— Если бы я была мужчиной, меня от нее было бы не оттащить, — сказала Пэт. — Что ты нашел во мне? Я не могу дать тебе ничего такого, чего не могла бы дать она. Ты, похоже, не видишь ее по–настоящему. Я просто не понимаю. Может быть, это оттого, что она у тебя есть — и ты принимаешь это как должное. Я хотела бы подарить ей кое–что из одежды. Думаю, ей подошло бы. Ей нужна одежда, но вы сейчас не можете себе этого позволить. При вашем заработке.
Он кивнул.
— Тебе здесь ничего не светит. Выброси меня из головы. Я этого не заслуживаю. В любом случае, это больше не повторится.
— Джим Брискин то же самое говорит, — проворчал он, не принимая ее слов.
— Что он говорит?
— Что все случилось из–за того, что ты пьяная была.
— Он прав, — сказала она. — Когда ты с ним виделся?
— Он сегодня заезжал.
— И что?
— Хотел с Рейчел поговорить, — сказал Арт.
— Ну да. Этого следовало ожидать. Арт, он очень ответственный. Он переживает и за тебя с ней, и за меня.
— Сказал, чтоб я не бегал за тобой. Что я потом буду очень страдать.
— Это правда, Арт, так и будет.
— Он просто ревнует.
— Нет, — возразила она, — он знает, что говорит. Он меня знает. В чем–то он как ребенок… Есть в нем такая жилка безрассудства. Его может что–нибудь взволновать, он идет на непродуманные поступки, увлекается, особенно если думает, что это его долг. Но он правильно оценивает происходящее. Не думаю, что тут только ревность…
Она потушила сигарету.
Вставая, Арт предложил:
— Пойдем, я хочу познакомить тебя с одним парнем. У него в логове куча карт, планов всяких. У нас Организация. А еще у нас есть «Хорьх», нацистская машина.
— Ты хочешь, чтобы я с тобой туда пошла? — сидя и пристально глядя на него, спросила она.
— Н–н–ну да.
— Ладно, Арт. Раз ты так хочешь.
Она поднялась. Он неуклюже придержал стул.
— И чем же занимается ваша Организация?
— Ну, она, в общем, революционная, — сказал он, вынимая деньги, чтобы расплатиться.
— Правда? — Она снова погрузилась в раздумья. — А я в детстве была социалисткой, последовательницей Бернарда Шоу. Ты читал «Человека и сверхчеловека»? Что–нибудь Шоу читал?
— Нет, — признался он, отдергивая занавеску и выходя из кабинета.
Она медленно направилась к выходу, накинув на плечи пальто. Трое мужчин за одним из столиков внимательно разглядывали ее, один отпустил какое–то замечание и присвистнул.
Суетясь от неловкости, Арт заплатил по счету у кассы и двинулся к выходу. Пэт вышла за ним, и бровью не поведя — мужчин она как будто и не заметила.
«В отличие от меня», — подумал Арт.
Дорожка, шедшая к лестнице, была забросана мусором. Раскидывая бутылки и макулатуру ногами, он сказал:
— Ну, тут и разруха. Пройдешь?
Солнце уже зашло, темнело.
Она не ответила, и он решил, что пройдет. И стал подниматься по лестнице к металлической двери. Последовав за ним, она остановилась, нагнулась, чтобы поправить туфлю, и снова двинулась наверх.
— Он наверху живет, — сказал Арт.
Дверь приоткрылась.
— Кто там? — спросил Гриммельман своим резким голосом.
— Это я, — сказал Арт. — Слушай, я тут не один.
В глаза ему ударил слепящий свет — Гриммельман зажег карбидную лампу и держал теперь ее на весу над лестницей.
— Эмманьюэл? Поднимайся. Кто тебя сопровождает?
— Открывай давай, — проворчал Арт.
Гриммельман неохотно впустил его.
— Это Рейчел? На каком основании ты ее привел? Тебе ведь сообщалось…
— Это не она.
Дверь открылась, и Пэт вошла на чердак. Сложив руки на груди, она подошла к Гриммельману и спросила:
— Это вы революционер, с которым дружит Арт?
— Вы вошли на секретную территорию, — объявил Гриммельман.
Она скривила губы и, не говоря ни слова, проследовала мимо Гриммельмана к картам, висевшим на стене. Все так же не издавая ни звука, прошлась по чердаку, рассматривая газеты, книги, бумаги и груды разных материалов на столах.
Трясясь от неудовольствия, Гриммельман рявкнул:
— Вы не имеете права трогать эти документы, — и, обращаясь к Арту, спросил: — Кто она? Разрешение есть?
— Это ведь газета СРП[75]? — Пэт взяла лист, испещренный крупными черными заголовками. — Во время войны я знала одного парня из СРП.
— Занимаетесь политикой? — поинтересовался Гриммельман.
Бросив газету, она подошла к нему.
— Нет. А что, нужно?
Она очистила один из стульев от книг и газет и села.
— Знаете, кого вы мне напоминаете? — спросила она. — Послевоенных французских студентов. Они жили в Париже на хлебе и маргарине. Ребята, участвовавшие в Сопротивлении, когда им еще не было двадцати.
— Вы были во Франции? — спросил Гриммельман.
— Несколько месяцев в сорок восьмом году. На стажировке.
— Ну и как?
— Они были очень бедны. Зачем это все у вас? Вы входите в организованную группу?
— Он с–с–собирается свергнуть нынешний режим, — сказал Арт.
— Понятно.
— Это не подлежит обсуждению, — заявил Гриммельман. — Если вы были связаны с СРП, то у вас, вероятно, есть контакты с враждебными нам элементами.
Он занялся бумагами и, казалось, забыл о ее существовании. Она была ему явно не по душе. Он не собирался с ней разговаривать.
— Посмотри. — Арт показал Пэт винтовку М–1, которая, как всегда, была смазана и до блеска начищена.
— Вижу, — ответила Пэт, не прикоснувшись к оружию.
— Не нужно ей это показывать, — проворчал Гриммельман.
— Вот ведь елки–палки, — возмутившись, воскликнул Арт. — Что ты на н–н–нее окрысился? Она не подведет, говорю тебе. Я ее знаю.
Он сунул ей винтовку — ему хотелось, чтобы она ее подержала. Но Пэт не взяла ее. Расстроенный, он поставил винтовку обратно на стойку у стены. Пэт подняла с одного из рабочих столов книгу, раскрыла — и отложила в сторону.
Гриммельман, повернувшись к ним спиной, перебирал бумаги. Потом подошел с документами к карте в углу и стал что–то на нее переписывать. В комнате слышалось только его посапывание да скрип карандаша.
— Пойдем, — сказал Арт.
Пэт продолжала сидеть, и он подумал было, что она не хочет уходить. Но тут она, как бы опомнившись, поднялась и пошла к двери.
— Который час? — спросила она у Арта, ступив на лестницу.
Она не попрощалась с Гриммельманом, как и он с ней. Сгорбив плечи, отворотив от них нос, он погрузился у карты в свои бумаги. Сопел, поднимал голову, чтобы потереть щеку тыльной стороной руки. Увидев, что они уходят, он тихо и радостно гоготнул. Когда Арт закрыл дверь, Гриммельман немедленно подбежал и запер ее.
Пэт уже успела спуститься на дорожку и осторожно пошла к улице.
— Чудно у него там, конечно, — оправдывался Арт.
— Он, видимо, серьезно к этому относится. Сколько ему лет? Он ведь старше, чем остальные твои друзья.
— Не знаю, — признался он.
Ему хотелось поскорее забыть всю эту историю.
— Там такой спертый воздух. Как будто едой пахнет. Он и ест там, и спит?
— Н–н–ну да, — пробормотал Арт.
— А чем на жизнь зарабатывает?
— По–моему, на консервном заводе пашет. Осенью.
— Как это тебя угораздило познакомиться с таким экземпляром?
Она уже стояла на тротуаре у машины.
— Он в «Старую перечницу» захаживал, — объяснил Арт.
— Ненормальный какой–то. Видимо, кучу денег на эти книги потратил.
Перед тем как сесть в машину, она спросила:
— Сядешь за руль? Хочешь меня куда–нибудь прокатить?
Он занял водительское место и предложил:
— Хочешь «Х–х–хорьх» посмотреть?
— Как тебе угодно.
— Очень редкая штука, — сказал он. — Ты такого еще не видела.
Когда они ехали по темной улице, Арт бросил:
— Может, т–т–тебе это неинтересно.
— Как тебе угодно, — повторила она.
Произнесла она это безразличным тоном — видимо, ей было все равно. Как будто она была где–то далеко от него.
По сторонам проплывали мимо промышленные сооружения, склады. Уличные фонари были здесь редки. На одном перекрестке он увидел стоявший автобус, в котором сидел и читал журнал одинокий водитель.
«Не стоит», — решил он, повернул направо и поехал обратно в центр города.
Когда они пересекли Коламбус–авеню, Пэт спросила:
— Мы куда–то в определенное место едем?
— Нет, — сказал он.
— Тогда давай остановимся вон там.
Впереди гасла и снова вспыхивала сине–зеленая неоновая вывеска ночного заведения. Рядом стояли машины, такси. От двери клуба до края тротуара протянулся навес. У входа стояли несколько мужчин в смокингах. К ним присоединилась женщина в вечернем платье и мехах.
— Там? — спросил Арт.
— Я хочу выпить.
