АКТРИСЕ
(Актриса)
Огромный занавес упал,И было просто воскресеньеОт темноты зловещих зал.От неизбежного смятенья.
Тебе твой облик возвращенТвоим опять знакомым смехом,И только душен тяжкий звонИ плеск бессменного успеха.
От взглядов, обжигавших зря,Еще колени тяжелеют —И ты кулис проходишь рядВ дыханьи полотна и клея.
Но вот опять спокоен мир,— Мир, от которого бежала,С неизгладимыми людьми,С землей и небом без начала.
И неожиданно поймешь —— Для всех незримо и невнятно— Когда в последний раз сотрешьС лица запудренные пятна —
Что ночь прошла и ты — одна;— Спокойный ход часов нарушен —Опустошенная до дна,Ты тщетно расплескала душу.
Прага, июль 1935 «Вся моя жизнь»
З. Г
Это — песня последней встречи…
Анна Ахматова
Из разноцветной вырезан бумагиДомов на перекрестке длинный ряд.В плененном небе голубые флагиОбветренного сентября.
Еще я здесь и все еще — как было.Веселый ветер дерзок и высок;Заносит сердце змеем многокрылымИ проливает в окна пряный сок.
Смеясь, пройду сквозь переплеты комнат.Рассыплю в шутку по подушке прядь.Меня такой веселой не запомнить.Меня такой спокойной не узнать.
А там, по новому, неотвратимоЗовет гудок и подрезает нить.Взывает ветер. Это я, любимый.Да, это я. И все короче дни.
Глушит сентябрь. И я смеюсь, глухая,Пуская змеем первую звезду.Под клавишами слезы набухают.И притаились. И растут.
8.9.1935 «Даугава». 1980. № 6
БЕГСТВО
В стекле морозном вечер и поляИ телеграфа пелена тугая,И звонкая текучая земляКрутыми верстами по шпалам убегает.
Как от бессонной ночи головаЛегка, а вкус тяжел и горек!..На полустанках — гулкие слова.На станциях — обыденное горе.
Цыганскую дешевую тоскуНе заглушить стихом простым и строгим.Гитарный лад, малиновый лоскутИ тень моя на взвихренной дороге.
Не проскользнут по мерзлому окнуВокзальных бликов мутные зарницы.Не убежишь! Я рук не разомкну…Я только молча опущу ресницы,
Чтобы не вздрогнуть и не закричатьОт счастья и от ужаса — как дети, —Когда коснешься моего плечаТы, возвратившись завтра, на рассвете.
1935 «Вся моя жизнь»
«Болезнь коснулась моего плеча…»
Болезнь коснулась моего плеча[106],И сразу стало просто и понятно,Зачем из ночи выплыла свеча.Роняя розовые пятна.
От звона колоколен за окномТоржественнее будет сердце биться.Когда слова низринутся дождемНа распростертую страницу.
От губ сухих и от тяжелых рукТы — далеко, и мне тебя не надо,Ты — как в тумане уходящий звук.Как предзакатная прохлада.
И мой уход торжественен и прост,Уже легки, по новому, колени —Я знаю, ты принес мне ворох звездВ тепличной свежести сирени.
Прага, 1935 «Скит». III. 1935
БОЛЕЗНЬ
Сколько дней я больна городской равнодушной весной.Я одна. Тяжелеют и никнут от жара ладони.В этом зное тугом так легко оставаться одной.Растворяется боль в неродившемся стоне.Сколько дней… Уж давно прошумела по руслам вода.Встрепенулись за окнами вдаль голубиные крылья.Растворились снега. Ты ушел. Может быть — навсегда.Ледяные стада из небесных заливов уплыли.И все тише в жару и светлей. И уже все равно,Что наверно вернешься ты с птицами знойного края.Может быть, это значит, что в ночь распахнулось окно;Может быть, это значит, что я умираю.
Май 1936 «Меч». 13.IX.1936
ИСЦЕЛЕНИЕ
Мы забываем о грусти,Наши мысли легкиУ лиловатого устьяМноговодной реки.
Дальше закинем лёсыС мягких песчаных круч.В небе пройдут колесаКруглых и четких туч.
Вести летят из заливаВ шелесте птичьих стай;Мы охраняем ревнивоБерега светлый край.
Где-то были печали,Слезы ели глаза;Где-то мы умиралиТысячу лет назад.
Тысяча километровВ легкий легла пролет.Чтоб приморского ветраСвежий встретить приход.
Канули старые страны,Брошена жизнь на слом.Мы исцеляем раныНовым живым теплом.
«Меч». 5–7.1.1937
НА РЫБНУЮ ЛОВЛЮ
Мы поднимемся на рассвете.В водах радость спит голубая.Мы с тобою сегодня — дети,Мы из дома идем улыбаясь.
Мы проходим под ранним туманом,Мимо окон еще незрячих.Наша радость проснулась рано,Нашу радость в котомку не спрячешь.
Мы поглубже вдыхаем воздух.Унося рыболовные снасти.Мы не рыбу поймаем, а звездыИ простое большое счастье.
Рига, июль 1936 «Меч». 25–27.XII.1936
ПОСВЯЩЕНИЕ
(Моей матери)
Был странным сумраком пронизан,Как сквозняком осенним, дом,И страх, стекая по карнизам,За серым исходил стеклом.И только лиц знакомых пятнаМне улыбались, уходя,Шепча обрывки слов, невнятныхВ тревожном шорохе дождя.И я сказала плача: — Мама,Не уходи; мне долго ждать. —Поникли тени в тусклых рамах,И маятник метнулся вспять.А этим утром — исцеленьеОт темных тягостных утрат.На окнах розовые тениСтадами солнечных ягнят.А в горле песенка простая:Ты не ушла. И птичья трель.И белым голубем слетаетПисьмо на смятую постель.
Рига, сентябрь 1936 «Меч». 26.VI.1938
СЕВЕР
Я — случайная гостья в веселой студеной стране.Осыпаются ровные дни голубым снегопадом.Рассыпается ночь в переливчивом звоне саней.Поцелуй на морозе, и сторожа крик за оградой.
Цепенеют и кружатся мысли в веселом снегу.Это было когда-то… И так же белеют равнины.Церкви купол из ваты и дрожь застывающих губ.Мягкий скрип половиц, и трескучая печка в гостиной.
Это — то же, что детские звонкие сны до утра,Окон белый узор. Перекличка пронзительных галок.Если это и сон, — все равно: это было вчера.Счастье, здравствуй! — Я здесь, и тебя я узнала.
Рига, декабрь 1937 «Русские записки». 1938. № 11
«В халате белом. Глаз не отвести…»
В халате белом. Глаз не отвестиОт рук, или от губ — не все равно ли? —(И для меня настанет этот час.)Не крикнуть, в холоде спокойных глазЧитая приговор, незыблемый до боли,—— Все мысли преградив и все пути.А эта комната (палата, кабинет)…— По-старому удушлив здесь порядок,Как будто все — как было на земле.Все так же воробьи судачат о тепле:Как странно: больше воробьев не надо.Тепла и неба тоже больше нет.О, боль, о, удивленье без границ:И я? Я — тоже? Тоже? Неужели?И жалости неистовый приливК себе, к земле; но, руки опустив,(— Они, как сердце, сразу опустели —)Все вдруг понять и пасть покорно ниц.
1.5.1938. Рига «Вся моя жизнь»
ВЕСЕННЯЯ ТРЕВОГА
Как от берега мысли отчалили.Я, в тревоге, осталась одна.Только скука лилась опечаленноВ дождевую завесу окна.Это — Муза Далекого СтранствияПокидала насиженный дом.Пробуждала заглохшие станции— Как свирелью — томящим свистком.Отправлялась в далекое плаванье,Под томительный шепот весны,Покидая угарные гавани,Оставляя тревоги и сны.И, меня заразившая песнею,С первой птицей звенела она —— Что на свете всех весен чудеснееГолубая земная весна.
МОЕЙ МАТЕРИ
