занятостью всегда преобладали женщины. Формат работы на полставки был придуман в XIX – начале XX века специально для женщин, чтобы они могли устроиться в магазины розничной торговли. Считалось, что продавщицы зарабатывают себе на «карманные расходы», а «настоящая» работа им вовсе не нужна. Чем больше женщин начинали работать, тем более широкое распространение получали условия труда, прежде характерные лишь для «женских» профессий. Именно через институт стажировки такие условия труда проникают в престижные профессии, прежде ассоциировавшиеся с маскулинностью[475].
Для большинства сегодняшних студентов прохождение стажировки обязательно (вспомним Марку и ее коллег) или как минимум желательно. Университеты выполняют функцию клиринговых палат[476] и центров занятости, поставляя работодателям бесплатную рабочую силу. Университетские центры профориентации направляют студентов на самые перспективные позиции. Все больше и больше специальностей требуют прохождения практики. Некоторые колледжи даже предлагают финансовую помощь студентам, проходящим обязательные неоплачиваемые стажировки, тем самым явным образом субсидируя нанявшие их компании. В то же время многие студенты-стажеры учатся на платном отделении. Получается, что они фактически платят за возможность работать. Как объясняет один преподаватель колледжа, проводивший исследование на эту тему, стажировки, «как бы цинично это ни звучало… дают университетам возможность сэкономить на обучении студентов». В этом отношении распространение стажировок связано с процессом корпоративизации университетов, о котором мы более подробно поговорим в следующей главе[477].
Как объясняет Камиль Марку, из-за того, что стажеры, работающие бесплатно, по закону не считаются официально трудоустроенными, они часто оказываются в юридической серой зоне, когда сталкиваются с нарушениями прав на рабочем месте. Дискриминация, сексуальные домогательства? Вы не сможете защитить свои права в суде, если официально не трудоустроены. Когда Бриджит О’Коннор проходила неоплачиваемую стажировку в Психиатрическом центре Рокленда в Нью-Йорке, один из врачей называл ее «Мисс сексуальные домогательства» и делал другие замечания сексуального характера. Другие работницы центра также сообщали об аналогичных случаях. Но когда О’Коннор подала в суд, ее иск отклонили, ведь она не была официально трудоустроена: действие федерального закона не распространяется на стажеров, если они, как выразился представитель Комиссии по равным возможностям при трудоустройстве, не получают за работу «существенное вознаграждение»[478].
В некоторых штатах США, а также в городе Вашингтон, округ Колумбия, были приняты законы, защищающие стажеров от домогательств и дискриминации. Горькая ирония заключается в том, что самый простой способ защитить стажеров от харассмента – платить им деньги (в этом случае они автоматически попадают под защиту закона). Таким образом, стажеры, трудящиеся бесплатно, еще и оказываются легкой добычей для недобросовестных работодателей. Впрочем, вполне понятно, почему законодатели не спешат решать эту проблему: члены американского Конгресса и депутаты британского парламента сами активно используют бесплатный труд стажеров в своих офисах. Получается, что между политиками и избирателями, и так разделенными классовыми границами, возникает дополнительная буферная зона в лице стажеров из хорошо обеспеченных семей. Когда в 2019 году социалистка Александра Окасио-Кортес была избрана членом Конгресса от Куинса и Бронкса, она шокировала общественность заявлением о том, что собирается платить своим стажерам 15 долларов в час – стажеры 90 % членов Палаты представителей ничего не получают за свою работу. Окасио-Кортес подметила «очень ироничный» факт: сначала люди задаются вопросом, как она будет платить стажерам, а затем «сразу замолкают, когда им указывают на их ожидания, что стажеры должны делать деньги из воздуха, чтобы позволить себе работать бесплатно». Некоторое время спустя вместе с несколькими другими прогрессивными сенаторами она записала обращение, в котором была такая фраза: «Опытом работы не заплатить по счетам!»[479]
Некоммерческие организации, аналогичным образом эксплуатирующие риторику служения обществу, также активно используют бесплатный труд стажеров и волонтеров. То же самое происходит и в стартапах Кремниевой долины, руководители которых говорят о пользе, которую они приносят. Однако стажеры стартапов думают в основном не об этом, а о том, что прохождение неоплачиваемой или низкооплачиваемой стажировки позволит им в будущем устроиться на работу с высокой зарплатой. Социолог Джина Нефф использует понятие «венчурного труда» для описания ситуации, когда человек делает ставку на то, что его усердная работа на стартап окупится в будущем (схожим образом размышляют и инвесторы, вливающие деньги в сами стартапы). Венчурные работники рассматривают свой труд как инвестицию в будущее. «Человеческий капитал – это текущая стоимость будущих доходов работника или его воображаемая рыночная цена (при условии, что свободных работников можно продавать и покупать) за вычетом затрат на содержание», – пишет Малкольм Харрис. Неоплачиваемые стажировки отлично вписываются в такую модель: стажеры тоже надеются, что их инвестиции однажды окупятся. В хорошие времена компании Кремниевой долины платили стажерам и всячески чествовали их. Когда начался кризис, их первыми попросили на выход[480].
Пандемия коронавируса также спровоцировала сокращение программ стажировок, в первую очередь летних, на которые главным образом шли те, кто хотел в будущем работать в медиакомпаниях, некоммерческих организациях и офисах конгрессменов и надеялся таким образом получить преимущество перед другими соискателями. Исследование более чем 400 компаний показало, что 80 % из них либо меняют программы стажировок, либо полностью отказываются от них. Если стажировка сегодня «дает возможность познакомиться с рабочей средой, а не освоить конкретные навыки», то какой в ней смысл, ведь все больше компаний переводят своих сотрудников на удаленную работу?[481]
Однако настоящим эпицентром неоплачиваемых стажировок (а также дискуссий вокруг них и борьбы за права стажеров) стали арт– и медиаиндустрия, где идет жесткая конкуренция за престижные позиции и широко распространен «труд надежды». Несмотря на то что в 2019 году попечительский совет Ассоциации директоров художественных музеев выпустил резолюцию, призывающую музеи платить стажерам, проблема бесплатного труда по-прежнему остро стоит в сфере искусства. Одно исследование показало, что 86 % стажировок в сфере искусства в Великобритании являются неоплачиваемыми. В большинстве случаев речь идет об институциях, расположенных в Лондоне, где издержки стажеров – складывающиеся из предполагаемой арендной платы и стоимости жизни – составляют не менее 1100 фунтов в месяц[482].
Если вам приходится бесплатно работать в неприветливой арт– или медиаиндустрии, наблюдая вокруг себя мультимиллионеров, это само по себе неприятно. Но словно для того, чтобы подчеркнуть неравенство, царящее в этих сферах, был придуман «аукцион стажировок». На таких аукционах выставляются на продажу стажировки в компаниях, куда традиционно тяжело пробиться, – от дома моды Версаче до интернет-издания Huffington Post (теперь HuffPost). Вся выручка от продаж якобы идет на благотворительность. Помимо аукционов стажировок, остающихся довольно редким явлением, и «интернпренеров»[483], зарабатывающих на консультациях для будущих стажеров, существовало еще такое учреждение, как University of Dreams («Университет мечты»), – частная компания, занимавшаяся продажей
