– А еще он рассказывал, как вы стрелялись. – И я с удовольствием поведала ему и эту версию.
Август не рассмеялся:
– Без секундантов? А кто тогда привел его под локотки? Сам он идти не мог – пьян был в стельку. Возможно, поэтому он и не запомнил, что секунданты у нас были. Его привели, я сказал – слушайте, не дело, пусть он проспится. Его посадили на стул и дали пистолет. Он пальнул в белый свет как в копеечку и зашелся хохотом. Я руку в сторону отвел, секунданту сказал – покажи мишень, дистанция двести. Тот показал верхушку деревца. Я снес ее. Вопрос исчерпан. Он настолько исчерпан, что Берг о реванше больше не заикался.
– Но что меня реально удивило, я даже целые две секунды продержалась в ошеломленном состоянии, – известие, что вы родственники.
Август подумал – и снова полез за кастрюлькой.
– Ты хоть разогрей ее, – посоветовала я.
– Хочешь сказать, она теплая еще вкуснее? – спросил Август с сомнением.
Он всегда брался за гречневую кашу, когда та успевала остыть, а мои комментарии игнорировал, потому что был голоден. Голодный Август становится глуховат и прямолинеен: он ищет еду. Если, конечно, у него нет более важной задачи. Тогда он не обращает внимания на голод.
– Ничего, если ты слопаешь ее в два раза быстрее, чем планировал, я еще сварю. Она быстро готовится. И от нее не толстеют.
– Я не толстый, – буркнул Август и сунул кастрюльку в печку. – Да, конечно, мы родственники. И не только мы с Максом. Маккинби и Берги, по существу, родственные семьи. Берги были торговыми партнерами шотландских Маккинби еще до Катастрофы. И даже до первой волны экспансии. Все наши основные экспедиции в действительности были совместными. Первая была неудачной, а во вторую открыли четыре системы – Дороти, Дуайт, Сонно и Кларион. Первые две отошли нам, другие две – Бергам. И самая старшая из наших систем, Дороти, названа в честь Доротеи ван ден Берг, любимой жены Себастьяна Маккинби и сестры Питера ван ден Берга. Соответственно, Кларион – это ответный привет, свое название получил в честь Клэр Маккинби. У нас даже промежуточная семья образовалась, Торны. Мы бы, наверное, и по сей день держались единым фронтом, если бы Берги не связались с Леверсами. Берги сами по себе люди неуравновешенные и без особых внутренних запретов, а тут еще и Леверсы. Все ссоры неизменно начинаются с Леверсов. Двести лет назад Кларион принадлежал Мартину ван ден Бергу-Леверсу. Неплохой в принципе человек, но – игрок. Проигрывал много. Деньгами его ссужал кузен и по совместительству лучший друг, Альберт Маккинби. Поскольку Мартину требовались разово крупные суммы, Альберту надо было как-то объяснять в банке, зачем он переводит со счета такие деньги. Тогда шла борьба с коррупцией и шантажом, так что они с Мартином оформили ссуду якобы под залог Клариона. Понятно, что Альберту и в голову не пришло бы требовать Кларион, даже если бы Мартин превысил кредит и не сумел расплатиться. Но Мартин после очередного проигрыша взял да пустил себе пулю в лоб. Надоело ему проигрывать, наверное, устал. Мартину наследовал его неполнородный брат, Леопольд Леверс. Леопольд с ходу повел себя вызывающе, и оскорбленный Альберт подал в суд. Долгов там было практически на полную стоимость Клариона. По суду Кларион перешел к нам. Леверсы пришли в ярость и настроили против Альберта всех Бергов…
Печка мелодично тренькнула и сообщила, что блюдо готово. Август торопливо извлек кастрюльку, уселся за стол и запустил в кашу ложку.
– М-м… действительно, так вкуснее. А почему ты не говорила, что эту кашу лучше есть горячей?
Ну вот, оцените, с кем мне приходится иметь дело.
– Говорила сто раз, но ты не слушал. Или съедал ее раньше, чем я успевала что-либо сказать. – Я подперла подбородок кулаком. – А как выглядит твой отец?
Август удивился:
– Зачем тебе? Загляни в Сеть, увидишь. Его легко найти даже на общих каналах.
– Мне интересно, как ты его опишешь.
– Вот, – Август показал ладонью на уровне мочки уха, – ростом мне примерно так, чуть-чуть поуже в плечах. Те же пропорции, только он поменьше. Я на него очень сильно похож.
– А Валери утверждает, что ты похож на маму.
– Лицом, – согласился Август. – И даже не на нее, а на ее бабушку. Кстати, бабушку зовут Дженнифер ван ден Берг. Макс тоже похож на нее.
– Та самая, ваша общая прабабушка?
– Она. Так зачем тебе мой отец?
– Да Валери удивлялась, в кого ты мозгами пошел. Лицом, характером и манерами – в маму, сложением явно в папу… сказала, что он совершеннейший реднек, во что я не поверила… – а мозгами в кого?
Август пофыркал:
– В отца, конечно. И характер у меня никак не мамин. Даже не в ее родню. Такой же точно, как у отца. И упрямый я в него. Я не самый умный в семье. Самый умный – мой младший брат, Скотт. Он настоящий гений, поэтому ему ничего в нашем суетном мире не интересно. Потом – отец. Дел, отец сам управляет шестью звездными системами и громадным транспортным концерном. Он великолепный бизнесмен и, смею тебя заверить, очень правильный владетельный лорд… И вот еще: тебе что-нибудь говорит такое имя – Марк Тиберий?
– Ну, если ты не имеешь в виду кого-нибудь из римской истории, то говорит. Сценарист, да?
– Драматург. Пишет для виртеатра.
– Да, знаю. Единственный драматург, который режиссеров просто нанимает для реализации своей идеи. Я смотрела «Синее кольцо» и «Клятва и честь». Оно, конечно, многое зависит от постановки, но тут видно, что испортить такой материал почти невозможно. Здорово.
– Это псевдоним моего отца.
Я застыла, широко распахнув глаза:
– Хочешь сказать, у него еще и на это время есть?! Но… Послушай, он же безумно талантлив.
– Да. Именно это ему мама и твердила целых шесть лет после свадьбы. В конце концов убедила заняться литературой всерьез. Сначала литературой, потом он пришел в виртеатр.
– Я так и думала, что твоя мама увидела в нем какие-то скрытые таланты. И полюбила за них. А Валери просто не поняла.
– Валери, – Август поморщился. – Есть у Бергов одна неприятная черта: они не то чтобы лицемерны, нет – они непоследовательны. У них личная история складывается не из фактов, а из эмоций. И мнение насчет этих эмоций меняется каждый день. Они могут наговорить гадостей о человеке, а через три дня забыть, что говорили. Или могут любить, но произойдет какая-нибудь чепуха, у них портится настроение, они срывают зло на человеке, а потом объясняют себе и окружающим, что он негодяй. У Макса с возрастом эта черта все заметнее. А Валери – просто эталон. Они с моим отцом дружили с детства. Они ровесники, и Валери всегда восхищалась им. Это Валери познакомила его с моей мамой. Что отец пишет короткие пьески, она знала – и, собственно, очередная пьеска была предлогом для знакомства. Поначалу Валери очень нравилась роль конфидентки, она даже помогла маме убежать из дома. Но на свадьбу не пришла. Без объяснения причин. И с тех пор всем рассказывает, что мой отец – реднек и свинопас, мизинца бедняжки Элен не стоит, грубое животное и совершеннейший болван. Почему – никто не знает. А Валери, если и знала когда-то, давно позабыла. Кстати, Валери. Она ничего не передала мне?
– Карточку и сообщение о кораблях. Карточка в сейфе.
Мы перешли в кабинет, и там я уже дала обстоятельный отчет. Август выглядел довольным, и я не знала, что тому причиной – моя деятельность или мечты о новой порции гречневой каши, которую я так опрометчиво пообещала сварить.
– Ну что же, – сказал он, – самое время подвести промежуточные итоги и подобрать хвосты. Надеюсь, ты хорошо выспалась после вчерашнего, потому что основная нагрузка ляжет на тебя.
Напугал ежа голым задом, только и подумала я. Интересно, что он делал бы, если б я исполнила его приказ провести в отпуске две недели?
– На сегодняшний день мы имеем следующую картину, – начал Август. – Некий человек поделился с Луисом Алонсо своей идеей, и Луис Алонсо вызвался помочь. Для реализации идеи нужен был талантливый математик с опытом работы по чипам. Луис Алонсо спросил у старшего брата, окончившего математический колледж на Эвересте, нет ли у того на примете подходящего специалиста, который нуждался бы в деньгах. Брат рекомендовал обратиться к Василию Князеву, проживавшему на Танире. О поездке Луис Алонсо предупредил Сержио Чекконе, который встретил его на космодроме и отвез к себе. Причина столь явно выраженного расположения на данный момент не имеет значения. Сержио Чекконе вызнал, что Луис Алонсо приехал ради сомнительной махинации, которая могла иметь непредсказуемые последствия. Сержио пытался его переубедить, и вообще все доступное время использовал для перевоспитания молодого человека. Однако Луис Алонсо все-таки встретился с Князевым, и встреча, со слов Сержио, закончилась конфликтом. В следующую неделю Луис Алонсо несколько раз уходил куда-то, возвращался довольный. В качестве рабочей версии предположим, что в первый раз он поссорился с Князевым на религиозной почве: Князев – неофит-православный, а Луис Алонсо люциферянин. Однако Князев сболтнул об этой встрече Адаму Бейкеру, а тот почуял, что пахнет серьезными деньгами, и передал информацию дальше. Банда, с которой мы имеем дело, уже существовала на тот момент, и Бейкер играл в ней ключевую роль.
