хотел, со всеми этими сменами часовых поясов, а потому решил пока не ложиться и со вздохом развернулся к двери, прикинул, какой у него есть выбор. Оставался один разговор, который больше нельзя было откладывать.
В раскрашенной комнате Нико застал Либби. Она сидела на диване, забившись в угол. Хмуро смотрела в пламя камина и, к удивлению Нико, сжимала в руках бокал вина.
– Пьешь?
Вообще, трезвенницей Либби никогда не была, просто алкоголь употребляла лишь за компанию. Из всех знакомых Нико в одиночку напивался только Каллум.
В ответ Либби обратила на него такой знакомый сердитый взгляд, что Нико чуть не запрыгал от облегчения.
– Недавно мне посоветовали расслабиться, – сухо проговорила она.
– А, да, точно. – Да ведь он сам же и советовал, еще неделю назад, перед отъездом. А забывчивость была Либби несвойственна: она, как слон, запоминала все, особенно личные обиды на Нико.
В тот раз он хотел раззадорить Либби, умасливал, пытаясь вновь зажечь ее, чтобы это пламя – хотя бы в теории, а так кто знает – создало новые миры и всякое такое прочее. Теперь творить с ней чары было странно, изменилась ее магическая подпись, как если бы Либби вдруг стала левшой или освоила парочку новых слов на иностранном языке… Объяснить было сложно. Еще это напоминало поцелуй старой любви, когда у тебя есть новая. Либби все отстранялась, резко обрывала Нико на полуслове, лишая равновесия их обоих, пока наконец он не позволил ей одной нести тяжелое бремя. Отказался делить поровну боль, дал прочувствовать ее в небольшой и безопасной дозе. Такая не убила бы. Вызвала бы онемение, как если бы Либби отсидела ногу или получила удар по бедру.
Позднее Нико поискал Либби в часовне. Ему словно суждено было сообщать ей дурные известия именно там.
– Прости, – сказал он, ожидая обычного сердитого взгляда («Варона, ты долбоеб, мог ведь и убить меня»), однако между ними все разладилось, стало странным. Он думал, что хуже всего это сказалось на магии, хотя, может, и нет.
– Идиотизм. – Ее взгляд блуждал по залу, по пустым скамьям, а сама она сидела в сиянии витражного триптиха.
– Да, верно. – Он не придумал, как успокоить ее. – Ты знаешь, что нам это под силу. И я знаю, что ты хочешь это сделать. Не понимаю я только, почему ты по-прежнему сдерживаешь нас.
– Я же говорила, Варона, последствия…
– Хватит прятаться под метлой, Роудс, – отрезал он, понимая, что кипятится из-за пустяка. – Нельзя вечно торчать в этом доме просто из страха, что твой выбор обрушит мир…
– По-твоему, меня тревожит собственная серость? – проговорила Либби, пугающе неподвижная, омытая сиянием факела знаний. – Ты хотел, чтобы я горела, Варона, и я подожгла себя. Не смей говорить о моем выборе. – И свет этого пламени подсвечивал ее челюсть. И тонкую складку между бровей. – И если я снова подпалю себя, то не ради того, чтобы что-то тебе доказать.
В ее голосе звучала обида, сильнее обычного. Серьезное обвинение. Либби словно указывала Нико на ошибку, мол, я изменилась, а ты остался прежним, болваном, и теперь будешь впустую отнимать мое время: я переросла тебя, а ты, дурак, не видишь этого и пытаешься ужаться до моих прежних размеров.
Он правда ходил на цыпочках, был учтив, внимателен. Видимо, для Либби это ничего не значило, так что ладно. Быть по сему, подумал Нико.
Пришла пора сменить тактику.
– Ладно, хорошо, как скажешь. – Он скрежетнул зубами не то от гнева, не от разочарования, потому что не понимал этого, не понимал больше Либби. – Я просто подумал, что тебе надо слегонца расслабиться, Роудс…
– Расслабиться? – Слово было самое неподходящее, однако Нико намеренно употребил его.
– Эксперимент… магия такого полета… мы ради нее сюда и прибыли! – сказал он, не сдерживая гнева, отдавшись ему. – Мы должны доказать, что мы лучшие, что мы единственные на это способны, а ты… ты этого даже не видишь… – Он замолчал в отчаянии. – Чего ты вообще заморачивалась с возвращением, если собираешься профукать все?
Нико сразу же, не видя реакции Либби, понял, что говорить так не стоило. Однако поздно извиняться. Поздно воспевать то, какими людьми они были, прежде чем эти слова слетели с языка.
В ту ночь, неделю назад, Либби просто ушла, а он отправился с Максом в Беркширские горы. И вот они снова встретились, и Либби смотрит на Нико так, будто бы вывесила белый флаг. Только она не мириться спешила, а просто хотела поговорить.
К тому времени как Нико осмелился наконец переступить порог, Либби налила вина во второй бокал и поставила его на поднос. Нико опустился на пол у камина. Либби помедлила, но потом тоже скользнула с дивана на пол и протянула ему вино.
– Понятия не имею, хорошее ли, – призналась она. – Тристан выбирал.
– О, ну тогда винишко топ, – заверил Нико. – Он же главный поставщик зачетных вин и саркастичных замечаний в доме, ты знала?
– А кто тогда ты?
– Я, – ответил Нико, – главный доставала. Будем, – добавил он, чокнулся с ней и пригубил напиток.
Либби повторила за Нико, настороженно глядя ему в глаза поверх кромки бокала.
– Слушай, я тут подумала…
– Это самое, прости, – одновременно с ней произнес он. Оба замолчали, но потом Нико, решив, что он виноват сильнее, продолжил: – Я не должен был велеть расслабиться. Но в свое оправдание скажу, что между нами нет больше ритма.
– Я… – Либби, огорошенная, осеклась. – Мог бы и помягче. Но ладно. Это… – Она поиграла с ножкой бокала. – Я сама думала примерно о том же.
– Ты с ума сошла, – сказал Нико. – В смысле, реально сошла, а не прикидываешься.
– Я никогда не прикидывалась безумной, – раздраженно пробурчала Либби. – Это от тебя одни беды.
– Благодарю…
– Но я понимаю, о чем ты. Я плохо отреагировала. – Она отпила вина, а он нахмурился.
– Я бы не назвал это «плохо», – произнес Нико. – Просто… так, будто ты о чем-то забыла.
– О чем-то?
– Типа что я тебе не враг. – Ну, приехали. – Типа что мне полагается быть твоим союзником. Я с тобой заодно.
Либби замерла, не донеся бокала до рта.
– Правда?
– В смысле? – Он недоуменно моргнул, ощутив укол чего-то, стоило мельком вообразить, будто все обстоит иначе. – Разумеется.
– Ты правда обиделся или просто рожи корчил?
– Я… – Нико осекся. – Знаешь, обижаться глупо, начнем с этого, но раз уж ты сама подняла тему, то да, я оскорблен. Мы ведь уже через это проходили, – сказал Нико, вспомнив, как почти два года назад Либби его спасла (когда он один вознамерился усилить охранные чары поместья), как его тогда
