как в натуральной форме – масса потребительных стоимостей, так и в стоимостной форме – сумма стоимостей, выражающих затраты факторов производства. Тем самым читатель готовится к восприятию второй части труда, где дается анализ доходов – земельной ренты, процента и прибыли, а также заработной платы. Совершенно ясно, что никакого намека на эксплуатацию труда (рабочего класса) капиталистами и земельными собственниками здесь нет. Впрочем, Бутовский констатирует противоположность экономических интересов буржуазии и рабочего класса, высказывая, между прочим, без акцента мысль, которая была центральным элементом учения Рикардо: «…при данной рыночной цене произведений прибыль предпринимателя усиливается всякий раз, когда уменьшается
задельная плата, и, напротив, она уменьшается по мере того, как задельная плата увеличивается»[187].
Доход на капитал в виде ссудного процента вытекает из естественного права, а именно из частной собственности и из права использования этой собственности. Если Сэй еще рассматривал частную собственность как не нуждающийся в определении принцип общественной жизни, то Бутовский, зная об атаках социалистов на частную собственность, счел необходимым открыто выступить в ее защиту. Размер ссудного процента определяется спросом и предложением капитала, а также степенью риска при предоставлении капитала в ссуду.
Прибыль представляет собой оплату труда капиталиста по организации и руководству производством. Этот труд Бутовский довольно неуклюже называет «соображательным», в отличие от труда «исполнительного», которым занимаются наемные рабочие. Конкуренция регулирует размеры прибыли, которая, вообще говоря, включает три элемента: «содержание предпринимателя и его семейства, непостоянство сбыта и риски, которым он подвергается…»[188].
Просвещенный Бутовский был, естественно, сторонником развития капитализма в России. Но господство феодальных форм хозяйства и давление властей заставляли его, как считал И. Г. Блюмин, «молиться двум богам – капиталистическому и крепостническому»[189]. С одной стороны, он повторяет известную истину классической политэкономии, что свободный труд всегда производительнее подневольного, и объясняет помещикам, что барщина и принудительная работа на промыслах экономически невыгодна им самим. С другой стороны, он не сомневается в «законности» крепостного права и находит положительные стороны в жизни русских крестьян.
Хотя в России еще практически не было социалистов и западные социалистические учения были известны лишь ничтожному кругу интеллигентов, Бутовский, чутко воспринимавший дувшие с Запада ветры, уделил много места критике этих учений. Ругани в адрес «грубых коммунистов» и «увлекаемых несбыточными мечтами социалистов» посвящены заключительные страницы книги: это указывает на важность, которую придавал Бутовский борьбе с бродившим по Европе призраком. Критика социализма и коммунизма у Бутовского достаточно поверхностна. Приписав им вульгарную идею полного материального равенства, он затем обрушивается на нее, утверждая, во-первых, что неравенство вытекает из законов, установленных Творцом, во-вторых, что оно способствует экономической эффективности и безопасности общества и, в-третьих, что капитализм имеет тенденцию «смягчать слишком резкие оттенки» и создавать фактически достаточную степень материального равенства. В обществе, «где успешнее развились промышленность и образованность», т. е. при капитализме, «заметна фортуна наклонность уравнительная»[190].
Бутовский не мог пройти мимо такого социального явления, как нищета значительной части рабочего населения в Англии и во Франции, так как об этом много писали в России в 30-х и 40-х гг. На русскую публику большое впечатление произвели труды Сисмонди и некоторых его последователей, которые связывали пауперизм с развитием капиталистической фабричной промышленности. Признавая талант Сисмонди, Бутовский резко выступил против его взглядов, доказывая, что эти явления не закономерное следствие капитализма, а лишь временные и несущественные отклонения от главной его тенденции. Для объяснения низкой заработной платы, паупиризма и культурной отсталости среди роста богатства и знаний он прибег к теории Мальтуса, о котором был очень высокого мнения. Вслед за Мальтусом он проповедовал рабочему классу лицемерные добродетели, призывая людей к воздержанию, поздним бракам, добровольному вдовству.
После выхода труда Бутовского Милютин опубликовал статьи, в которых подходил к этим вопросам с диаметрально противоположных позиций, критиковал Мальтуса и исследовал проблемы бедности. Милютин увидел в Бутовском идеологического противника и не оставил от его претенциозного сочинения камня на камне. После критики Милютина не могло быть и речи о переиздании книги, хотя более десяти лет она оставалась единственным полным курсом политической экономии в России.
Иван Вернадский
Иван Васильевич Вернадский происходил из небогатых дворян Черниговской губернии. Он родился в Киеве в 1821 г. Семье Вернадских было суждено сыграть выдающуюся роль в русской науке и культуре. Сын И. В. Вернадского, Владимир Иванович, стал одним из крупнейших деятелей естествознания XX в., а внук, Георгий Владимирович, был талантливым историком, но большую часть своих трудов создал в эмиграции и опубликовал за границей.
Приведем некоторые биографические данные о Вернадском-экономисте со слов его сына.
«Он был горяч и вспыльчив, особенно в молодости, но был человеком ясного ума, замечательно нежной, мягкой души; ему недоставало только силы и настойчивости в характере, и этот недостаток имел на него большое влияние. Он кончил Киевский университет и после недолгого учительства в начале 40-х гг. был послан за границу, где пробыл три года; возвратившись, он был профессором политической экономии и статистики сперва в Киевском университете, потом в Московском… В начале царствования Александра II он хотел более практической деятельности, перешел сюда (в Петербург. – А. А.), в Министерство внутренних дел сперва; но там ему не особенно нравилось, хотя он принимал кое-какое участие во многих реформах начала прошлого царствования[191]; тогда же он был профессором политической экономии и занимался изданием «Экономиста» и «Политического экономического указателя». Он был женат два раза; первая его жена умерла через несколько лет после женитьбы; она была, по рассказам, очень хорошая и умная женщина и на моего отца имела большое влияние. От нее у него остался один сын. Потом он женился на моей матери – Константинович… Отец и мать мои были киевляне. В обеих семьях были живы национальные украинские традиции… У нашей семьи (отца) никогда крепостных не было, и, когда в начале 1850-х гг. отец получил в приданое за своей первой женой имение, населенное крестьянами, он их тогда же освободил… В 1868 г., когда мне было не более 5 лет, мы должны были покинуть Петербург… С отцом от усиленной работы сделался удар, и он лишился возможности хорошо говорить (а он был, говорят, замечательным оратором), и доктора посоветовали ему ехать на юг. Он взял место директора конторы Государственного банка в Харькове… 1876 год. Переезд семьи в Петербург… В 1880–1881 годуя имел интересный разговор с отцом. Он меня тогда удивил своими познаниями в области естествознания, главным образом земледелия, ботаники.
