Я отмахнулся:
— Да это и понятно. Враги, кругом враги. Очередную икону возвратят, у нас снова праздники и ликование по случаю такого великого щастя… Эх, когда же это все кончится?
Роман пожевал, как верблюд, из-за чего его подвижное лицо двигалось во все стороны, как у анимационного персонажа, наконец почти плюнул под ноги.
— Идиоты! Время для Царь-колокола!.. И это в нашем двадцать четвертом году! Двадцать первого века!
— Нашли же время и деньги для ледового шоу, — возразил Тимур с издевкой.
— Так то шоу, там ледовый дворец выстроили в середине июля!.. Хотя да, одного поля ягодки.
— Панэм эт цирцензэс, — сказал Тимур мудро. — Чем народ тупее и проще, тем с ним… тоже проще. Но Уэллс ошибся в самом главном.
— Ты о чем?
— Кроме элоев и морлоков, — назидательно сказал Тимур, — существуют еще и когисты. Мы то есть.
— А элои кто? — спросил Роман. — Дети олигархов? Тусовочники? Шоумены?..
Тимур отмахнулся:
— Главное то, что мы — когисты. Элои и морлоки останутся, мы — уйдем.
Роман вздохнул:
— Скорее бы этот Переход… Я с каждым годом вижу, что уже не принадлежу к человеческому виду.
Тимур смолчал. Жена Романа вчера вышла из клиники, где за треть их сбережений прошла трансформацию на генном уровне в человека-кошку. Тело теперь покрыто мягкой шерстью, глаза желтые, с вертикальным зрачком, отрастила хвост…
Роман и раньше кошек не любил, а теперь, думаю, вообще возненавидит. Цена на дорогостоящую трансформацию постепенно падает, на улицах теперь полно этих чудовищ. Старинные панки, готы и эмо, которых так не любило старшее поколение, кажутся теперь милыми такими существами, мягкими и пушистыми.
Что ж, каждый понимает прогресс в меру своей гениальности. А у нас все гении один другого круче.
Тимур посмотрел на мое расстроенное лицо, в глазах проступило участие.
— И все же, — сказал он успокаивающе, — за последние пятнадцать лет люди стали жить на тридцать лет дольше… Не все, конечно, а кто прилагает усилия. За эти пятнадцать лет человек резко поумнел… Опять же, не все, а кто обвешан чипами, что взяли на себя всю рутинную работу по хранению, поиску и обработке… И приблизилось время, когда человек станет бессмертным…
Роман огрызнулся:
— Оптимист!.. Траты на сексуальные прибамбасы выросли в восемнадцать раз, а на всю науку — всего на шесть процентов!.. В прошлом году был рост на семнадцать процентов, а в позапрошлом — на тридцать два!.. Тебе это что-либо говорит?.. Нет? Тогда я скажу!.. Через три года от всей науки останутся только отрасли, что занимаются разработкой новых путей получения оргазма! Желательно непрерывного, чтобы начали издыхать, как крысы, нажимающие на кнопку!
Тимур сказал миролюбиво:
— Ну вот и хорошо. Пусть мрут счастливо. Все равно таких нельзя брать в бессмертие. Я имею в виду, в высокое.
Они смотрели на меня, я все молчу, наконец я махнул рукой.
— Пусть остаются в простом, — сказал я. — А пока пусть сексуалят хоть до смерти.
Роман вскрикнул:
— Вы что, не понимаете? Расходы на космос упали почти до нуля! Это значит, что нам никогда не построить города даже на Марсе! А по теории вероятности где-то уже движется в нашу сторону такой же астероид, который уничтожил динозавров… а то и побольше. И расплещет Землю, как удар молота куриное яйцо. Тогда и бессмертие не спасет…
Тимур нахмурился, долго морщил лоб, наконец проговорил с неуверенностью:
— Не думаю, что ребята, которые рулят этим процессом, недостаточно просчитали.
— Ставки высоки, — согласился и Роман. — Думаю, что сингулярности достигнем чуточку раньше. А в случае с сингулярностью достаточно, чтобы «чуточку»…
Я послушал, махнул рукой, почему-то расхотелось после таких прогнозов делать обход владений, вернулся в кабинет. Лора проводила взглядом, полным страстной надежды, но я даже не повел глазом в ее сторону.
В кресле подо мной зашуршало, начали выдвигаться всякие прибамбасы, не люблю, но терплю, именно отсюда аппаратура получает основную массу данных о моем самочувствии, здоровье и предполагаемых в будущем заболеваниях.
Почему с каждым годом все хреновее, не понимаю. Все есть, мои семьсот миллионов долларов либо в доходных активах, либо в высокодоходных предприятиях. Но хреново так, словно теряю и активы, и предприятия, и что-то еще…
В то же время живу настолько ровной жизнью, как все наше общество, что просто и не знаю… На работе без срывов, никто не предает ни дома, ни на службе, ни в семье, ни в среде коллег… С Корневицким прекрасные отношения, хотя почти не показывается, весь в реализации грандиозных проектов…
В нашем коллективе никаких интриг, никаких конфликтов, а человек без них неинтересен, где-то я такое читал, только не помню, где… Но я именно тот человек, у которого все хорошо, безоблачно и безмятежно.
Так почему же мне так хреново?
После обеда ко мне начал стекаться народ, уже сытые и довольные, расположились в креслах и на диванах. У меня в самом деле уже не кабинет, а сераль какой-то, баядерок только недостает, но и тех завести — разок щелкнуть пальцами. Хоть голографические будут плясать, хоть живые, из мэрии еще и доплатят, что дал работу высвобождаемым автоматизацией единицам.
— В нашем дружном коллективе, — заговорил я, остановился, звучит так, будто пародирую что-то давно забытое, подумал и сказал тверже: — Нечего хи-хи там в углу, коллектив в самом деле дружный! Здесь еще и те монстры, с которыми начинал, можно ли такое в нашем мире со сверхтекучестью… даже прыгучестью кадров? Так вот в нашем коллективе… дружном, повторяю, начались разговоры, что бессовестно эксплуатируем «Виртуальный мир», нашу единственную байму, выжимая из нее все соки, штампуя аддоны…
Тимур поинтересовался живо:
— А мы уже работаем над чем-то еще? Караул, почему не знаю?
Я заметил сдерживаемые усмешки, Тимур под моим тяжелым взглядом погрузился в кресло, будто вбитый кувалдой мелкий гвоздь.
— Ну да, — сказал я с издевкой, — это я хапаю и хапаю, а вы все в белом! Творческие натуры, денег вам не нужно, творчество подавай!.. А какое?
Тимур снова вскочил, словно чертик из коробки.
— Хотя бы новую байму, шеф. А то аддоны, честно говоря, осточертели.
Я перевел взгляд на остальных. Помалкивают, догадываясь, что мне есть что сказать, но по мордам видно, что на стороне Тимура. Фронда присутствует в любом коллективе. Даже в дружном.
— Прекрасно, — сказал я. — Рад, что вы не заплыли жиром и сохранили страсть к творчеству. Только вот не одному кузнецу приходится осваивать профессию токаря, потом — наладчика ЧПУ, затем — интегратора, а дальше, если не сумеет освоить программирование заводской линии станков на языке сиэн-сто, его попросят пройти за ту сторону ворот!.. Вы считали, что баймы — вечны? И сейчас все еще уверены?
Лица их вытягивались, в глазах проступило нечто похожее на раздумье. Да, отмерли ламповые телевизоры, затем исчезли с электронно-лучевыми трубками, даже жидкокристаллических уже не осталось, вихрем сменялись сидюки, дивидюки, блюрейки, промелькнули и канули в небытие пэйджеры, стримеры… однако недавно возникшее царство байм кажется вечным.
— Не вечны, — сказал я и ощутил, что самого в который раз охватывает мучительная тревога, а в животе появляется пугающая пустота, словно стою на краю пропасти. — Царство книг ушло, кинотеатры тоже закрыты, а виртуальные миры разрослись и уже перестали быть виртуальными, смыкаясь с реалом. Сколько будем клепать новую байму?
Тимур смолчал, осторожно ответил Роман:
— Учитывая новые мощности, можно бы и за пару месяцев… если такую, как «Виртуальная Москва».
— А учитывая, — сказал я саркастически, — реалии?
Он вздохнул и развел руками:
— Старое уже не котируется, нужно на порядок выше. А это снова займет несколько лет.
— Они у нас есть? — спросил я в упор.
Тимур и Роман переглянулись, Гулько ответил сумрачно:
— Думаю, что мы сумели бы. У нас и техника, и программы.
— И головы, — добавил Скопа.
— Да-да, — сказал торопливо Тимур. — Шеф, головы мы еще не потеряли!
— И мозги не заплыли жиром, — добавил Роман. — Мы еще можем и работать.
— Что? — спросил я саркастически. — Сработать новую байму? А кто скажет, будут ли тогда вообще баймы?
— Будут, — ответил Тимур и добавил: — Я скажу!
— Ну да, — ответил я, — конечно, будут. Как и сейчас издают книги. В прошлом году самый массовый тираж одного издания был в сто пятнадцать экземпляров. К юбилею какой-то корпорации. Это рекорд. Обычно издают в одном-двух экземплярах! И ценятся уже не буковки, а переплет, рисунки, каптал, тиснение… Действительно, книга стала лучшим подарком. Но что-то не хочется, чтобы байму сделали вот так же… Для коллекционеров старины!
