В течение нескольких месяцев на улицах Монреаля раздавался звон кастрюль и сковородок, по которым студенты стучали деревянными ложками. Тысячи людей носили на себе символ протеста – маленький красный квадратик из фетра, carré rouge, символизировавший их тяжелое финансовое положение[490]. После того как студентам удалось добиться отмены повышения стоимости образования, многие из них отошли от протестного движения и продолжили строить карьеру. Однако среди студентов нашлись и те, кто решил не останавливаться на достигнутом и бороться дальше[491].* * *
Закутавшись в пальто, шарфы, шапки и капюшоны, чтобы не замерзнуть суровой квебекской зимой, десятки тысяч стажеров вышли в 2019 году на улицы с плакатами, выражающими их недовольство неоплачиваемыми стажировками. «Это не сложно: любой труд заслуживает справедливой оплаты», «L’exploitation n’est pas une vocation» («Эксплуатация – это не призвание»), «Ne soyons pas invisibles, femmes devant!» («Больше не невидимки, женщины, вперед!») – такими были некоторые из их лозунгов. Стажеры прошли по улицам Монреаля с плакатами «Ж.-Ф., возьми мои деньги» (речь идет о Жане-Франсуа Роберже, министре образования и высшей школы Квебека). В небольшом городе Гатино протестующие развернули плакат с надписью «Pas de salaire, pas de stagiaire» («Нет зарплаты – нет стажеров»). Стажеры также бастовали в Римуски, Шербруке, Сен-Жероме и Квебеке.
Камиль Марку и Хлоя Кабрал были среди студентов, которые вышли на улицы Монреаля, протестуя против обязательных неоплачиваемых стажировок. Их требования были просты: они хотели, чтобы за стажировки платили, а на стажеров распространялись нормы трудового законодательства.
Забастовки были организованы Унитарными комитетами работающих студентов (Comités unitaires sur le travail étudiant), известными под аббревиатурой CUTEs. Комитеты представляли собой сеть автономных студенческих организаций. Они стремились предложить альтернативу вертикальным структурам, руководившим студенческими протестами в 2012 году, и поэтому использовали феминистскую оптику при выработке стратегии самоорганизации и анализе института стажировок. Комитеты, вдохновленные движением «Заработная плата за работу по дому», начали действовать в 2016 году. Они отстаивали идею, что учеба тоже является формой репродуктивного труда. Понятно, почему комитеты обратили свое внимание на неоплачиваемые стажировки, особенно с учетом того, что они чаще всего встречаются в тех сферах, где преобладают женщины. Важным толчком для активистов стали успехи квебекских интернов-психологов, которым в 2016 году удалось добиться финансовой компенсации за пройденную стажировку в докторантуре, – впрочем, речь шла о единовременной выплате, а не зарплате[492].
Стажеры впервые начали бастовать в ноябре 2017 года. Тысячи человек вышли на забастовку в феврале, а потом в марте 2018 года, когда движение «Женщины-забастовщицы» устроило по всему миру акции, приуроченные к Международному женскому дню. Осенью 2018 года на забастовку вышло 55 тысяч стажеров, а весной 2019-го – более 35 тысяч. В рамках одной из акций стажеры читали электронные письма от своих руководителей, в которых те призывали их вернуться к работе несмотря на продолжающуюся забастовку. Этим они показывали, с каким отношением сталкиваются при прохождении стажировки. В 2019 году стажеры начали использовать новую тактику: стали устраивать «блуждающие пикеты» у офисов компаний, которые привлекают к своей работе стажеров. Забастовщики хотели, чтобы все работодатели знали о том, какие требования выдвигают стажеры. В прошлом студенческие забастовки в основном проходили в университетах и колледжах: забастовщики ходили по аудиториям и призывали других студентов присоединиться к ним. Однако, как объясняет Марку, пикеты дают «хорошую возможность совместно с коллегами выразить свое недовольство. В таком случае стажерам не нужно в одиночку объяснить своим коллегам, почему они вышли на забастовку и к каким результатам это привело». В некоторых местах прохождения стажировок – в первую очередь в школах, где многие учителя были членами профсоюза и готовились вести переговоры с работодателями по поводу собственных требований, а также в больницах и некоммерческих организациях – перед работниками вставал нелегкий выбор: следует им поддержать бастующих стажеров или своих работодателей?[493]
«Во время забастовки стало очевидно, что ни одна компания не готова отказаться от услуг стажеров, – продолжает Марку. – Это был очень важный результат».
Марку вспоминает первое организованное собрание CUTEs, проходившее в темном и тесном подвальном помещении. «Обстановка была интимной», – смеется она. Это было в 2017 году, к тому времени стажеры уже устроили одну забастовку. К Марку обратились друзья и попросили ее дать консультацию по трудовому праву – дело в том, что некоторые участники движения выступали за более обоснованный с юридической точки зрения подход. Она написала статью о юридической стороне вопроса для журнала CUTEs, познакомилась со многими другими стажерами и начала все активнее включаться в работу комитетов. «Мне очень понравилось, что в конце встречи мы распределили задания между участниками и почти всем было чем заняться. Я почувствовала себя причастной к общему делу. Кроме того, я знала, что на следующем собрании все будут выступать и участвовать в обсуждении, потому что всем нужно дальше работать по своим задачам. Благодаря такому подходу ты вовлекаешься в работу», – рассказывает Марку.
Эти собрания дали Марку и Кабрал ценный опыт. Их вели женщины; участницы громко говорили, давая волю своим эмоциям, но при этом контролируя себя. «Именно женщины предложили выйти на забастовку и доказывали целесообразность этого шага. Ведущие собраний вели записи. Они на собственном опыте узнали, что такое стажировка, и были готовы бороться, – говорит Марку. – Мы были непосредственно затронуты этой проблемой и не говорили от лица других людей».
Она объясняет, что участникам движения приходилось все придумывать с чистого листа. Никто прежде ничем подобным не занимался: они собирались устроить что-то среднее между традиционной забастовкой на рабочем месте и студенческой забастовкой, бросив вызов одновременно университетским администраторам и работодателям. Многие студенты опасались протестовать, так как были единственными стажерами в своих компаниях и работали в окружении старших коллег. Кроме того, из-за участия в забастовке их могли ждать проблемы не только на работе, но и в университете.
Но когда забастовщики вышли на улицы, они внезапно стали заметной силой. По словам Марку, в ходе уличных акций к забастовке присоединялись новые стажеры, которые потом продолжили совместно работать в рамках CUTEs. Организаторам забастовки, привыкшим быть послушными и угодливыми стажерами, пришлось научиться выступать перед толпой, выдвигать требования и поднимать шум.
Противостояние обострилось осенью 2018 года, когда стажеры устроили недельную забастовку. «Многие студенты ненавидели работу, которой им приходилось заниматься, – говорит Марку. – Некоторые из них потеряли стажировки из-за участия в забастовке». Стажеры испугались, когда увидели, чем это может для них закончиться. Как отмечает Марку, сначала университеты не знали, что делать с забастовщиками, но к началу 2018 года выработали стратегию противодействия.
Еще
