себя уже дважды покойником. Оттого безмолвствовал, порой нервически почесывая подбородок.
– Вот что, Игорь, – нарушил наконец гнетущую тишину посол. – Прежде чем принесу иракскому МИДу протест, выждем до обеда – без развития не обойтись…
– Куда уж более! Красного петуха дожидаться?! – вскинулся офицер по безопасности. – Ситуация – серьезнее не бывает! Обязан доложить, даже не получив от вас добро… – Игорь Тимофеева потупился.
Расшифровки не требовалось, кого намеревался посвящать офицер. Разумеется, свое непосредственное начальство на Лубянке…
– По открытой линии? – едко укорил посол. От плодящихся как микробы оппонентов его подвигло рассмеяться, но он лишь осклабился. И то невесело.
Зазвенел телефон. Посувалюк слегка нахмурился, точно звонок некстати, но подхватил трубку внутренней связи прытко.
– Виктор Викторович, Тимофеев у вас? Тут такое… рабочие пробиваются… – судя по вступлению, докладывал с передовой военный атташе Дмитрий Хромов.
– Пробиваются – это как, Саша? – уточнил посол.
– Требуют, чтобы пропустили, – ответствовал атташе. – Якобы в нашем дворе участок местного водопровода. Прорвало, говорят.
– Подожди, как понимать «говорят»? Сам ты, что видишь? Когда рвет, настоящий фонтан или, как минимум, наводнение, – смекнул посол.
– Фонтана нет, но и воды в кранах тоже. Утром же, как известно, была… – сообщил, вздохнув, атташе.
– Что и воду? – чуть не поперхнулся от изумления посол.
– Ну да, – неуверенно подтвердил атташе, не понимая, при чем здесь «тоже». Тимофеев-то факт диверсии от персонала скрыл, приказав радисту помалкивать.
– Ты общался лично или по телефону? – углубился в подробности Посувалюк. – Да, на работяг хоть похожи?
– Вроде бы. Одеты, по крайней мере, по форме, – Хромов прервался, – но их полтора десятка…
Посувалюк лениво протер глаза, будто услышанное – дежавю, откликнулся:
– Инструкции через Тимофеева. Жди.
– Можно не пересказывать, Виктор Викторович, – предложил Тимофеев, едва посол разъединился. – Ясно все. Сколько их, только скажите…
– Откуда такая прозорливость? – смутился посол. – То антенны, то газопровод…
– Водопровод, – строго поправил Тимофеев.
– Вот-вот, ты знал. Откуда-то… – Посувалюк исподлобья рассматривал подчиненного.
– Так сколько их? – напомнил свой вопрос Тимофеев, казалось, демонстративно пропустив намек на двойную игру мимо ушей.
– Больше дюжины, если Хромов с перепугу не напутал … – нехотя ответил посол.
– Тем более, в Москву срочно телекс отстучать! Хусейна – за жабры, это же произвол! – запаниковал Тимофеев.
Виктор Викторович сморщился – то ли на пафос, то ли на нечто неуместное. Потянулся к календарю и перевернул страницу. Жирная, выведенная красным карандашом запись, казалось, напомнила ему о чем-то важном. Вскоре однако он вернул листок четырнадцатого обратно, переводя взгляд на Тимофеева.
– Скажи мне, Игорь, что ты, советский офицер, пусть кабинетный, кроме как стучать, умеешь?! – окрысился вдруг посол. – Прок от телекса, когда целый взвод всеми правдами и неправдами к нам, на суверенную территорию, ломится! Родина не на митингах и не в бесплодной болтовне – она тут, вдоль забора Аль-Мутанаби 605, чью неприкосновенность наш долг отстаивать! Государственная граница – как юридическая, так и нравственная – здесь и сейчас, на этой улице! Я бы, на твоем месте, не телексом, как драной метлой размахивал, а АКМы из оружейки тащил, да с Димой план обороны продумывал!
Игорь Тимофеев, казалось, в неконтролируемом порыве, стал приподыматься.
– Да сиди ты! – осадил обескураженного гебиста посол. Сам вскочил на ноги и оперся руками о столешницу. Подавив волнение, продолжил: – Ступай к сантехникам, но не один, а с Димой. Погляди, вооружены ли, и жестко внуши: трубопровод через частные владения не прокладывают, его у нас быть не может. Так что пусть сворачивают провокацию и убираются вон. О реакции доложишь. Тем временем я свяжусь с иракским МИДом и заявлю протест. С сантехниками разберешься – готовь каждому боекомплект и составь круглосуточный график патрулирования здания. Еще… проведи занятие по навыкам обращения с оружием. Паче чаяния полезут – стрелять, не раздумывая. Не забудь включить в график и меня. Все!
Иракский МИД ни о каких ремонтных работах на Аль-Мутанаби слыхом не слыхивал, заверив, что на урегулирование инцидента уйдет, максимум, полчаса.
Обещание сдержали, правда, не совсем чтобы… Бригада сантехников не исчезла, а перебралась в канадское посольство, расположенное напротив. Там «работяги» заняли третий этаже, где, распахнув окна, установили пулемет и две снайперские точки. Сбросив робы, обнажили пятнистую форму спецподразделения.
Весьма похоже, что адресованная МИДу нота протеста возымела свое – ведь на требования Игоря Тимофеева разойтись «сантехники» не реагировали, тупо повторяя: «Весь район из-за вас без воды». В любом случае, подвижка обозначилась, внушив надежду, что с акцией иракцы, по крайней мере, повременят. Меж тем краны в посольстве по-прежнему травили воздух, МИД же на звонки перестал отвечать.
Посольский персонал с момента объявления осадного положения преобразился. Если еще вчера у всех тряслись поджилки от осознания, что до бомбардировки Багдада всего два дня, и им отведена роль где продажной девки, а где пушечного мяса подыхающего советского империализма, то ныне, перед лицом нежданной, зато овеществившейся угрозы, без громких слов, коллектив сплотился. Должно быть, не последнюю роль в климате моральной спайки и взаимовыручки сыграл шеф, естественно, без позы растворившийся в ополчении. Тем самым дал знать: на войне все равны, а командовать – Тимофееву и Кормову, профессионалам.
Виктор Викторович вовсе изумил коллег, когда инициировал вылазку за водой, заявив: «Мы с Петей (водителем) – идеальные кандидатуры. Убежден: нас не задержат».
И на самом деле не остановили, хотя отправили за «Чайкой» кортеж из двух машин. Эскорт чуть не покорежил друг друга, когда поднадзорное авто затормозило буквально в двухстах метрах от посольства, у водоколонки.
При виде пластмассовых емкостей, которые посол с водителем стали выгружать из багажника, стража растерялась. О том, что посольство отрезано от водоснабжения, им, рядовому звену осады, было неизвестно. Зато вменялось задерживать любое покидающее посольство лицо, лишенное дипломатического иммунитета, равно как и подозрительный груз. На удачу предприятия, резервуары были прозрачными, да объема небольшого – 20 литров. На троянского коня не тянули, к тому же за несколько минут заполнились Н2О.
Однако, когда мобилизационный импульс угас, ополченцы зашушукались: «Шеф, бесспорно, герой, но партизанщина зачем? Мы же посольство, а не караулка. Почему о провокации не трезвонит на весь мир? А главное: что мешает Москву подключить? Связь-то работает. И вообще: откуда напасть? До сих пор риторика Хусейна – исключительно антиамериканская. Мы здесь при чем?».
Между тем, по мере того как боевой дух ополченцев затягивала тина сомнений, Виктор Викторович, напротив, смотрелся убежденным в своей правоте. На укор Тимофеева «Да, связь контролируется, но обстановка – хуже некуда. Теряем что?» ответил: «Нас в чем-то подозревают, но руководствуются исключительно домыслами. Запросим помощь, свою мифическую причастность выдадим. И как ты не сечешь: ирако-кувейтский кризис – сплошная паранойя, и крупицы рационального! Так что отталкиваться будем от эскулапского «не навреди». Да и ясно: штурма не будет, иначе повязали бы нас еще ночью. Представляется, сами не знают, чего хотят…»
– Знают
