могу сделать.
— Какая? — спросила дрогнувшим голосом Фён.
* * *
Тело Джамиля в скафандре весило столько, что Томаш с Насиром еле дотащили его до каюты — а потом не смогли вручную задвинуть обесточенную дверь.
Фён стала помогать.
— Оставь, — сказал Томаш. — Не трать силы, они нам ещё пригодятся.
Фён кивнула и посмотрела на обезглавленное, закованное в защитную броню тело, которое, точно груда старого хлама, валялось на койке.
— Как хоть его звали? — спросила она.
— Джамиль, — ответил Томаш.
— Да понятно, что Джамиль. Я про настоящее имя. Которое ему при рождении дали.
— Херзац его знает! — махнул рукой Насир. — Никто не спрашивал никогда. Джамиль и Джамиль.
— Печально как-то — умереть без имени.
— Умереть всегда печально, — сказал Томаш. — Пойдём, надо ещё подготовить ложемент.
И зашагал по коридору.
Фён догнала его и схватила за руку.
— Да постой ты! Мы ведь даже не поняли, чего там случилось с ним. Кто вообще эти ложементы поставил — и зачем. Почему…
— Почему им головы отпилили догадаться несложно, — перебил её Насир. — У ещё одного хаволя крыша поехала, а резак как раз под руку подвернулся.
— Слушай, — сказал Томаш, — если не подключимся, то и не узнаем. Ждать вестей от Айши уже бессмысленно, а припасы у нас не бесконечные.
— Я не могу тебя никак переубедить?
Томаш покачал головой.
— Выбора нет.
— Но почему именно ты? Могу и я подключиться!
— Или я, — вставил Насир.
Томаш вздохнул.
— Он меня знает. Возможно, именно для меня, — он задумался на секунду, — всё будет иначе. Не как у Джамиля.
— Надеешься, что не свихнёшься, аотар?
— Да. Но если что, держите резак от меня подальше.
— Не смешно, — поджала губы Фён.
Они долго стояли посреди коридора. Лампы у двери в отсек с ложементами погасли — корабль опять передавал им какой-то световой сигнал, или просто закоротило старую проводку, — и можно было подумать, что Томаш собирается спускаться во мрак. В бакарийский ад.
— Пора, — сказал Томаш.
— Давай хоть перекусим, — засуетилась Фён. — Или выпьем по стаканчику. Зачем так торопиться?
— Лада ждать не будет.
— Ты и сам на ногах не стоишь. Ты бледный, как…
— Я в порядке. — Томаш обнял Фён за плечо. — Спасибо, что беспокоишься, но я в порядке. И ждать больше нельзя.
Они спустились в тень, и Томаш залез в ложемент.
— Мы не допустим, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — быстро заговорила Фён. — Не волнуйся. Это всё-таки вирт, а не…
— Не устройство для казни? — улыбнулся Томаш.
В спину что-то давило, как на пыточном стуле, голову же, напротив, ничего не поддерживало, и шея у Томаша вывернулась на излом. Он попробовал устроиться поудобнее, и что-то острое врезалось ему в бок.
— Мы будем всё время за тобой следить, — заговорила Фён, — проверять по приборам твоё состояние, и если что-нибудь…
— Проверяй, не проверяй, а отключить его мы всё равно не сможем, — не дал ей закончить Насир.
Фён прикрыла ладонью глаза.
— Проверьте лучше главный терминал, — сказал Томаш. — Может, ещё что-нибудь получится вытащить полезное.
— Как скажешь, аотар.
— А я пока…
Томаш нажал несколько кнопок на прикрученном к подлокотнику терминале.
— Удачи тебе, — успел он услышать голос Фён, прежде чем его утянуло в электронную кому.
Глава 15. Вирт
Первое, что почувствовал Томаш — это холод. От холода онемело всё тело. Он едва мог пошевелиться. Кости ныли, затылок упирался в обжигающе холодную поверхность. Он попробовал вздохнуть и захрипел — лёгкие отказывались расширяться.
На секунду Томаш увидел свою инфернальную нанимательницу. Айша с рассыпающимся каменной крошкой лицом протянула к нему длинную костлявую руку, словно чудовище из ночных кошмаров, и схватила ледяными пальцами за горло.
Томаш вздрогнул и открыл глаза.
Помещение, в котором он находился, было точной копией отсека с подключёнными к вирту ложементами, только сами ложементы куда-то пропали — остались лишь обжигающий холодом пол и голые стены. Свет горел тускло, как в режиме энергосбережения.
Томаш поднялся на ноги.
Он сотни раз подключался к вирту и хорошо помнил его крепкую хватку. Вирт чем-то напоминал угасающий ближе к рассвету сон, когда ты уже понимаешь, что спишь, но всё ещё не можешь проснуться. Однако сейчас Томаш находился в обычной пустой комнате и совершенно не чувствовал снотворной вязкости виртуального пространства — как будто не в сеть зашёл, а совершил невозможную телепортацию, нажал кнопку на терминале и мгновенно перенёсся в звенящий от пустоты отсек в другом конце корабля.
Томаш подошёл к гермодвери.
— Аскар! — крикнул он. — Ты здесь?
Дверь вздрогнула, издала хищный шипящий звук и открылась.
Перед ним материализовался его старый капитан — именно такой, каким он его запомнил. Долговязый, слегка сутулый, но крепко сбитый для бакарийца. Редкие седеющие волосы были привычно зачёсаны на косой пробор.
— Дружище! — расплылся в улыбке Аскар. — Я ждал тебя! Я знал, что ты рано или поздно пройдёшь через портал.
— Портал? — спросил Томаш.
— Пойдём! — Аскар схватил его за плечо. — Я покажу тебе корабль!
Они вышли в коридор. Потолочные лампы поприветствовали их ярким, до боли в глазах, светом. Отсек, в котором очнулся Томаш, тут же затянула темнота — как случается, когда оперативки отчаянно не хватает, и неиспользуемые объекты как можно быстрее выгружаются из памяти.
— Ты изменился, — сказал Аскар. — Ты совсем не похож на того мелкого пацана, который пришёл на мой корабль с ящиком крепко выдержанной. Как будто мы не виделись долгие годы, а не…
— Прошло десять лет. — Томаш остановился. — Аскар, ты исчез десять лет назад. Неужели ли ты этого не помнишь? Или время здесь для тебя течёт иначе?
— Десять лет? — Кожа на лбу у Аскара смялась, как после ожога. — Да, этого, наверное, стоило ожидать. Меня ведь предупреждали об этом! Когда ты пытаешься обмануть природу, она в итоге всегда найдёт способ обмануть тебя в ответ.
— О чём ты говоришь?
Они стояли посреди коридора.
— Не торопись. Ты во всём разберёшься. Расскажи лучше, что произошло за эти десять лет. Ты продолжил летать на «Страннике»?
— Да, я выкупил его у банка, собрал новую команду и десять лет возил на Бакар тинктуру, пока… — Томаш вздохнул. — Без тебя было тяжело. Я натворил много глупостей.
— Не переживай, мой друг, — улыбнулся Аскар. — Только такой ценой и зарабатывается опыт — ценой ошибок и разочарований. Но теперь — ты сам капитан.
— Был, был капитаном. «Странника» я угробил, это был его последний полёт.
Аскар долго молчал. Казалось, едкий свет от ламп пронизывает его насквозь, как призрака.
— Призна́юсь, иногда я мечтал о том, чтобы вновь оказаться там, в рубке, в капитанском
