сказала.
Она… она была такой… другой.
И ведь можно сказать, что это из-за заклятья, из-за того, что с самой Летицией сделали, что не виновата она. Но ведь правда в том, что виновата. Что… поверила.
Позволила.
Плохо.
– Может, целителя позвать? – заботливо осведомилась Мудрослава Виросская. – Или прилечь?
– Куда тут приляжешь. Давай-ка…
Летицию приподняли.
Эта… эта рыжая наглая девица. А главное, крепкая какая. И держит так, что не выкрутишься. Да и не хочется. Дурнота накрывает с головой и отпускает.
– Подожди, – Летиция не пытается вырваться. – Сейчас станет легче. Всегда… мой наставник леденцы держал.
Мудрослава с родственницей переглянулись. И виросская принцесса руками развела.
– Извини, у меня нет.
– У меня есть, – сказала рыжая и, задрав юбку, сунула руку куда-то под неё.
– Яр! Яра!
– Что? А вдруг чего, а я без запасу?
Она вытащила мятую жестянку, обмотанную атласной лентой. Нет, Летиция не будет… в коробочке лежали леденцы. Такие нарядные. И кругленькие. Разноцветные бонбонки, точь-в-точь, как у наставника. Но у него коробочка была бархатною.
– Ешь, – сказала рыжая мягко. – Вон, сунь за щеку. Я всегда так делаю, когда невыносимо становится.
И вздохнула.
Летиция тоже вздохнула, а потом взяла и вытащила конфетку, которую за щеку сунула. И зажмурилась. На цитроновом соке вареная. Кисловатая. И от того рот слюною наполняется. Но так даже лучше.
– Дай уже сюда, бестолочь, – проворчала Мудрослава и тоже конфетку взяла. – Откуда?
– Так… я запас… запасливая, – Яра сама отковырнула несколько слипшихся. – Оно ж и вправду с ними думается легче.
Думается.
И сердце успокаивается. И надо бы… надо бы уйти. Хотя бы из лаборатории. Отыскать Повелителя. Вообще странно. Дела тут творятся недобрые, а все будто бы сквозь землю провалились. Точно… точно так и надо. В душе шевельнулся червячок недоверия.
А если и вправду надо?
Если не ошиблась почтенная вдова относительно намерений здешнего хозяина? И если он действительно не жену ищет, а… а жертву.
– Чего? – встрепенулась Ярослава. Вот ведь чуткая.
– Вы… вы ему верите? – Летиция сунула леденец за левую щеку и поспешно, пока коробочку не убрали, отковыряла еще один.
Два леденца всяко лучше.
– Кому? – уточнила Мудрослава, будто так и надо.
– Повелителю… смотрите, это место… мертвецы… и вообще, где охрана?!
– Там, – Яра указала на дверь. – Двое. Еще пара чуть подальше.
– Не может быть!
Рыжая хмыкнула и, стряхнув Летицию, точнее сунув её в руки сестре, решительно подошла к двери.
– Эй вы там, покажитесь! – рявкнула она.
И перед дверью возникли две фигуры в черном доспехе. Но почему-то спокойствия это не прибавило.
– Вот, – Яра ткнула пальцем в ближайшего. – Охрана. Они тут повсюду, но так от… неприметненько.
Неприметненько.
Но… зачем?
От кого прятаться. Или… или…
– Спокойно, – Мудрослава не нашла ничего лучше, чем ущипнуть. – Они никого не трогают. И вообще, тебе ли мертвецов бояться.
– А думаешь, раз некромант, то и не боюсь? – проворчала Летиция исключительно из вредности. Мертвецов она в самом деле не слишком боялась. Все-таки от живых проблем куда больше.
Да и… мертвец мертвецу рознь.
Вот утопленники – это да, мерзость, особенно, если долго в воде… тогда-то её едва не вывернуло, а наставник после извинялся долго. Уж больно случай был… нехорошим.
Но Летиция в тот раз и не помогла.
Тело было слишком старым.
– Ну? Ты как? – осведомилась Яра и рукой махнула. – Идите… хотя… нет, погоди. Ты знаешь, где твой господин?
Левый Легионер, который от правого ничем-то не отличался, кивнул.
Отлично.
– В таком случае… ты уверена?
Уверена Летиция не была, но вот то, что она увидела… наверное, многое меняло. И ей нужно было кому-то рассказать. Только кому?
– Не важно. Нам хотелось бы с ним поговорить. Можешь отвести?
Легионер молча развернулся.
– Все-таки это несколько раздражает, – сказала Яра, сунув коробку в руки Летиции. – А ты жуй, жуй, а то вон вся сбледнувшая, глядеть больно…
Пусть бы и не глядела.
Но от конфет Летиция не стала отказываться.
Обойдутся.
Глава 39
В которой за сомнительной встречей следует сомнительное же предложение
«Порой мужчин обвиняют в излишней меркантильности. Мол, стоит ли искать в жены девицу с приданым, ежели сам капиталами немалыми обладаешь? И не проще ли тогда взять сиротку аль еще какую бесприданницу, но собою хорошую. И скажу я так, что сие, конечно, возможно, и есть мужчины, которые так и делают, но все же большею частью своею они придерживаются той же мысли, что и я. Счастливый союз создается меж людьми равными. И приданное, супругом полученное, в случае смерти оного или иной беды, возвращается к женщине, тем самым оберегая её от нищеты и иных невзгод»
Из речи, прочитанной некой госпожой Сестрицкой, опытной свахой, своему сомневающемуся клиенту.
Ариция в какой-то момент задремала. Сидела она, сидела, глядела… глядеть было скучно. А еще ночь на дворе. Глубокая. Это только в страшных сказках ночь – самое оно время для некроманта. На деле же некроманты тоже люди.
И спать хотят.
Вот Ариция и приснула.
Слегка.
Нет, она слышала, как дышит степнячка, которая во сне ли, в забытьи ли, но оставалась на диво хороша, что не могло не раздражать. Только с раздражением Ариция справилась. А со сном оно сложнее вышло.
…сперва она услышала тихий шелест, словно вздох.
Обернулась.
Никого.
Ничего.
И парк пуст.
Парк? Ну конечно, парк… она снова дома. Сад… ей семнадцать. Недавно исполнилось. И по этому поводу маменька бал устроила, а сестрица на балу блистала, будто бы он был для неё. Обидно.
Нет, это… это сон.
Или нет?
Все как взаправду. Но и обида в том числе.
Ариция сглотнула слюну. И остановилась. Она… она знала, что будет дальше. Сумрачная беседка. И смех, что доносился из неё. Этот смех заставляет краснеть.
И отступить.
Еще отступить.
– Боги, до чего она невзрачная… – голос резкий. – Будто и не сестра… старшенькая хороша, а этой и пудра не поможет.
Щеки вспыхивают от стыда и обиды.
– Брось, ты слишком строга к девочке. У нее возраст такой, неуклюжий.
– Что-то подзатянулся этот возраст, – фыркнула девица.
И Ариция сглотнула слюну.
Она не заплачет… она… она ведь красивой была сегодня! В новом платье из темно-сизой тафты, которую дедушка подарил. Дедушка её любит. И… и он сказал, что главное – мозги. То есть… то есть тоже не считает красивой, несмотря на всю любовь.
Она отступила.
И еще, не желая дальше слушать. Конечно… куда ей до Летти? Та великолепна во всем, от платья, которое получилось куда более роскошным, чем
