сделан человек, которого неумолимо тянет к ней. Неудивительно, что она не может смотреть ему в глаза.
«Если на свете и есть кто-то, кто способен любить по-настоящему…» — эти слова медленно умирали внутри него, пока он смотрел на дрожащую Нику. И Ригель подумал, что в том, как при взгляде на Нику его душа всегда рассыпалась на кусочки, была какая-то мучительная сладость.
***
Ригель отпустил мои руки, отстранился, и я вернулась в реальность.
Нет, кричало мое сердце. Я сходила с ума, перестала понимать, где верх, а где низ. Я просто чувствовала, как некая неведомая сила тянет меня к нему. Я уже собиралась остановить Ригеля, как вдруг в дверь кто-то позвонил.
Я вздрогнула, а Ригель метнул хмурый взгляд в сторону прихожей. Кто мог прийти к нам в такой час?
— Никуда отсюда не уходи, — умоляющим голосом попросила я его. — Не убегай. Пожалуйста! Я закусила губу, надеясь убедить его дождаться меня, не исчезать хотя бы в этот раз. Наверное, мне это удалось, потому что Ригель стоял не двигаясь.
Я пошла открывать дверь и спиной чувствовала, как он провожает меня взглядом. За матовым стеклом виднелся чей-то силуэт. Кто-то решил зайти к нам в гости в полночь? Я посмотрела в глазок и сильно удивилась. Затем открыла дверь. — Лайонел! — растерянно пробормотала я.
Он смотрел на меня вытаращенными глазами и был похож на человека, который только что сбежал от бандитов.
— Уже почти полночь. У тебя что-нибудь случилось?
— Я увидел свет в окнах, — торопливо сказал он, нервно переступая с ноги на ногу.
Его затравленный вид меня испугал.
— Я знаю, уже очень поздно, знаю, Ника, но… я не мог заснуть… я не мог… — Что с тобой? Ты в порядке?
— Нет! — ответил он резко. — Я постоянно об этом думаю и уже начинаю сходить с ума. Меня бесит эта ситуация, бесит, что ты живешь здесь, что… — Он закусил губу.
— Лайонел, успокойся!
— Меня бесит, что ты живешь в одном доме с ним! — наконец выпалил он.
От этих слов у меня заныло в животе. Я бросила тревожный взгляд через плечо, потому что в ночной тишине фраза Лайонела прогремела, как пушечный выстрел. Я шагнула за порог и прикрыла дверь, а Лайонел отступил на дорожку.
— Уже поздно, Лайонел. Лучше иди домой.
— Нет! — лихорадочно перебил он, повысив голос, что было на него непохоже. — Не пойду, потому что больше не могу это игнорировать! Меня трясет от мысли, что высокомерный тип постоянно крутится возле тебя. И еще твое платье… — бурно жестикулируя, сказал Лайонел и осмотрел меня с ног до головы. В его глазах мелькал зловещий огонек. — Все это время вы были вместе, да? Что он попросил у тебя в подарок, а? Что?
— Ты не в себе, — ответила я, от волнения обхватив себя руками.
— Не хочешь отвечать? — Лайонел шумно задышал, бегая по мне глазами. — Ты ничего не понимаешь, да?
Я подошла к нему.
— Лайонел!
— Вот только не надо этого! — крикнул он, отступив на несколько шагов. — Когда до тебя дойдет, а? Когда? — Он провел руками по волосам. — Ты действительно ничего не понимаешь?
Я ахнула, когда он сжал кулаки.
— Так не может продолжаться, это абсурд! Сколько мы уже дружим? Сколько? А ты как будто ничего не замечаешь! Что мне сделать, чтобы ты поняла? Что? Боже, Ника, открой глаза! Лайонел шагнул вперед, обхватил мое лицо руками и порывисто поцеловал меня в губы. Я зажмурилась и оттолкнула его. Я была ошарашена, и Лайонел, судя по всему, тоже. Он смотрел на меня с изумлением, а потом перевел взгляд на дверь.
Я обернулась и вздрогнула, увидев Ригеля. В тусклом ночном свете его глаза казались двумя безжалостными черными безднами.
Ригель молча смотрел на меня, и в этот миг, мне кажется, я услышала, как растет трава. Потом он повернулся и исчез за дверью.
— Ригель! — позвала я и шагнула вслед за ним, но Лайонел схватил меня за руку.
— Ника! Ника, подожди!
— Нет! — крикнула я и выдернула руку.
Лайонел уставился на меня испуганными глазами, а я повернулась и вбежала в дом.
***
Нервы натянулись и дрожали, как струны. Сердце тупо болело, пока он удалялся от этого видения или, возможно, убегал. Он испытывал жгучее желание разорвать этого парня на части и раскидать их в разные стороны, чтобы он, как по волшебству, снова не собрался в целого человека.
Увидеть, как они целуются, — для него все равно что умереть. Его будто засосало в темную воронку.
Он знал, что Ника никогда не сможет смотреть на него так, как ему хотелось бы. На кого-то другого — да, но не на него, человека с грязным и разбитым сердцем. Он слишком сильно себя ненавидел, поэтому заставил ненавидеть себя и ее.
Кровь прилила к голове, кулаки сжались сильнее. Увиденная сцена мучила его, и неудержимо хотелось что-нибудь сломать.
Никто и никогда не полюбит его, никто, потому что он искалеченный, странный, ничтожный человек-катастрофа.
Он держал мир на расстоянии. Он портил все, к чему прикасался. С ним что-то не так, и это навсегда. Ему не дано переживать обычные эмоции. Он даже не мог испытывать такое сладкое чувство, как любовь, без того чтобы не царапать его и не разрывать на части в попытке оттолкнуть от себя.
Привязываться к другому человеку — значит страдать. Привязанность означает покинутость, страх, одиночество и боль. Зачем ему все это?
У любви были глаза Ники, ее светлая улыбка и детская непосредственность, и она причиняла ему боль.
Ригель сощурил глаза. Стресс пульсировал в висках, под веками вспыхивали белые звездочки, и он чувствовал, как поднимается из глубины и заливает все его существо жестокое, холодное чувство пустоты.
— Нет, — простонал он, напрягая мышцы в тщетном сопротивлении душевной боли, которая всякий раз грозила лишить его способности трезво мыслить. Он закрыл и потер глаза, но это не помогло, пустота осталась. Тогда в ярости он пнул попавшийся под ногу рюкзак и сел на кровать. Обхватил голову руками и начал раскачиваться взад-вперед. — Не сейчас… Не сейчас…
***
— Ригель! — позвала я на лестнице, а когда добралась до второго этажа, пошла прямиком в его комнату. Дверь была приоткрыта. Я толкнула ее и увидела,
