Капитан гостеприимно разводит руками.
— Если пожелаете, мы можем организовать для вас…
— Я и помыслить не могу заниматься этим всем без него, — обрываю я капитана. — Это было бы оскорблением его памяти.
Лицо капитана темнеет, и улыбка исчезает с него. Этот человек не привык к тому, чтобы его перебивали, но мне нужно уколоть его, чтобы оставить след.
Сэр Дафф-Гордон согласно кивает. Возможно, он из тех мужчин, которые ждут, что после их кончины жены оставят радости света. Люси хмурится, она скорее из тех, кто будет делать все, что душе угодно.
Капитан оттягивает пальцем воротник мундира.
— Конечно.
— Если бы только у вас были какие-нибудь… представления, способные отвлечь меня.
— Эм, представления?
— Перси любил зрелища. Скачки, оперу, театр. Моя жизнь без него потеряла всякие краски. Само собой, я не жду, что вы устроите здесь скачки или оперу.
— Я люблю оперу. — Люси прижимает затянутую в перчатку руку к сердцу. — Королевский оперный театр использовал некоторые из моих платьев в последней постановке «Дона Жуана».
— Стыковочный мостик стал бы отличной сценой, — вставляю я. Почему бы не повысить ставки. Придется пересмотреть номер под узкую поверхность, ведь вид на мостик — лучший на всем корабле. — Но увы! Вряд ли найдется подобное утешение для несчастной вдовы.
Довольно. Этого должно хватить, чтобы мистер Стюарт удачно забросил свой крючок.
— Да, очень жаль. — Люси чуть покачивает головкой, изящно сидящей на алебастровом пьедестале. Затем указывает сатиновым пальчиком на капитана. — Вам действительно стоило бы подумать о том, чтобы взять на борт актеров. Вы же сами заявили, что этот корабль построен для удовольствия. А что же приносит нам большее удовольствие, чем развлечения?
Моя неожиданная союзница поднимает лицо к супругу, словно в поисках поддержки, и тот дарит ей снисходительную улыбку.
— Я определенно предложу это моим нанимателям, — говорит капитан Смит.
— Думаю, мне пора удалиться на покой, — вяло тяну я.
— Если есть что-то еще, что мы можем для вас сделать, пожалуйста, не стесняйтесь обращаться.
Капитан отвешивает мне почтительный поклон, и сэр Дафф-Гордон тоже наклоняет голову. Мой взгляд останавливается на одиноком бутоне розы на лацкане сэра Дафф-Гордона, того же глубокого красного оттенка, как и у бородатого наглеца-официанта, подавшего нам хлебные корки.
Как обычно, слова срываются с языка прежде, чем я успеваю их обдумать.
— Вообще-то, есть одна маленькая просьба. Во время посадки какой-то воришка пытался стащить у меня сумочку. И если бы не решительные действия нескольких матросов-китайцев, защитивших меня и вернувших мне сумочку, я уверена, мне бы не удалось попасть на борт. Боюсь, в тот момент я была слишком потрясена, чтобы вспомнить про чаевые. Не могли бы вы отправить им немного ваших чудесных засахаренных фруктов в качестве знака благодарности?
Мама наверняка бы сейчас прищелкнула языком. Она била нас по рукам деревянной ложкой, когда замечала, что мы таскаем еду, но никогда не «ловила» нас, когда мы были по-настоящему голодны. А Ба попросил бы добавить к фруктам по рюмке рома со специями.
Капитан Смит чешет висок.
— Китайские матросы. Вы уверены, что они не были замешаны в краже?
Воздух под моей вуалью нагревается. Я напоминаю себе, что я миссис Слоан, женщина, которой нет ровным счетом никакого дела до пренебрежительного отношения к китайцам. Однако ее определенно задело бы пренебрежительное отношение к ней самой.
— Вы намекаете на то, что я не замечу обмана у себя под носом?
— Конечно нет, мадам. — Капитан Смит принимается теребить бороду. — Я посмотрю, что можно сделать.
— Благодарю вас. Доброго дня. — И я клянусь, что, отходя, слышу его облегченный вздох.
Но едва я направляюсь к выходу, Люси ловит меня за запястье и пожимает руку.
— О, будьте любезны, скажите мне имя вашей портнихи.
— Люси, — укоризненно произносит ее муж.
— «Дом Июля», — громко говорю я.
— «Дом Июля»? — Люси открывает свой веер. — Никогда о них не слышала.
Ее веер трепещет все быстрее. Если бы она стояла на носу, то, наверное, смогла бы сама доставить нас в Нью-Йорк.
Горюющая вдова ничего так не желает, как снова скрыться в тени. Но Эйприл чуть заметно указывает подбородком куда-то мне за спину.
Я украдкой оглядываюсь. Весь зал словно приблизился, взгляды людей скользят от моей фазаньей шляпки до расшитого блестками подола роскошного кимоно. Так, значит, этого момента ждала Эйприл.
Я напоминаю себе, что именно я ношу платье, и никак иначе, а затем делаю небольшой круг, гордо подняв голову и позволяя людям как следует разглядеть «стиль» миссис Слоан. Легкие аплодисменты похожи на хлопанье крыльев взлетающей в небо стаи птиц.
Наконец, я начинаю путь к Капустной Грядке. Меня провожают взглядами, летящими мне вслед, как воздушные шарики на ниточках.
При виде фиолетового котелка, поднимающегося по лестнице, я поспешно проскальзываю за обитые сукном двери, а затем выглядываю в их овальные окошки.
Свежевыбритый, с перекинутым через локоть пальто, мистер Стюарт взбирается по лестнице и приветствует капитана Смита. Мужчины пожимают друг другу руки, и мистер Стюарт начинает что-то говорить. Его слова заставляют капитана прищуриться и скрестить руки на груди.
Мистер Стюарт жестами показывает, как хватает звезду, а затем двумя руками расправляет воображаемую афишу.
Капитан Смит хмурится. У него дергается веко. Он оглядывается, словно пытаясь найти ответ на какой-то вопрос.
Я прячусь из вида.
Не нужно было напоследок говорить об этих засахаренных фруктах. Я перестаралась. Испытывала, насколько капитан щедр. Однако я произвела впечатление состоятельной дамы, которой нелегко угодить, но которая всегда добивается желаемого.
Я снова выглядываю в окошко.
Капитан Смит что-то говорит, определенно вернув контроль над ситуацией. Мистер Стюарт качает головой. Должно быть, капитан отказал в его просьбе.
Но затем капитан хлопает мистера Стюарта по спине. Он начинает подниматься по лестнице, оставив мистера Стюарта одного на лестничной площадке. Тот встряхивает пальто и сует руки в рукава, позволяя мне как следует разглядеть его лицо. У меня подгибаются колени, когда удается разглядеть двойную улыбку — на полях его котелка и на лице, — сияющую торжеством победы.
21
![]()
Одетая в матросскую форму, я меряю шагами каюту 14, дожидаясь Джейми. С каждым шагом я все сильнее боюсь, что могла неправильно прочитать выражение лица мистера Стюарта. Может быть, капитан Смит отказал ему, а торжествующее лицо было просто игрой света.
Дверная ручка поворачивается, и в каюту заходит Бо, удивленно моргая при виде меня.
— Нашла своего циркача?
— Да. Похоже, у нас появился шанс выступить перед ним.
Он улыбается.
— Желаю удачи.
Наклонившись, он начинает копаться в вещмешке. Его волосы завиваются на затылке, как крючок, подстерегающий неосторожный палец. Я смотрю, как утесы Дувра перекатываются под его тонкой курткой, понимая, что была к нему несправедлива, но не зная, как выразить свое раскаяние.
Найдя маленькую жестянку с мазью из коры ивы, он замечает, что я разглядываю его. Я делаю вид, что смотрю в иллюминатор, прислушиваясь, как он с сухим шелестом трет одну руку об другую.
— Бо? Прости, ну, за то, что решила, будто ты…
— Забудь. Джейми хороший друг. — Он хмурится, отчего на щеке появляется морщина. — Но семья должна быть вместе. — Его взгляд скользит прочь и опускается, легкий как перышко, на пол. — У меня был брат.
— Ты хотел сказать есть? Был — это о прошлом.
Он кивает.
— В прошлом.
— О, мне жаль.
Мгновение длится так же, как скользит по волнам «Титаник». Он прислоняется к двери и переходит на кантонский, чтобы было проще объясняться.
