– Не беспокойтесь.
Десять минут спустя они уже были в воздухе. Горд смотрел, как проплывает внизу аккуратная сетка городских улиц. В отличие от большинства планет, здесь были разрешены частные полёты в пределах города, хотя и под контролем диспетчерской.
Показался космопорт, одно из зданий которого арендовала под свой офис гильдия. Вокруг него было настоящее людское море. При чём волновалось оно словно во время шторма. С высоты Горд видел, как люди прыгали, визжали, некоторые размахивали плакатиками, без сомнения самодельными. На одном из них Горд прочитал надпись «БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ». Больше разбирать надписи он не стал: зачем собственно?
Флаер опустился на посадочную площадку на крыше. Выйдя, Зимин на мгновение подошёл к огороженному краю, и секунд десять разглядывал беснующуюся толпу. На лице его ничего не отражалось. Если до этого он ещё надеялся, что имеет место какая-то самочинная акция, то теперь в это уже верилось с трудом. У властей была куча времени, что бы вмешаться.
Зимин с Инори спустились вниз, внутрь здания. Попросив кавай подождать в холле, Зимин вошёл в помещение, где уже собрались все космогаторы, присутствующие на планете в настоящий момент. Они коротко обменялись приветствиями.
– С властями связывались? – спросил Горд быстро.
Один из пилотов, выполнявший в настоящий момент обязанности старшего мрачно кивнул.
– Они говорят, что не имеют права мешать свободному волеизлиянию граждан.
– Свободное волеизлияние, – бесстрастно проговорил Горд, и по его тону нельзя было сказать, что он действительно думает обо всём этом. – По-моему они готовятся к штурму.
– У нас тоже сложилось такое впечатление, – отозвался старший пилот.
Горд вспомнил, что его зовут Логрин. Зимин повернулся к окну, и в очередной раз полюбовался панорамой беснующейся толпы. Но в ней явственно наблюдались и очаги спокойствия, похоже, в них к чему-то готовились.
– В здании есть охранительные системы? – спросил он у Логрина.
Тот отрицательно покачал головой.
– Такие, что б справиться с толпой нет. Да и откуда собственно. Мы ведь просто арендуем здание под офис, и все охранительные механизмы здесь рассчитаны на обезвреживанье отдельных грабителей.
– Охрана космопорта?
– По её убеждению ничего опасного нет, и вообще она не собирается беспокоиться по таким пустякам.
– Всё ясно, – жёстко произнёс Горд.
– Но у нас есть оружие.
Горд лишь пожал плечами.
– И что вы собираетесь с ним делать? Палить по толпе? А оно нам надо?
К тому же он сильно сомневался, что здесь есть что-то серьёзное.
– Что же делать?
Горд чуть пожал плечами.
– Гильдия не навязывает своих услуг насильно. Мы покидаем планету. Обслуживающий персонал местный?
– Да, но все уже разбежались.
– Значит меньше забот.
– Но, – не выдержал кто-то, это же отступление.
– Оно самое, – бесстрастно подтвердил Горд, – и я беру за это ответственность на себя, как член совета. Конечно, это повлечёт убытки. Но если толпа разорвёт нас и покрушит «Ласточки», то их всё равно будет больше.
– Но, погодите, – воскликнул Логрин, – это не может продолжаться долго. Внешняя экономика планеты во многом завязана на нашу курьерскую службу.
– Если бы власти хотели, то давно бы вмешались. А если мы им так нужны, то гильдия ещё сдерёт с них компенсацию за моральный ущерб.
В отличие от рядовых космогаторов, Зимин прекрасно знал, что силы давно контролируют общечеловеческую церковь, и был сейчас серьёзно встревожен, хотя и не показывал этого.
Космогаторы подчинились, хотя Горд и видел, что они не довольны. Офис имел прямой выход на лётное поле, и вскоре космогаторы уже были у своих «Ласточек».
Подключившись к общей сети, Горд слушал переговоры с диспетчерской.
– Обождите, – сказал диспетчер, – ближайшее взлётное окно, через пять минут.
Вообще-то «Ласточки» обладали такой манёвренностью, что при психически здоровом пилоте столкновение им не грозило, но космогаторы в таких случаях всегда подчинялись правилами.
– Чего это вас так много, – полюбопытствовал диспетчер, у которого, похоже, выдалась редкая свободная минута.
– Да, понимаешь, – проникновенно отозвался Логрин, – местное гостеприимство не понравилось.
– Понятно, – пробормотал диспетчер. Чувствовалось, что он ничего не понял, возможно, действительно был не в курсе ситуации.
Горд видел, как одна за другой «Ласточки стали отрываться от бетонированного космодромного поля. Минуточку, а это ещё что такое? Горд вдруг увидел, как ещё одна «Ласточка» поднимается с совершенно другого конца космодрома, который никогда не занимали гильдейские аппараты.
Донельзя удивлённый он запросил систему автоответчиков. Компьютер послал короткий импульс, получил ответ и высветил в сознании Зимина номер взлетевшего борта. Зимин оторопел: это был номер корабля Груздина.
– Борт номер «ПК-4Z», – заходилась диспетчерская, – вы взлетели без разрешения.
Разумеется, Груздин не обращал никакого внимания на эти вопли. Покуда власти Геомы собирались исследовать попавшую в их руки «Ласточку», – подменённый просто вернул её себе. Борт «ПК» поднимался.
– Инори, – заорал Горд, – здесь Груздин, и он уходит! Сможешь нейтрализовать его тотальное упрощение.
Кавай отреагировала мгновенно.
– Да. Он силён, но я справлюсь.
В глазах её вспыхнул азарт.
В тот же миг Горд дал команду на взлёт. Диспетчер едва не сошёл с ума, поняв, что уже второй корабль столь нагло нарушает все правила.
– Преследую опасного сумасшедшего, – коротко бросил Зимин, после чего игнорировал все крики диспетчера.
Его корабль поднимался с предельным ускорением, возможным без применения форсажа. Локаторы чётко держали звездолёт Груздина. Какова будет реакция подменённого Зимин не знал.
Космогатор прекрасно понимал, что совместно с Грушиным он нарушил слаженный режим космодрома, но решил, что подменённый важнее. Горд знал, что за подобные фокусы вполне могут выгнать из гильдии, но решил обдумать оправдания позже.
Будем надеяться, – подумал Зимин, – что военные нас не собьют. В полете, он легко обогнул какой-то крупный транспорт. В конце концов, военные это вред ли, – думал он. – Все их орбитальные орудия направлены вовне. Пока разберутся, пока перенаправят.
Окружающее пространство темнело: теперь «Ласточки» мчались в открытом космосе. Горд понятия не имел, какими способностями мог обладать подменённый, и сейчас он лишь молил бога, что бы Грушин, как и все прочие, не мог войти в сплетение в пределах активного гравитационного радиуса. Похоже, молитва была услышана, совершить этого Грушин не смог.
Зимин наблюдал за его кораблём через оптический усилитель. Он видел, как перед носом того возникло чёрное марево воронки пространственно-временной деформации. Грушин ушёл в сплетение.
Горд отключил ускорение. После прокола, пространство не возвращается в прежнее состояние мгновенно, а значит, есть шанс войти в тот же планковский коридор. Компьютер, подчиняясь команде пилота, уже подстраивал деформатор под засечённые сенсороми параметры.
Это был смертельно опасный манёвр, но вполне доступный для космогатора его уровня. Соединённый через имплант с кораблём, Горд буквально вчувствовался сенсорами в окружающую пустоту. Теперь траектория его корабля точно повторяла движение Груздинской «Ласточки».
«Активировать деформатор». Ласточка вошла в сплетение точно рассчитанным импульсом. И Зимин сразу же понял, что мастерством пилота подменённый не блещет. Возмущение было таким большим, что казалось, будто сквозь сплетение проходил астероид. Горд, знавший, что прежний Грушин был мастером, мысленно покачал головой. Ну и прекрасно, – решил он, – легче будет его отслеживать.
Коридоры сплетения сотрясались впереди так, что казалось вот-вот порвутся. На всякий случай Зимин даже слегка поотстал. А ведь такое специально не устроить, – подумал Зимин. – Как это ему удаётся?
Но ломать голову над этим сейчас космогатор не мог, полностью сосредоточившись на преследовании.
Движение по чужому следу в сплетении требовало немалого напряжения. Нужно было не отставать слишком сильно, что бы не потерять объект, и одновременно не приближаться чересчур близко, дабы, порождаемые идущим впереди кораблём возмущения не разрушили его «Ласточку». К тому же он был лишён свободы движения, так как был вынужден повторять все манёвры Груздина.
Несколько раз коридор сплетения опасно сужался, но Зимин справился. Наконец он понял, что Груздин выходит в реальный космос. Волна возмущения была такой, что вызывала реальную угрозу. «Ласточку» качнуло. Казалось, пространство сужается и растягивается.
