Сигизмунда I[632], под чьим давлением папа Евгений IV был вынужден открыть Базельский собор. Императора побудила к этому неудача организованного им в 1431 году Крестового похода против еретиков-гуситов. Заявив, что причиной поражения немецких крестоносцев является порча Церкви, он потребовал немедленной ее реформы в «главе и членах». Съехавшиеся на Собор радикальные реформаторы настаивали к тому же на введении причащения для мирян под обоими видами – хлебом и вином[633]. Они черпали силу в поддержке императора, считавшего, что ввиду гуситской опасности папа должен уступить Базелю. Фон Румерсхейм не разделял их убеждений. Задуманное им «Зерцало искупления человечества» было призвано реабилитировать разбитых гуситами крестоносцев как праведных воинов и подтвердить правоту Римско-католической церкви в вопросе о причащении. Отказ царя Давида пить воду, которую он сравнил с кровью самопожертвования, – укор императору: негоже Сигизмунду поддерживать тех, кто жаждет причащаться вином как пресуществленной кровью Христовой.
На правой панели мы видим доблестных Завада и Ванею. Они ждут своей очереди, чтобы подать воду Давиду. Виц выставил их перед золотым парчовым занавесом, на котором начертаны их имена, так чтобы ничто не мешало зрителю оценить его мастерство в передаче вещественности фигур. Человечески-душевное Вица не интересует. Лицо первого воина скрыто забралом, но если бы мы и увидели его, то вряд ли оно сильно отличалось бы от лица второго воина, будто выточенного из дерева, с глазами из драгоценных камней[634]. Движения героев механически-угловаты, как у роботов. Они будто и родились такими. Все человеческое в них овеществлено, зато все вещественное выглядит совершенно подлинно. Стальные доспехи отполированы, как зеркала, отражающие все, что достигает их поверхности. Зеленовато-голубой плащ Завада с залатанными прорехами от ударов стрел и копий волочится по полу; Ванея наступает на него, не считая нужным укорачивать свой всегда одинаковый шаг. Впору вспомнить, что фамилия художника Witz означает по-немецки «остроумие», «шутка», «острота». Трещины в плитах под ногами воинов делают пол поистине каменным, ведь только материальное может изнашиваться. Фигуры, всецело подчиняющиеся воле своего властелина, расставлены, как на шахматной доске. Они отбрасывают резкие тени вглубь сцены. Не давая теням подняться на занавес, Виц погружает их в темноту, похожую на зазор между полом и занавесом. Если занавес поднимется, то за ним, наверное, откроется «Поклонение волхвов»?
Конрад Виц. Воины приносят питье Давиду. Створка алтаря «Зерцало искупления человечества». Ок. 1435
Конрад Виц. Хождение по водам и чудесный улов рыбы. Створка «Алтаря святого Петра». 1444
Через несколько лет епископ Франсуа де Мез заказал Конраду Вицу алтарь для украшения капеллы Богоматери Маккавейской в кафедральном соборе Святого Петра в Женеве. Это произведение, завершенное Вицем в 1444 году, называют «Женевским алтарем» или «Алтарем святого Петра». Его центральная часть утрачена. Створки находятся в Музее искусства и истории в Женеве. Когда они были закрыты, посетители капеллы видели слева картину, объединяющую сюжеты «Хождения по водам» и «Чудесного улова рыбы», а справа – «Освобождение Петра из темницы». При открытых створках слева оказывалось «Поклонение волхвов», а справа картина, изображающая донатора, которого святой Петр представляет Деве Марии и Младенцу Иисусу. Небо на будничных картинах живописное, а на праздничных – золотое. Живопись, особенно лица, повреждена иконоборцами в 1529 году. Но осталась почти нетронутой самая знаменитая немецкая картина XV столетия – та, на которой мы дважды видим святого Петра в чудесных событиях, происшедших на Геннисаретском озере: в лодке и в воде[635].
Евангелист Матфей рассказывает, что Петр, увидев Христа, идущего по воде, сказал ему: «Повели мне придти к Тебе по воде. Он же сказал: иди. И, вышед из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу; но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! Спаси меня. Иисус тотчас простер руку, поддержал его и говорит ему: маловерный! Зачем ты усомнился? И когда вошли они в лодку, ветер утих. Бывшие же в лодке подошли, поклонились Ему и сказали: истинно Ты Сын Божий».
Поразительно в картине Конрада Вица прежде всего то, что он превратил Геннисаретское озеро в Женевское. Справа возвышается стена женевской гавани, за ней свайные жилища. Над панорамой господствует пик Моль, вдали сверкает глетчер Монблана. Любой человек убеждался, глядя на эту картину, в универсальном смысле евангельских событий: Спаситель не покинул людей, он присутствует во всех жизненных ситуациях, сходных с евангельскими. Идея подражания Христу получала таким образом дополнительный импульс.
Изобразить Женевское озеро так, чтобы его можно было узнать с первого взгляда, – по тем временам в высшей степени экстравагантная задача. Как будто для Вица ровно ничего не значили ни традиция показа обширных пространств с помощью высоко поднятого горизонта, ни правила замены рощ – деревом, гор – скалой, ни приемы обратной перспективы при изображении зданий, ни теории, предписывавшие изображать отдаленные предметы более темными, нежели близко расположенные, ни символическая перспектива, с помощью которой положено было противопоставлять главные персонажи второстепенным. Это было неслыханно смело – довериться только собственным глазам. А ведь глаза во все времена видят мир одинаково. Вот и получился первый в мировой живописи пейзаж, который вполне отвечает и нашему ви́дению. Любой турист может отыскать на Женевском озере место, с которого увидит противоположный берег именно таким, каким изобразил его Виц. Между тем картина выстроена строго: лица Христа и Петра расположены на линии, уходящей в нижний левый угол; параллельно ей, в верхний правый угол, уходит линия, на которой находятся вершины белой башни и горы Моль; бойница этой башни делит картину по ширине в отношении золотого сечения.
Вторая поразительная особенность этой картины – то, как написана вода. В отличие от ее изображения в туринском «Плавании Юлиана и Марты» и в «Тифенброннском алтаре», здесь зритель не приподнят над водой, а словно бы сам ощущает под ногами предательскую зыбкость стихии, на которой так уверенно стоит Христос. И волнистая поверхность воды, и ее обманчивая способность застыть зеркалом, переворачивающим предметы, и ее прозрачность, позволяющая видеть дно, – все эти свойства стихии впервые соединены на картине вместе. Фигуру Христа в красной мантии, светящейся в окружении приглушенных тонов воды, Виц поставил точно под пиком Моль, который своим чудовищным весом, кажется, заставляет прогнуться землю. Чтобы достичь такого эффекта, художник несколько изменил очертания этой горы, сделав ее более массивной
