расплавленного металла и крови. Рев двигателей корабля-шпиля, шипение энергетических разрядов, вопли раненых и сухой треск автоматического огня сливались в оглушительную симфонию.
Как назло, именно в этот момент мобильные пехотинцы Союза, укрывавшиеся за обломками десантного модуля, добились успеха. Их скоординированный огонь – короткие, точные очереди – накрыл балкон, где засел последний снайпер.
Металлический стук пуль по броне, сдавленный крик, и тело в черной форме рухнуло вниз, в клубы дыма. Освободившись от смертоносной угрозы сверху, солдаты Союза воспрянули духом.
Используя реактивные ранцы, их мобильные пехотинцы, взмыли вверх и без опасений, начали кружить под потолком ангара, как стая хищных птиц, петляя, чтобы сбить прицел наземным стрелкам. Их внимание привлекла одинокая фигура, пытавшаяся прорваться сквозь завесу огня к кораблю – Гриша.
Один из парящих пехотинцев резко развернулся, его карабин уже наводился на спину Гриши. Энергетический прицел засветился красным пятном на его спине. Гриша шестым чувством ощутил ледяное прикосновение опасности, но было поздно поворачиваться. Он инстинктивно сгруппировался, ожидая удара…
И тут как молния, из дымовой завесы метнулась тень. Канни! Он не бежал – он парил. За его спиной распахнулись два огромных, ослепительно золотых крыла, излучавших мягкий, но яркий свет, будто два миниатюрных солнца в космической пустоте.
Свет был живым, пульсирующим энергией. В его глазах горела нечеловеческая сосредоточенность и холодная ярость. Движением, слишком быстрым для глаза, он рванул по траектории огня, когда солдат Союза уже приготовился нажать на спуск.
БАМ! БАМ! Глухие хлопки раздались у него за спиной. Раскалённая сталь была поглощена светящимся полем крыльев, не причинив ему вреда. На лицах парящих солдат Союза и бегущего Гриши, да и вообще всех присутствующих застыло немое изумление.
Канни не произнес ни слова, он парил его крылья мощно взмахнули, поднимая его выше. Золотой свет сфокусировался на кромках перьев, став ослепительно острым.
С ревом, похожим на крик орла, он ринулся вверх. Два солдата Союза, пытавшиеся уйти в сторону, даже не успели вскрикнуть. Канни пронесся между ними, как ангел смерти.
Его крылья сомкнулись и разомкнулись в смертоносном ударе. Не сталь, а чистая, сконцентрированная энергия рассекла броню и плоть. Две обезглавленные фигуры рухнули вниз, оставляя кровавые шлейфы.
Канни взмыл к потолку, осыпая оставшихся мобильных пехотинцев выстрелами из пары пистолетов, не давая им действовать свободно.
Этот акт героизма вдохнул второе дыхание в людей Икса. Видя, как их враги в воздухе дезорганизованы, а на земле напуганы явлением этого чуда в перьях, перешли в контратаку.
Тяжелые пехотинцы двинулись вперед, их роторные пушки косили ряды Союза. Бронемашины давили гусеницами укрытия. Казалось, чаша весов склоняется…
БАХ!
Новый, оглушительный взрыв раздался не с земли, а сверху-сбоку. Развороченная решетка огромного вентиляционного тоннеля, проложенного под самым потолком ангара, вылетела внутрь, как пробка.
И из черной пасти, как разъяренные, голодные муравьи, посыпались фигуры. Люди Михаса! Они были грязные, израненные, в лохмотьях брони и рабочих роб, но их глаза горели фанатичной яростью.
Михас возглавлял их, он стоял, опираясь на импровизированный костыль-трубу, лицо под шлемом искажено болью и нечеловеческой решимостью. Он не видел ни людей Икса, ни солдат Союза – его взгляд был прикован к кораблю-шпилю, к открытому люку.
– НА КОРАБЛЬ! БЕГОМ НЕ ДАЙТЕ ИМ СБЕЖАТЬ! – заревел он, его хриплый голос перекрыл грохот боя, но его свору бешеных псов и не нужно было подгонять.
Они ринулись вперед, не считаясь с потерями. Пули и энергетические болты выкашивали их с флангов – одни падали, сраженные огнем Икса, другие – огнем растерявшегося Союза, который вдруг осознал новую угрозу.
Но толпа была одержима, они ползли по лестницам, по корпусам потолочного оборудования, по стенам ангара, используя любую щель, чтобы добраться до вожделенной цели.
Михас, прихрамывая, но двигаясь с хорошей для его состояния скоростью, вел их, и улыбка безумия не сходила с его уст.
К основному люку – они не полезли, а решили воспользоваться тем, что был сверху, на крыше корабля-шпиля, был ли он там правда никто не знал, но технические отверстия никто ещё не отменял.
Гриша, воспользовавшись замешательством, вызванным появлением Канни и затем Михаса, наконец дополз до зияющего люка корабля. Он ввалился внутрь, кувыркнувшись по гладкому полу узкого шлюзового отсека.
Воздух здесь был чистым, прохладным и гудел от работы сотен систем, но передышка длилась секунды.
Внутри царил хаос - некоторые из людей Михаса, прорвавшиеся через верхние люки, уже были здесь. Они стреляли наугад по стенам, ломились во внутренние двери, орали что-то про миссию и месть.
Гриша вскочил на ноги, его «Дура» уже рычала в руке. Он открыл огонь, срезав одним выстрелом сразу двух баранов, пытавшихся взломать панель управления ударами прикладов. Путь вглубь корабля – к командному мостику – был его первоочередной целью.
Там был Кронос, без него этот корабль лишь гудящий металлом.
Он ворвался в узкий коридор и столкнулся лицом к лицу не с озверевшим головорезом, а с молодым и знакомым пареньком в грязной робе. Тот стоял, дрожа, сжав в руках тяжелую монтировку, его глаза были полны ужаса и растерянности, он также узнал Гришу.
– Т-ты! –выдохнул Молн. – Мы… не дадим вам… уйти! Вы… вы безумцы, что готовы продать всю галактику за пару побрякушек! – голос его дрожал.
Гриша не стал сразу стрелять. Он видел в этом мальчишке не врага, а жертву очередных россказней. – Молн? – спросил он резко, но без злобы.
– Посмотри вокруг! – он махнул рукой в сторону люка, откуда доносились крики и стрельба. – И это вы нас психами называете? Если твои дружки- ублюдки – разнесут этот корабль то мы все будем трупами? Этого ты хочешь?
Молн заколебался, он прекрасно видел, что люди Михаса тоже были не без греха, как они без разбора стреляли во все что движется, как они сожгли одного из техников закинув ему в коморку зажигательную гранату хотя тот не сопротивлялся, как сам Михас пристрелил раненого бойца Икса, просто потому-то.
Его вера в справедливость и так слабая трещала по швам, шатаясь под ударами инстинкта самосохранения. Слезы блеснули у него на глазах.
– Брось железяку, – приказал Гриша. – Сдавайся и я тебя вывезу.
Но страх и громкие слова Михаса взяли верх.
С диким воплем Молн замахнулся монтировкой, а Гриша лишь устало вздохнул, как и в прошлый раз спарринг был коротким и жестоким.
Он заблокировал удар стволом
