сапфировых блестках моего бюстгальтера, когда я ухожу со сцены, нацепив натянутую улыбку. Я почти не помню, как танцевала, но я заработала достаточно чаевых, чтобы прокормить себя в течение нескольких дней. Все еще оцепеневшая, я ухожу в гримерку и переодеваюсь в свою повседневную одежду: рваные джинсы-скинни, бежевую кофточку, черные ботильоны. Я стягиваю с себя черный парик и собираю волосы в небрежный узел. Перекинув сумочку и куртку через плечо, я иду обратно в клуб.
В толпе людей кто-то толкает меня, и я отпрыгиваю, едва сдерживая возглас.
― Извините, ― бормочет мужчина и исчезает.
Сердце колотится, адреналин зашкаливает, я сжимаю сумочку, ненавидя свою нервозность. Мимо мелькают лица ― Хранитель времени, Роджер, зловещая медсестра, доктор с крысиной улыбкой.
Айзек.
Призраки моего прошлого вьются вокруг меня, душат, тянут обратно в плен, из которого, как мне казалось, я вырвалась. Я хотела, чтобы Айзек вернулся, стал невоспетым героем, способным собрать меня по кусочкам, но вместо этого он еще больше сломал меня. В моей груди пульсируют воспоминания о вчерашнем промахе, стыд и страстное желание сливаются воедино, жар унижения обжигает мои щеки.
Я провожу рукой по влажным волосам и осматриваю зал, по периферии моего зрения мелькают вспышки стробоскопов. Цвета сменяются, басы грохочут, и каждая нота звучит как та песня. Мой пульс учащается ― шепот на ухо, рука, касающаяся моего бедра, холодок, пробегающий по спине.
― Скоро увидимся.
Все вокруг как в тумане, голоса сливаются.
Затем мое зрение проясняется.
Танцоры и посетители расходятся вокруг меня, толпа расступается, и в эту долю секунды, в свете мерцающих прожекторов, я вижу его.
Он сидит за барной стойкой и смотрит на меня своими ореховыми глазами, выражение его лица застывшее, нечитаемое. Но что-то шевелится в моей груди ― клубок гнева, желания, стыда и… облегчения.
Воспоминания о прошлой ночи всплывают в памяти, острые и яркие. Шелк его волос между моими пальцами, твердость его мышц, жар его тела, прижатого к моему. Одно лишь прикосновение к нему было все равно, что чиркнуть спичкой; мгновение хрупкого пламени, которое уже превратилось в пепел, но осталось в памяти.
Было достаточно сложно отгородиться от его голоса.
Теперь я увидела его лицо и не знаю, смогу ли отвернуться. Я чувствую прикосновения его рук. Я знаю, как он ощущается внутри меня, знаю, какие звуки он издает, когда…
Прекрати, Эверли. Он не тот человек, за которого ты его принимала.
Айзек медленно встает со стула.
Меня словно парализует, я застываю на месте, мое сердце мечется в двух направлениях. Часть меня хочет побежать к нему, укрыться в тепле его объятий, а другая ― спрятаться, исчезнуть с его орбиты. Мои эмоции раскачиваются как на качелях, то притягивая к нему, то отталкивая, не в силах обрести равновесие.
Я сглатываю.
Я хочу сказать ему, чтобы он ушел, умолять его остаться, но слова растворяются у меня на языке, когда я слышу свое имя, перекрывающее шум толпы.
― Эверли.
Я отшатываюсь назад, выходя из транса. Я слышу голос, но он не Айзека. Знакомый и дезориентирующий, он выводит меня из одного оцепенения и повергает в другое.
Я поворачиваюсь к противоположной стороне бара и моргаю, как будто мой мозг пытается осмыслить то, что я вижу. К стойке прислонился мужчина ― черные волосы, загорелая кожа, темно-синяя куртка на молнии и мокасины, которые я могла бы узнать где угодно.
