небольшой корректировкой могут быть применены для определения структуры потерь пограничных войск среди пропавших без вести и оказавшихся в плену.
Приступая к более детальному исследованию данной проблемы, необходимо обязательно учитывать тот факт, что, по общему признанию ученых-историков и военачальников военной поры, пограничные войска в первом периоде войны сражались на фронте значительно лучше, чем соединения и части Красной армии. Это общеизвестно. С учетом этого можно предположить, что доля погибших среди пропавших без вести у них будет больше, а число пленных — меньше. Конечно, сегодня невозможно совершенно точно в цифровом выражении определить эти пропорции. Некоторые историки вполне серьезно утверждают, что один пограничник по уровню своей подготовки, смелости и мужеству в бою стоил семи, а то и десяти военнослужащих Красной армии[256].
Подобные оценки, по всей видимости, являются следствием поверхностного и некритического осмысления деятельности пограничных войск в годы войны. Более подробно эта проблема будет рассмотрена в следующей главе.
На мой взгляд, речь может идти о полутора-двухкратном их превосходстве по этим показателям — и не более того. В этой связи, говоря о соотношении видов потерь среди без вести пропавших и оказавшихся в плену пограничников (35,4 тыс. человек), на мой взгляд, вполне обоснованным можно считать такое их соотношение: убито и умерло от ран — 45 % (15,9 тыс. чел.), погибло в плену 55 % (19,5 тыс. чел.).
Прибавив вышеприведенные цифры, характеризующие структуру потерь пограничников среди пропавших без вести, к ранее уже упоминавшимся показателям числа погибших и умерших от ран (таблица № 16), мы получим следующие результаты: убито и умерло от ран 22,3 тыс., погибло в плену 19,5 тыс. военнослужащих. С учетом пограничников, живыми вернувшихся из вражеского плена, можно предположить, что их общее число за все годы Великой Отечественной войны могло составить около 26 тыс. человек.
Высказав подобную версию потерь пограничников в годы Великой Отечественной войны, я хорошо себе представляю возможную реакцию на нее тех читателей, которые по-прежнему свято верят в то, что пограничники в плен никогда не сдавались, предпочитая умереть в бою с пением партийного гимна «Интернационал». Некоторые ученые до сих пор считают, что число пленных среди пограничников за неполный год войны составило всего лишь 136 военнослужащих, а среди офицеров их число не превышало и десяти человек. В том, что это полная ерунда, можно убедиться на нескольких примерах.
Судя по различным архивным документам, в ходе первых боев на границе от 20 до 30 процентов личного состава пограничных застав, внезапно атакованных превосходящими силами немцев, уже в первые часы оказались в плену[257]. В большинстве случаев пограничники были или ранены, или контужены. Не минула эта горькая чаша и многих офицеров пограничных войск. Только в 12-м (Лиепайском) и 17-м (Брестском) пограничных отрядах около ста командиров и политработников в течение первых недель войны были захвачены фашистами в плен[258].
На сегодняшний день известны два случая, когда практически все командование пограничных отрядов оказывалось во вражеском плену. К примеру, в ночь с 15 на 16 августа 1941 г. в качестве подкрепления для 265-й стрелковой дивизии (Сформированной за счет кадрового состава погранвойск. — Прим. автора) из района Сяккиярви (ныне Кондратьево) был направлен 33-й погранотряд в полном составе. Переправившись через реку Вуоксу и двигаясь по лесной дороге к деревне Ораванкюто (близ нынешнего озера Балахановское), вечером 16 августа погранотряд был внезапно атакован передовыми частями 18-й финской пехотной дивизии. Финнам удалось окружить пограничников, которые отчаянно оборонялись, используя имевшиеся танки и артиллерию. Три дня в этом районе шел жестокий бой. 33-й погранотряд был полностью разгромлен.
Небольшая часть пограничников смогла вырваться из окружения. Однако в скором времени близ п. Вуосалми (Барышево) финны взяли в плен начальника отряда майора С. И. Смирнова, начальника штаба майора И. А. Усатова, полкового комиссара Г. П. Солдатова, начальника политотдела ст. политрука С. Н. Чубакова, врача Гребенника, секретаря партийной комиссии политрука Шарлицина и еще несколько десятков пограничников. В личных вещах полкового комиссара Г. П. Солдатова было обнаружено Боевое знамя 33-го погранотряда[259]. Судя по имеющейся информации, оно до сих пор хранится в фондах одного из музеев г. Хельсинки. Из всей этой группы командиров, политработников, младшего начальствующего и рядового составов в плену к концу войны погибло всего лишь несколько человек. Все остальные, в том числе начальник отряда майор С. И. Смирнов, в 1944 году из плена были освобождены. Несмотря на это, судьба большинства из них до сих пор остается неизвестной. Не исключено, что многие из них впоследствии были осуждены судами военных трибуналов. Как известно, с теми, кто попадал в плен, а тем более с Боевым знаменем части, сталинское руководство особо не церемонилось. И с пограничниками тоже!
А вот еще один пример. 13 апреля 2011 года в городе Борисполе Киевской области во время проведения земляных работ было обнаружено место неучтенного массового захоронения военнослужащих Красной армии и пограничных войск НКВД СССР. Поисковики и эксперты склоняются к версии о том, что в этом месте в сентябре 1941 года находился фильтрационный лагерь, а найденные останки — это расстрелянные и умершие советские военнослужащие, в том числе и пограничники 20-го (Славутского) Краснознаменного пограничного отряда. Как следует из документов, эта пограничная часть 17 сентября 1941 года была отрезана от своих войск северо-западнее Киева и некоторое время сражалась в окружении. Большая часть личного состава отряда погибла, другая — оказалась в плену. Из окружения удалось выйти только 24 военнослужащим. Судя по найденным останкам, многие пограничники находились в этом фильтрационном лагере. Сколько их там было — точно установить вряд ли удастся. Из 29 найденных медальонов-смертников удалось установить фамилии только девяти погибших, среди которых четыре были военнослужащими вышеназванного пограничного отряда. Среди них начальник отряда майор Ф. Т. Любченко, начальник штаба погранкомендатуры отряда капитан П. Г. Гур, командир роты ПВО отряда старший лейтенант Я. Ф. Григорьев и военный фельдшер И. В. Архипов[260]. К слову сказать, все они учтены в Книге Памяти как пропавшие без вести. Исходя из приведенного факта, можно сделать вывод о том, что в плен попала значительная часть личного состава этого погранотряда во главе с командованием. Судьба Красного знамени и ордена также до сих пор не установлена. Не исключено, что они также достались врагу.
Чтобы окончательно прояснить ситуацию с потерями пограничных войск в годы войны, не менее важно определиться со структурой их небоевых потерь. Как видно из ранее приведенной статистики, число этих потерь в послевоенный период по сравнению с апрелем 1942 года вырос более чем в семь раз. На мой взгляд, ответ на вопрос о причинах столь стремительного роста небоевых потерь следует искать в событиях 1944–1946 гг.
Надеюсь, что ни для
