мне казалось, что он обыкновенный? Неправда. Он необыкновенный. Самый необыкновенный мужчина во всем мире. Я же, кажется, влюбилась, как оно бывает с женщинами, безнадежно, безвовзвратно, без… одно сплошное «без».
И в голове каша.
Стоим, пялимся друг на друга. И за руки держимся. Чувство такое, что если отпущу, то случится что-то страшное. Непоправимое. Поэтому и цепляюсь за него вот и за наши несколько краденых минут.
– Ты…
– Ничего не говори, – сказала я Ричарду.
С него станется начать извиняться. А я… я обижусь. Я ведь знаю себя. Я на диво обидчива и порой совершеннейшая дура, но это с женщинами случается. Только не хочу. Не хочу тратить время на обиды.
И на глупости.
Его, чувствую, и так почти не осталось.
– Выйдешь за меня замуж?
– Что? – мне показалось, что я ослышалась.
– Замуж, – спокойно повторил Ричард. – Ты выйдешь за меня?
– Я?
Я ведь… я ведь не принцесса. А у него целых пять есть, на выбор. И обидятся, если выберут не одну из них. Оно ведь, одно дело уступить другой принцессе, и совсем иное, если выберут демоницу.
– Ты.
И улыбается.
– Но… я ведь… кровь…
– Лассар утверждает, что демоническая кровь – это то, что нужно.
– Если бы демоническая, – я обняла себя и покосилась. Все-таки место… специфическое. И покойница вон подглядывает. Нет, лежит тихо, глаза закрывши, но не могу отделаться от ощущения, что все-то она видит.
Понимает.
И злится. Но тут уж пускай себе злится. Гадина.
– Я ведь… я просто из другого мира. Совсем другого… я там умерла. То есть, я не знаю точно, но скорее всего умерла. По глупости, кстати… и там я тоже… не была принцессой. Обычная девица, а вот… вот ты перенес. И что-то такое случилось.
– Знаю.
– Давно?
– Лассар сказал, что ты не чистая демоница, но так даже лучше. С демоницей… или с той, в ком слишком много крови, просто не справится. Они с ума сходят.
– И я?
– Не знаю, – сказал Ричард. – А ты сходишь?
– Иногда.
Странный у нас разговор. И мне бы свернуть его. Завизжать от радости. Броситься на шею. Сказать, что замуж выйду и лучше бы уже завтра, пока он не опомнился, пока… там ведь принцессы.
У них кровь.
Происхождение.
Связи.
Приданое, в конце-то концов! А у меня какое приданое? Рога и хвост?
– Иногда на меня накатывает что-то… не знаю, раньше такого не было.
– Лассар полагает, что я ошибся в ритуале. И наверное, прав. Я никогда-то не был особо силен… да и ритуал этот. Не стоило его повторять. Или наоборот? Ты ведь здесь.
– Я…
Здесь. Сейчас. Стою и держу его за руку.
– А тебя не пугает? – спрашиваю отчего-то шепотом. – Что я… ну все это?
– Нет.
– И рога…
– Рога у тебя очень красивые, – он улыбается. И в уголках глаз появляются морщинки. Они едва заметные, но я вижу. И хочется коснуться.
Морщинок.
Почти незаметных веснушек на бледной коже. Хочется смотреть на них. На него.
– И хвост? – уточняю зачем-то.
– И он.
– А если все-таки… если я сойду с ума, – я сглатываю, но не отвожу взгляда. – Знаешь, еще недавно я думала, что хочу убить… правда не помню, кого именно. Кого-то из этих твоих… невест. Просто потому что… ты на них смотрел. А если это не пройдет? Если со временем станет хуже? Если я и вправду…
– С силой демона справиться непросто.
Вот оно что, оказывается.
– Но у меня получится? – сейчас мне хочется услышать, что получится всенепременно. Что он знает то самое особое зелье по древнему секретному рецепту, которое эту вот демоническую кровь уймет.
Или ритуал.
Или… или может что-то еще. Должны же быть способы.
– Я не знаю, – честно ответил Ричард. И я едва не задохнулась от обиды. Не знает? Как он может не знать… а потом опять нахлынула ярость и волной. Захотелось вырвать руку.
Ударить.
Наотмашь и когтями, чтобы пропороли они кожу, чтобы выпустили кровь, чтобы… чтобы ему тоже было больно. Как мне.
– Тише, – меня обняли и крепко-крепко. Но я бы вырвалась. Я бы могла. А вместо этого стояла, часто моргая, пытаясь справиться с раздирающей душу злостью. – Это сила. Просто сила. Она пытается завладеть тобой. И дыши.
Дышу.
И успокаиваюсь. Медленно.
Слишком уж медленно. А следом за спокойствием приходит страх.
– А если… если я не справлюсь? Если сойду с ума… что ты будешь делать тогда?
– Тогда? – ему отчаянно хочется солгать. Я вижу. Я внезапно вижу его всего, и это тоже пугает. – Тогда мне придется тебя убить.
И кажется, что сама темнота отзывается смехом.
Летиция Ладхемская пришла в себя не сразу. Она вдруг осознала, что сидит, но как бы не сама, а прижимаясь к чьему-то крепкому плечу. И что ей хочется уткнуться в это плечо и расплакаться.
Она не плакала так давно…
Прекрасные дамы не плачут.
Никогда.
Они всегда веселы и полны жизни. Они… смеются… и Летиция тоже смеялась. Смех нужно тренировать, как и выражение лица. Позы. И следует помнить, что… что же следует помнить-то? Она забыла. Вот уж глупость какая.
– Ты как? – рук осторожно касаются, но открывать глаза неохота. Вообще она бы, наверное, вечность вот так сидела, притворяясь… кем?
Кем-то, кто не является принцессой.
У кого нет череды благородных предков и обязательств перед короной. И дара, который заставляет переживать смерть. Почему-то нынешняя ощутилась невероятно остро. В те, в прошлые разы, Летиция воспринимала все много проще.
А тут вот…
Она коснулась собственной шеи. Надо же. Дышать может.
В руки сунули чашу. С водой. Хорошо. Вода… она сладкая. Всегда. И Летиция пила, большими глотками, жадно. Кажется, даже пролила. А еще руки дрожали. И она бы выронила эту самую чашу, но её удержали.
Помогли.
Наконец, она открыла глаза. И вздохнула. Все то же. Все те же… и покойницу только прикрыли простыней. Правильно. Она не виновата.
А ведь знакомая девочка.
Забавно. У Летиции столько горничных, что она еще когда перестала их запоминать. Ко всему еще менялись часто, выживая друг друга. А эта вот… неприметная сама по себе. Обыкновенная. Не слишком красивая, ибо невместно, чтобы горничная была краше госпожи. Но и не уродка, потому как тоже неправильно.
Но она давно служила.
С год, пожалуй. Или больше? Летиция не помнила. Вот про то, что шить девушка умела, помнила. И кажется, тогда, на балу, когда Летиция нечаянно на подол собственного платья наступила и кружева оторвалось, она помогла. И так быстро, незаметно.
Летиция же спасибо не
