Алекс пошел в обход особняка, перебираясь через завалы из вздыбившихся плит. Временами утыкался в тупики — тогда приходилось на цыпочках подниматься на открытую анфиладу и петлять по мясистому слою сопревших листьев. Он бродил достаточно долго, но на его счастье, темнее не становилось.
Райн успел пройти несколько километров, когда наклон устилавших двор плит резко изменился. Вскоре под ногами захлюпала вода. Впереди был пологий скат, в центре которого торчали пеньки снесенной колоннады. Алекс побродил между ними, пытаясь понять, что здесь произошло. Чуть левее обнаружился круглый люк в земле по виду не шире волчьего лаза — крышку покрывала всё та же перекореженная бронза; казалось, вода сочится прямо из-под нее. По бокам торчали витые скобы. Алекс ухватился за них и потянул на себя; в пальцы больно впились металлические струпья, но все усилия были тщетны. Он тяжело опустился на колени, прямо в неглубокую мутную воду, уперся руками в бронзовый рисунок. Начало темнеть.
Ради чего всё это?
Райн пристально и бездумно смотрел в искривленный водой орнамент. Светлый металл отражал его невнятным облаком. Ладони мерзли; он сжал левую в кулак и ударил по крышке. Он ждал боли, встречи с острыми краями бронзовых завитушек. Кулак влетел в воду и по самые костяшки ушел в металл. Алекс застыл, боясь шевельнуть рукой. Его пальцы оказались внутри: они чувствовали упругое сопротивление, словно их втиснули в мокрый гипс. Надавил еще сильнее, и ладонь ушла под металл целиком.
Что там? Что, если его затянет еще глубже?
Ему стало интересно.
Медленно, всем телом ощущая противоестественность каждого движения, он начал погружать руку — сперва по локоть, затем по плечо. Ему пришлось лечь, и вода немедленно залилась в ухо. Дальше хода не было. Оставалось сунуться в люк с головой — но Алекс не смог решиться на такое с ходу; потом с удивлением обнаружил, что пальцы достигли пустоты.
Запястье всё еще было парализовано металлической манжетой, но ладонь больше ничего не касалась. Райн судорожно потянулся пальцами, загреб пустоту — выпустил… Он провалился в нее, как в холодную воду. Его потянуло глубже, сквозь толщу разнообразных чувств — сперва тоски, затем боли и одиночества. Мутная вода залила левый глаз, прожгла спицей. Он рванулся, сильнее утонул плечом в металле; ладонь заметалась, хватая воздух. Алекс тщетно старался пробиться внутрь — но что-то не пускало, и он напрасно раздирал лицо о бронзу. В легких вспыхнуло облако, взорвалось по всему телу; боль зигзагами заметалась туда-сюда. Постепенно он обмяк. Вода успокоилась, вскоре очерствели мышцы. Алекс погрузился в сон. Провалился в него, как прежде в холодную воду.
И тогда он услышал, как звенят бубенцы.
Он принялся отсчитывать такт. Легкие шаги притоптывали вслед за звоном. По мокрой земле, по лужам, по гладким плитам огромного двора. Детский голосок напевал:
— Мы скуем по три клинка. Мы откроем три замка. Мы отправимся за море и сразимся с нашим горем…
Он вздрогнул. По затянутой под металл руке прошла судорога.
— …Ради первого замка… Мы сломаем облака, что хранят тебя в неволе… И скрывают наше горе… А на следующий круг, мы спалим ромашек луг… Чтоб летели с пеплом искры и цвели огнем все избы…
Голос задрожал и едва не угас. — Ради третьего замка мы пронзим свои сердца. Мы утонем в нашем море, позабудем свет и горе… — Повисла тишина. Затем бубенцы звякнули нерешительно, чей-то голос произнес: — Ты останешься один.
Алекс приоткрыл правый глаз. Левый был слеп и будто покрыт бронзой. Вокруг стало совсем темно, по воде шла рыжая рябь — где-то далеко в небе взошла луна.
У него не было сил на новую попытку пробиваться сквозь люк, металл держал его прочно. Он медленно перевернулся, откинулся на воду — насколько позволяла пойманная рука. Облаков не было. В голове тяжело проплывали слова услышанной песенки, но смысл ускользал. Возможно, смысла не было вовсе, как и облаков. Алекс перебирал выпадавшие образы, но ничто не задерживалось на черном небе. Откуда-то позади исступленно светила луна.
Луна.
Он судорожно ухватился свободной рукой за ворот свитера. Пусто. Оставленные Тэа подвески исчезли.
Это пронзило его.
Тэа… Он понял — почему так одержимо стремился к ней.
Рядом с ней он не чувствовал неотвратимости.
Не задавался вопросом, когда и где, зачем и что потом.
Он останавливался внутри себя. Не нужно было убегать и догонять цвета и звуки собственной жизни.
Мир с ней не казался хрупким.
Мир не казался.
По его зажатой в металл руке, прямо по коже, что-то скользнуло, уходя к запястью. Через мгновенье он понял, что это цепочка с подвесками. Он сжал пальцы, стараясь перехватить их прежде, чем они сорвутся. Услышал легкое звяканье — цепочка дернулась, зацепившись за указательный палец. Алекс ощутил амплитуду закачавшихся подвесок, медленно подтянул их в кулак.
«Я не был один».
Его стиснутого кулака коснулись чьи-то пальцы.
Он едва не выронил подвески. Пальцы обняли его ладонь, норовя соскользнуть и исчезнуть в никуда; он разжал кулак, молясь, чтобы цепочка не сорвалась, и перехватил их в последний момент. Алекс не знал, чьи это пальцы. Ладонь была маленькой, но он не подумал, что узнал ее; не почувствовал озарения, к нему не пришла уверенность. Но он вцепился в эту неизвестную руку, которая даже не пыталась держаться за него, и принялся тянуть наверх.
Вода вокруг вспенилась и превратилась в пар. Стало совсем черно. Медленно, словно сквозь два метра земли, Алекс приподнялся на локте — металлическая ловушка слабела, с песочным шорохом выпуская его руку. Он не знал, что станется с тем, кого он тащил за собой, как этот кто-то пройдет сквозь люк и пройдет ли вообще. Но он не желал останавливаться. Вокруг что-то происходило, гудело, носилось из стороны в сторону; о плиты ударялись тысячи бубенцов и лопались, как перезрелые каштаны. Он не желал останавливаться. Он не мог видеть, как над поверхностью люка показалась женская рука — запястье, локоть, затем плечо…
* * *
Байронс перевернулся на бок. Вокруг было темно. По каземату слабыми всполохами перекатывались отблески от колодезного барьера. Дэн осторожно сел. Память по обыкновению прочно держалась за сознание, и он мгновенно вспомнил, как Колодец уволок спящего Райна и как они с Тано безуспешно пытались вытащить его. Потом они ждали. Около часа, может — чуть больше. Внезапно Колодец ощерился сбившей с ног волной и… Что было дальше?
Дэн огляделся, пошарил в сумраке взглядом. Обнаружил Рональда, склонившегося над кем-то, лежащим неподалеку лицом вниз. Знакомый свитер подсказал, что это Райн. Чуть поодаль, спиной к нему, лежала обнаженная женщина.
Услыхав возню, Тэйси обернулся и что-то отрывисто прошипел — но он сидел слишком близко к гудящему барьеру и Дэн не разобрал ни слова. Старик указал подбородком на беспамятного Райна, затем на девушку — теперь Байронс явственно различил знакомые, вечно растрепанные волосы. Почти ползком перебрался поближе к Тано.
Тот скосился на барьер, мгновенно отразивший движение Дэна прыткими стеклянными усиками. Прошептал, не разжимая губ: — Насколько он нестабилен?
Дэн осторожно «пощупал» чудовище. — На восьмерку… Может, девятку. Я могу его стабилизировать.
— В одиночку?
— Да. Только нужно перенести их наверх, — Байронс указал взглядом на лежащую в беспамятстве пару. — Райн одним своим присутствием отзывает мои команды.
Стоило им начать подготовку к эвакуации, как барьер заволновался, выпростал витые сосульки, норовя кого-нибудь зацепить — Дэн вовремя поставил щит. Было ясно, что под таким напором они долго не продержатся, и неизвестно, что произойдет, когда мастера вынесут из Колодца. Однако других вариантов не было — Алекс не мог действовать сам, а если барьер не угомонить, может пострадать не только Астоун… Установив для верности еще один щит, Байронс осторожно взвалил на себя Райна, предоставив Тэйси разбираться с обнаженной дамой.
Весь путь до окончания винтовой лестницы они прошли молча. По дороге Рональд умудрился закутать девушку в свой плащ, а заодно убедиться, что она жива. Но лишь когда они поднялись на площадку перед спуском, Дэн позволил себе обернуться и заглянуть ей в лицо.
Это была Тэа.
Он заметил на ее плече несколько широких, недавно заживших рубцов; на лбу — здоровенный синяк. Рональд поправил плащ и бережно уложил ее на подоконник в нише глухого окна. Байронс не нашел подходящего места и сгрузил Алекса на пол.
— Оба живы.
— И руки-ноги на месте — довольно необычно, учитывая переход сквозь нестабильный портал. — Тэйси походил между ними, стараясь самостоятельно определить диагноз. — Алекс в отключке из-за переутомления. Тэа… Ее пульс сильно замедлен. Полагаю, всё остальное тоже.
