закричал.
— Спрашиваю еще раз…
— Аа! Да! Из этой, чтоб вы сдох… Ааа!!!
— Пожелания оставь себе, они тебе скоро понадобятся. Сколько всего
ваших тут с луками?
— Много… Почитай все мужики… кроме Жакоба Беспалого и Йохана…
— Ну, в таком крысятнике, как ваша деревня, много не наберется, -
усмехнулся Контрени. — По ту сторону реки сколько? Не врать!!
— Ааа! Пятеро! Пятеро всего, богом клянусь!
— А мост в порядке? Не подпилен?
— Нет… Ааа!!! Правда нет, тут все равно мелко, вброд можно!
— Мужичье сиволапое… — презрительно сплюнул Контрени, — засаду и
то правильно устроить не могут… не правда ли, господин барон? — он
поставил ногу в стремя и снова взобрался в седло. — Отряд! Сейчас идем
на рысях на тот берег. Эти, похоже, извели почти все стрелы на поджог, а
при виде кавалериста его светлости разбегаются, как зайцы. Но гоняться
за ними в темноте нам недосуг. Просто едем на север. Держать темп и не
расслабляться. Конрад, что там с Мартином?
Конрад, уже знакомый мне вислоусый, тем временем осматривал
раненого. Я тоже успел бросить взгляд на пострадавшего солдата. Стрела,
пробившая кольчугу — недурное достижение для скверного мужицкого лука -
все еще торчала из груди. На губах пузырилась ярко-алая, насколько я мог
понять при таком освещении, кровь, вытекая с каждым выдохом. Все ясно -
пробито легкое. Тот же диагноз вынес и Конрад, сопроводив его
категорическим движением головой: "не жилец".
Я не был в этом столь уверен. Ранение не из простых, но шанс был.
Впрочем, мне-то какая разница? Свои познания в медицине я решил перед
этими людьми вообще не демонстрировать. Не баронское это занятие -
лечить. Вот убивать — совсем другое дело.
Контрени крикнул во всю мощь легких, удостоверяясь, что все его
бойцы собрались вместе, и пересчитал подчиненных. Выходило, что в
результате пожара отряд потерял двух человек и восемь лошадей (одни
животные погибли в огне, другие умчались в ночь, и разыскивать и ловить
их теперь было проблематично). Таким образом, двое солдат остались без
коней посреди хотя и лишенной регулярных войск, но вражеской территории.
Контрени недовольно поморщился, затем коротко кивнул: "Давай,
Конрад". Тот, все еще возившийся с раненым и левой рукой поддерживавший
ему голову, быстро перекрестил лоб Мартина, а затем вдруг ухватил его за
подбородок и резким сильным движением повернул. Даже сквозь шум пожара я
расслышал, как хрустнули шейные позвонки. Убедившись, что пульса больше
нет, Конрад выдернул стрелу.
С мертвеца быстро стащили кольчугу, сапоги и все остальное.
Учитывая, что не один человек в отряде выскочил из горящего дома
полураздетым, нашлись претенденты на все вещи Мартина, включая
пропитанную кровью и потом нижнюю рубаху с дырой от стрелы. Обоим
безлошадным пришлось влезть на освободившегося коня; в отличие от
Верного, ему предстояло нести двух взрослых мужчин в доспехах, и я
сильно сомневался, что он сможет долго выдерживать хороший темп. Но
других вариантов все равно не было.
— А с этим что делать? — спросил второй разведчик, кивая на все еще
привязанного к его седлу пленника.
— Сжечь, — буднично ответил Контрени, полагая, очевидно, такое
наказание поджигателю наиболее справедливым.
Разведчик и еще один солдат спрыгнули на землю; один из них обрубил
мечом веревку, второй полоснул крестьянина ножом под коленями, разрезая
сухожилия — очевидно, для пущей уверенности, что приговоренный не сможет
выбраться из пекла. Затем эти двое подхватили стонущую жертву за руки и
за ноги, оттащили поближе к горящему плетню и, раскачав, бросили в
огонь. У них не хватило сил добросить его туда, где пламя бушевало во
всю мощь; искалеченный упал на периферии пожара и дико закричал, корчась
на раскаленных углях. Туда же кинули и голый труп Мартина, сочтя,
очевидно, такой вариант подходящей заменой похоронам. Затем солдаты
бегом вернулись к своим коням.
— Вперед! — скомандовал Контрени. — Не задерживаться!
Задерживаться в пылающем аду уж точно никому не хотелось. Отряд,
включая и нас с Эвьет, во всю прыть поскакал к реке, выныривая из
удушливого жара в блаженную прохладу ночного воздуха. Грохоча копытами,
мы промчались по старому скрипучему мосту и оказались по другую сторону
реки. Из темноты справа прилетела одинокая стрела и ударилась в кольчугу
скакавшего впереди меня солдата, но не смогла ее пробить. Кожа моей
куртки, хоть и грубая, однако, куда хуже годилась на роль доспеха, не
говоря уже о костюме Эвьет, так что я почувствовал себя гораздо
спокойнее, когда опасное место осталось позади. Вслед нам все еще
неслись жуткие вопли горевшего заживо человека.
Я пришпорил Верного и нагнал Контрени.
— Куда теперь? — осведомился я.
— Сделаем привал, когда будет светло, — пробурчал он и через
некоторое время добавил: — Собаки. Надо было сразу догадаться.
В первый миг я подумал, что он ругает врагов, но затем сообразил:
— Они специально оставили собак, чтобы по их лаю узнать о нашем
прибытии?
— Ну да. А сами наверняка прятались в соседнем лесу.
— Но собаки облаяли бы любого чужака, не обязательно солдат
противника… в смысле — наших.
— Но не любой чужак стал бы их всех убивать. Лай оборвался слишком
быстро, и они поняли, что в деревне остановился на ночлег отряд.
— Выходит, они заранее запланировали, что сожгут собственные дома?
Но зачем?! Мы бы переночевали и просто ушли, не так ли?
— Это же йорлингисты, господин барон, — усмехнулся Контрени. — Их
хлебом не корми, дай только убить кого-нибудь из наших.
Что ж — после того, что мы видели в Комплене, меня это не так уж
сильно удивляло.
— Они даже собственного старика обрекли на смерть в огне, лишь бы
мы ничего не заподозрили, — напомнил грифонец.
— Полагаю, они знали, что, если ваши солдаты в деревне, то старик
уже мертв, — подала голос Эвьет.
Я мысленно напрягся: охота же ей его провоцировать! Но Контрени и в
этот раз не заметил издевки и просто согласился: "Может, и так".
Мы скакали до рассвета, поначалу не замечая усталости, но по мере
того, как вызванное ночным нападением возбуждение проходило, сон все
настойчивей требовал свою дань. Мне, впрочем, не привыкать было к
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
