Государственные расходы неумолимо ползли вверх. В сентябре Дж. Хау направил мне записку, в которой напоминал, что он уже предупреждал кабинет относительно государственных расходов. По мере того, как все больше средств уходило, как и желал Кабинет, на поддержку промышленности и трудоустройство, увеличивались и сокращения. Пятый раунд роста государственных расходов за шестнадцать месяцев должен был вызвать вопли возмущения: так и вышло. Мы с Джеффри решили не выносить вопрос на обсуждение Кабинета в сыром виде, я созвала ключевых министров, чтобы они ознакомились с проблемой первыми. Канцлер охарактеризовал ситуацию и обозначил цифры.
Наш план увенчался успехом. Без лишнего ворчания кабинет 30 октября поддержал стратегию и подтвердил намерение сохранять государственные расходы в 1981–1982 гг. и далее на уровне, установленном в мартовской «Белой книге». Это означало, что важно будет провести сокращения в размерах, предложенных казной, хотя при этом пришлось бы повысить налоги, если мы собирались снизить PSBR до уровня, совместимого с более низкими процентными ставками.
Сопротивление кабинета проявилось, когда мы начали рассматривать решения, необходимые для приведения в действие стратегии, которой оказывалась поддержка. В действительности министры старались вести себя так, как если бы они были канцлерами казначейства. Это было бы рецептом полного отсутствия контроля затрат и, как результат, экономического хаоса.
Осеннее заявление от 24 ноября 1980 г., таким образом, содержало ряд предельно непопулярных мер. Национальный страховой взнос пришлось увеличить. Пенсиям и прочим социальным благам на следующий год предстояло увеличиваться на 1 % меньше, чем росла инфляция. Было объявлено о введении нового дополнительного налога на доходы от нефти Северного моря. Однако были и хорошие новости: новые меры в области трудоустройства и двухпроцентное сокращение MLR.
Мало кто из граждан является экспертом в вопросах экономики, однако большинство мгновенно чувствует, когда обещания расходятся с результатами. К концу 1980 г. я почувствовала, что мы рискуем не оправдать доверие общества к нашей экономической стратегии. Я могла пережить непопулярность. Но утрата уверенности в нашей способности реализовать намеченную экономическую программу была гораздо опаснее. И чего я не могла позволить, так это разговоры в прессе о разногласиях в самом Кабинете. Именно с этим мне и пришлось столкнуться.
Обсуждения расходов в экономике и в государственной сфере в 1980 г. попадали в прессу; принятые решения всегда виделись кому-то успехом, а кому-то поражением. Бернард Инграм сказал мне, что стало практически невозможно поддерживать чувство единства в такой обстановке. В течение 1980 г. общественность услышала серию речей и лекций Я. Гилмора и Н. Сент Джон Стеваса о недостатках монетаризма, которые, согласно их точке зрения, не соответствовали позициям тори. При этом им удавалось избежать обвинений в нелояльности, добавив несколько ремарок с восхвалением меня и подхода нынешнего правительства.
Лидеры промышленности немало способствовали усилению разлада: так, новый генеральный директор CBI обещал «рукопашный бой» против правительственной политики. В декабре сообщили, что Дж. Прайор не хочет, чтобы мы пользовались языком «академического семинара».
Я решила, что пришло время перетасовать Кабинет. В понедельник 5 января я внесла изменения, начав с Н. Сент Джон Стеваса, который покинул правительство. Мне было жаль терять обладателя таких блестящих мозгов, но он был слишком неосторожен. Пришлось расстаться с Ан. Моудом, который был моей надежной поддержкой. Я переместила Дж. Нотта на пост министра обороны, будучи убеждена, что в этом департаменте нужен кто-то, сведущий в финансовых вопросах. В Министерстве торговли Дж. Нотта сменил Дж. Биффен. Я назначила главным секретарем Л. Бриттана, который был очень трудоспособен и произвел на меня впечатление остротой своего ума.
Два новых дельных министра вошли в состав департамента промышленности для поддержки Кита Джозефа: Н. Тибитт и К. Бейкер. Норман был абсолютно уверен в нашей политической линии, разделял большинство моих взглядов и был яростным бойцом в Палате общин. Кен получил под свою особую ответственность информационные технологии, дело, в котором он проявил себя как блестящий представитель нашей политической линии. Френсис Пим взял на себя дела по распространению правительственной информации. Эти обязанности он совмещал с постом руководителя Палаты общин.
Никогда не забуду недели, предшествовавшие принятию бюджета 1981 г. Дня не проходило без того, чтобы на финансовой сцене не происходило каких-нибудь осложнений. Алан Уолтерс, который присоединился ко мне на Даунинг-стрит, 10, настаивал на большем сокращении в PSBR, чем предлагал Дж. Хау. Он также был уверен, что сам способ реализации финансовой политики был несовершенен. Но государственное казначейство не готово было переходить к системе контроля денежной базы, которую предпочитал Алан, и которая привлекала меня. В этом было не только техническое разногласие. Уолтерс, Хоскинс и Шерман настаивали, чтобы профессор Юрг Ньеханс, видный швейцарский специалист в сфере финансов, подготовил для меня исследование нашей кредитно-денежной политики. Основная мысль профессора Ньеханса заключалась в том, что, возможно, нефть Северного моря не является серьезным фактором в оценке фунта; скорее, жесткая финансовая политика заставила фунт вырасти так высоко, углубляя рецессию. Коротко говоря, профессор Ньеханс утверждал, что кредитно-денежная политика была слишком жесткой, ее следовало незамедлительно ослабить. Алан был с ним согласен.
В это время мои сомнения относительно проведения казначейством финансовой политики совпадали по напряженности с моим волнением по поводу стабильного роста ее оценок PSBR. Прогнозы PSBR демонстрировали тенденцию к росту. Существовала вероятность, что мы подготовим бюджет для слишком незначительного сокращения PSBR, как это произошло в 1980–1981 гг. Повторение этой ошибки либо заставит нас представить дополнительный бюджет позднее, либо взвалить огромную нагрузку на финансирование государственного кредита. В худшем случае это может привести к кризису финансирования, а это заставит нас увеличить кредитные ставки, удерживая фунт на высоте и увеличивая и без того сильное давление на частный сектор. Нам необходимо было избежать таких последствий.
13 февраля у меня состоялась очередная встреча с Джеффри Хау, на которой присутствовал Алан Уолтерс. Последний прогноз по PSBR был между 13,5 и 13,7 млрд фунтов. Увеличение налогов, которое предлагал Джеффри, должно было снизить его до показателя от 11,25 до 11,5 млрд, но мы не считали, что было политически возможно опуститься ниже 11 млрд. Но Алан настаивал на том, что PSBR должен быть еще ниже. Он сказал нам, что PSBR на уровне, к примеру, 10 млрд все равно будет дефляционным. Алан подвел итог, заявив, что у нас нет иной альтернативы, кроме как повысить базовую ставку подоходного налога на 1–2 %.
Алан был экономистом, а мы с Джеффри были политиками. Джеффри верно подметил, что объявление бюджета, который будет воспринят как дефляционный в период глубочайшей рецессии со времен 1930-х гг., приведет к политическому кошмару. Хотя я согласилась с точкой зрения Джеффри относительно повышения налога, постепенно мое беспокойство нарастало. На следующем совещании по бюджету Джеффри сказал, что теперь готов обдумать увеличение базовой ставки. Но он сомневался, не лучше ли будет повысить базовую ставку подоходного налога на 1 % и персональных надбавок на 10 %, снижая нагрузку на тех, кто имеет доход ниже среднего уровня. Я готова обдумать это, но добавила, что прихожу к точке зрения, что PSBR должен стать ниже 11 млрд.
Мои советники Алан Уолтерс, Джон Хоскинс и Дэвид Вульфсон продолжали настаивать на более низком PSBR. Кит Джозеф поддерживал их точку зрения. Алан, который имел доступ ко мне почти всегда, когда ему нужно, пришел в мой кабинет, чтобы в попытаться убедить меня изменить свое мнение по бюджету. Он ушел, думая, что не убедил меня. Я всем сердцем понимала, что было одно верное решение и что его нужно принимать. Джеффри Хау и я встретились с Дугласом Вассом, постоянным секретарем казначейства, для обсуждения бюджета днем 24 февраля. Джеффри до сих пор видел PSBR на 1981–1982 годы в размере 11,25 млрд. Я сказала, что сомневаюсь, будет ли возможно сокращение процентных ставок, которое нам было необходимо, в случае если государственный кредит не будет сокращен до цифры примерно в 10,5 млрд. Джеффри выступал против необходимости снизить PSBR еще больше.
Рано утром на следующий день Алан пришел ко мне, чтобы поговорить. Я сказала, что настаиваю на более низком PSBR, чем хочет он. При этом я не знала, как отреагирует Джеффри. Потом пришел Джеффри. Посоветовавшись с коллегами из казначейства, он согласился, что у нас должен быть меньший PSBR, ниже 11 млн. Вместо повышения базовой ставки подоходного налога он предложил менее популярный путь отказа от нижних границ дохода, не облагаемых налогом. А ведь это было предельно смелым шагом при инфляции, остававшейся на уровне 13 %. Наша стратегия по бюджету была согласована. И было похоже, что мы сможем объявить о двухпроцентном снижении MLR в бюджете.
