бриттов и пиктов». (Пикты – народ, живший в Шотландии и позднее исчезнувший, их язык не сохранился.)
Я никогда не узнаю, как именно родоначальница моей бабки по отцу попала в Швецию. Но подозрения, которые пробудились у меня при взгляде на результаты ДНК-исследования, свели на нет все романтические представления об эпохе викингов.
Матери
Моя бабушка с материнской стороны Берта умерла от рака груди за много лет до моего рождения. И все же в моем детстве она присутствовала постоянно. Мама много рассказывала о ней, и история Берты стала частью меня и моей семейной истории. Я восхищалась бабушкой и окружавшими ее людьми, чья жизнь была наполнена музыкой и поэзией вермландской природы.
Берта Готтфридс, урожденная Турессон, родилась в Арвике, на западе Швеции, но всю взрослую жизнь работала учительницей младших классов в Туллинге, фабричном городке к югу от Стокгольма, центром которого была фабрика сепараторов «Альфа Лаваль». Берта вышла замуж, родила дочь, но вскоре развелась и воспитывала дочь одна, живя в квартирке на верхнем этаже школы. В детстве она была ярко-рыжей, и дети дразнили ее «Поджаркой». С возрастом волосы у Берты стали еще гуще и приобрели медно-красный оттенок. Во всяком случае, так мне рассказывали – сама я видела ее только на черно-белых фотографиях. Всю жизнь Берта боролась с лишним весом и, чтобы его скрыть, носила просторные платья.
«Веселая» и «добрая» – эти слова повторялись в описаниях чаще всего, так же как выражение «принимала все близко к сердцу». Берта всегда готова была протянуть другим руку помощи. Недавно я познакомилась с дамой по имени Дагмар. Когда мы встретились, Дагмар было 102 года, но память она имела кристально ясную. В отрочестве Дагмар жила в тяжелых условиях у злобных родственников в Норрланде. Об этом узнала бабушка Берта. Она взялась за дело, выслала Дагмар деньги на билет на поезд, и какое-то время Дагмар жила у нее.
У меня слезы наворачиваются на глаза в том месте рассказа, где Дагмар описывает, как 85 лет назад моя жизнерадостная бабушка встретила ее на Центральном вокзале Стокгольма. Мне особенно нравится то, что бабушка много и громко смеялась – об этом вспоминают все, кто про нее рассказывает. Моя собственная мать смеялась редко.
Когда бабушку хоронили, церковь была полна народа. В прощальной речи священник упомянул, как Берта всегда помогала ближним – и детям, которым была нужна помощь, и нищим художникам.
В детстве маму не баловали деликатесами. Бабушка Берта предпочитала тратить деньги на книги и картины. Несколько полотен висят у меня дома и по сей день.
Какое-то время она заседала в муниципальном совете Туллинге. Но вопросы канализации и прочие практические темы были не в ее стиле. Гораздо больше Берта увлекалась искусством, литературой и поэзией. Одна из ее сестер была замужем за художником, и бабушка часто покупала его картины. Вторая некоторое время водила знакомство с бардом Рубеном Нильссоном. А ее старшая сестра Ольга была замужем за поэтом Даном Андерссоном. Он умер, когда бабушке было 22 года, но впечатление о нем Берта пронесла через всю жизнь. 102-летняя Дагмар рассказала мне, как Берта, выйдя замуж, превратила одну из комнат своего дома в музей Дана Андерссона.
Отношения между бабушкой и ее сестрами были очень теплыми. Они каждый день созванивались. И каждое лето встречались у моей прабабки Каролины, в Брунскуге, возле Арвики.
В детстве мама несколько раз ездила летом на каникулы в Брунскуг. Увы, мне так и не удалось сподвигнуть ее на подробный рассказ о Каролине.
Если вернуться еще на поколение назад, к бабушкиной бабушке Кайсе Гулльбрандсдоттер, то от нее остались два письма. Кайса написала их своей внучке Берте – моей бабушке, – когда Берта училась в учительской семинарии в Стокгольме. Почерк четкий и красивый. Написано почти без ошибок, хотя Каролина ходила в народную школу всего несколько лет. В письмах говорится, что зима выдалась суровая и очень снежная. Однако мужу Кайсы удавалось выбираться в поселок и на почту при помощи снегоступов, хотя у него часто и подолгу болела спина. Все это время старики жили не одни – у них снимали жилье лесорубы.
Немного больше о бабушкиной бабушке Кайсе Гулльбрандсдоттер я узнала из книги бабушкиного брата Гуннара.
Гуннар Турессон был певцом, он исполнял песни на стихи своего покойного зятя Дана Андерссона. В двадцатые-тридцатые и в начале сороковых годов Гуннар Турессон был очень популярен. Он играл на лютне, пел и написал музыку к нескольким популярным песням своего времени: «Я жду у лесного костра», «Девушка из Бакафалля» и «Баллада о музыканте при дворе французского короля». Но после Второй мировой войны шведы охладели к песням. Турессон вернулся в Вермланд и занялся собиранием фольклора. Он ездил по деревням с магнитофоном и записывал старые народные песни и «попевки», которыми приманивали коров и изгоняли троллей. К сожалению, он стирал песни, как только записывал ноты мелодий, так что ни одной записи не осталось, объяснили мне в Шведском песенном архиве.
В автобиографии «Песни и воспоминания скальда» Гуннар Турессон рассказывает, как они с бабушкой Бертой – естественно, по инициативе последней – летом 1917 года прошли пешком несколько десятков километров, чтобы помочь бабушкиной бабушке Кайсе. Тогда они прожили у нее несколько недель. Незадолго до этого Кайса овдовела, но продолжала держать коров и овец, которых «закликала» каждое утро и каждый вечер. Через несколько лет Кайсу в один далеко не прекрасный день так скрутил ревматизм, что она не смогла вечером снять с плеча плетеный короб и всю ночь так и проспала с коробом на спине. Прабабушка Каролина решила забрать Кайсу к себе в Брунскуг. Три года Кайса оставалась прикованной к постели, а потом умерла. Ее тело увез катафалк. Так Кайса впервые проехалась на машине.
В своей книге Гуннар Турессон пишет, что, когда он был маленьким, его бабушка учила его финским словам и выражениям. Она говорила: «Неся в варежке зерна ржи, наши финские предки покинули Саво и осели в Гуннарскуге». Моя мама тоже рассказывала, что мы ведем начало от лесных финнов – общины, которая в XVI–XVII веках перебралась
