Я и правда хотела бы, чтобы моей единственной заботой было то, что мой муж пытается меня убить, потому что завел роман на стороне. Как же легко было бы с этим справиться, если сравнивать.
Я добираюсь обратно до столика. Все уже доели десерт и допивают кофе. На моем месте ждет креманка с растаявшим мороженым.
– Боже, Лаура, чем ты там занималась? – спрашивает Адам. – Да поможет Господь тому, кто воспользуется кабинкой после тебя. Может, в следующий раз стоит отказаться от лазаньи, не-а?
– Лоркан, – произношу я, мои губы высохли и с трудом соединяют слоги в его имени. – Как я могла позабыть, Марк? Как я могла?
Марк поднимается и помогает мне сесть на стул. Черты его лица смягчаются, и годы, придающие изможденный вид его облику, тут же тают.
– Теперь ты помнишь, Лаура. Это самое главное. Теперь ты помнишь.
Я взглядом умоляю Марка, чтобы он сказал мне, что все будет хорошо. Но в его когда-то сияющих глазах не мелькает ни единой искорки, и я знаю, что он так же сломлен, как и я. Здесь ничего не скажешь. Это всего лишь слова, и ни одно из них никогда ничего не исправит.
Глава тридцать третья
Я неотрывно гляжу на однообразный пейзаж за окном пентхауса. Внушительные большие здания и переполненные людьми улицы Нью-Йорка больше меня не пугают. Меня больше ничто не пугает, с тех пор как я вспомнила, кто я такая.
Я успешная предпринимательница, которая предпочла любовь карьере. Я прожила в Нью-Йорке восемь лет, основав свою текстильную компанию. Я продала ее, поимев с этого жирный куш, и инвестировала деньги в то, чтобы с нуля поднять строительный магазин Марка в Дублине. Я мать, которая превыше всего поставила любовь к своему ребенку. Я не безвкусно одетая домохозяйка, застрявшая в рутине. Я приняла эту рутину с раскрытыми объятиями, добавила кожаное кресло и большой телевизор и уселась, чтобы насладиться проделанной работой. Я была воплощением счастья. Но завистливая старуха с косой бульдозером проехала по моей идеальной рутине, предоставив мне копаться в кусочках грязи и глины в попытках найти те остатки счастья, с помощью которых мне предстоит построить свою жизнь заново.
Марк молча подходит ко мне со спины и целует в шею. Он застает меня врасплох, и я немного подпрыгиваю, прежде чем насладиться прикосновением мягких губ к моей коже.
– Готова, милая? – спрашивает он.
Я резко выдыхаю и разворачиваюсь, чтобы прижаться к нему губами. В этот миг я чувствую себя в безопасности. Я наконец поняла, кто я, и мне нравится та, кого я вижу. Возвращение домой в Ирландию снова раскачает мою эмоциональную лодку, и я не уверена, утону я под давлением или нет.
– А мы не можем остаться здесь? – умоляю я, предпринимая последнюю попытку заставить Марка передумать.
Прошло больше недели с тех пор, как ко мне вернулась память, и с тех пор я потратила почти каждую минуту каждого дня, умоляя Марка порвать билеты на самолет.
У него всегда один и тот же ответ: «Ты знаешь, что не можем. Теперь вся наша жизнь в Ирландии. Мы должны вернуться домой. Ты это знаешь».
– Я это знаю, но знать и принимать на самом деле – две разные вещи, и последнее мне дается с трудом.
Улыбка озаряет лицо Марка.
– Но сперва мы бросили все здесь, чтобы переехать в Ирландию. Давай сделаем это еще раз. Давай забудем о нашем жалком существовании в Дублине и вернемся сюда. Все будет намного лучше. Я обещаю, – прошу я.
Марк твердо кладет ладони мне на плечи и с силой давит на них:
– Перестань, Лаура. Не давай обещаний, которые не сможешь держать. Мы едем домой, и это окончательно. Хорошо?
– Можем мы хотя бы остаться еще на несколько дней? – умоляю я. Я ухмыляюсь про себя, разрабатывая план. Мы могли бы остаться еще на несколько дней. Несколько дней превратились бы в неделю. Неделя превратилась бы в месяц, а когда месяц превратится в год, мы уже будем жить счастливой жизнью здесь, в городе. Я скрещиваю пальцы за спиной и молюсь, чтобы Марк согласился.
– Нам негде остановиться. Адам завтра въезжает в нашу квартиру, да и Найджелу пора вернуть его личное пространство. Он, должно быть, устал, так как мы все время мельтешим у него перед глазами.
– Мы могли бы остановиться в отеле, – пассивно предлагаю я. – Всего на несколько дней, Марк. Пожалуйста.
– Мы едем домой СЕГОДНЯ, – строго произносит Марк. – В четыре часа у нас вылет, так что сейчас самое время начать со всеми прощаться.
– Ну и ладно, – огрызаюсь я, отталкивая Марка. – Но в самолете я с тобой не разговариваю.
– Меня устраивает, – говорит Марк, не в силах сдержать ухмылку. – Мне все равно нужно поспать.
Три чашки кофе спустя приходит время отправляться.
– Я буду скучать, – шепчу я Эйве, когда мы стоим у входной двери пентхауса.
– Я тоже буду скучать, – улыбается она. – Но я буду дома через несколько недель, чтобы упаковать вещи, организовать доставку и так далее.
В уголках моих глаз выступают слезы. Ушами я четко слышу то, что она говорит, но почему-то по пути к мозгу слова перемешиваются и превращаются в «Прощай, мы больше никогда не увидимся».
– Увидимся, – говорит Адам, прикладывая два пальца ко лбу и робко салютуя мне.
Это слово я прекрасно расслышала. Я отвечаю, просто повторяя то же самое слово. Но я знаю, что если бы он меня обнял, я бы крепко в него вцепилась и попрощалась еще раз со слезами на глазах.
Найджел появляется из своей спальни и протягивает мне сложенный лист белой бумаги.
Я разворачиваю его и прикладываю все усилия, чтобы прочесть неразборчивые слова, нацарапанные синими чернилами.
– Это адрес Сэма. Похоже, он спрашивал свою приемную маму о милой девушке, которая помогла ему, и я подумал, тебе захочется ему написать.
Я аккуратно складываю листок и кладу его в безопасное место за кредиткой в свой кошелек. Затем засовываю кошелек в потайной карман на молнии в задней части сумки, где храню все важные вещи, такие как паспорт и бальзам для губ.
– Спасибо, – говорю я, крепко обвивая Найджела руками за шею. – Спасибо тебе большое!
Найджелу плохо удается сдерживать эмоции, и я тут же чувствую, как он напрягается. Я сразу ослабляю хватку.
– Пошли, – предлагает он, вытаскивая из кармана связку ключей. – Нам нужно идти.
– Ты поведешь? – спрашивает Марк.
– У Тони выходной? – спрашиваю я, чувствуя себя идиоткой.
