«Вот-вот, — черный воин рассмеялся. — Это я тебе и предлагаю. То, чем занимаются черные воины, дело как раз для калейдоскопов».
«Ты предлагаешь мне стать… одним из вас?»
«А что? Нет, ты, конечно, можешь отказаться и тихо загнуться через… — он на секунду задумался, словно сверяясь с невидимыми часами, — шесть минут четыре секунды. Заставлять тебя никто не будет».
«Почему я должен тебе верить?»
«Тебя что-то не устраивает?»
«Я тебя совсем не знаю».
«Ты и Веру не знал, а все равно отдал ей все свои навыки. Что тебя заставило поверить? То, что произошло между вами в Управлении? Две коротких ночи и четыре сумбурных дня?»
«Это разные вещи. Вера нормальный человек, а не загадочное тело с целой вселенной вместо мозгов».
«Тогда оставайся и… спи спокойно».
«Постой, я что-то упустил — я до сих пор жив?»
«Пять минут… четыре пятьдесят восемь…»
«Прекрати считать! Ты снова со мной играешь?!»
«Четыре сорок…»
«Врешь! Если бы ты хотел моей смерти, то не сделал бы мне предложение».
«О! Предложение! — человек снова рассмеялся. — Ты что, девка на выданье? Ладно, Соловьев, хочешь все-таки узнать, почему подрывник поставил будильник не на девять, а на десять?»
Андрей почувствовал, как в груди замирает невидимое сердце.
«Трансляция финала мирового чемпионата по футболу должна была закончиться не раньше, чем в девять пятнадцать?»
«Точно… Болельщиком „сапер“ оказался, не смог пропустить такой матч и не пронаблюдать за взрывом не мог. Такая вот дилемма у него образовалась. Три — ноль счет тогда был. Наши проиграли. Идешь?»
Соловьев кивнул.
«С тобой — да».
Черный воин подал своим товарищам знак, и те осторожно подняли тело Андрея на руки. Он почувствовал, как от затылка до пяток разливается острая боль, и вдруг оказался в горизонтальном положении. Только когда воины внесли его в какое-то серебристое свечение, он наконец сообразил, что больше не видит себя со стороны.
«Не попрощался…»
«И не надо, — веско заметил воин со шрамом. — Вселенная, на самом деле, как малогабаритная квартирка. Все упирается во время. Если его достаточно, успеваешь столкнуться нос к носу с кем только можно. И все с одними и теми же… Даже надоедает. Так что прощаться смысла нет».
«Слишком сложно для меня…»
«Пока ты не узнал главное — сложно, — согласился воин. — А после — как взрослому задачки из учебника для первого класса».
«Но почему воины? Кто они? Ты-то как оказался в их числе? Земля, Келлод, люди и келлы… почему они встретились? А Тень? Откуда она взялась? Что вообще происходит?»
«Все ответы там, — воин указал в серебристое сияние. — Хотя кое-что я могу прояснить и сейчас. Понимаешь, братишка, и Келлод, и Земля — это частности. Просто мелкие инциденты, бои местного значения… Главный фронт проходит по иным рубежам. Но это совсем другая история, Соловей, совсем другая…»
* * *
Вера сидела на молодой шелковистой траве, которая покрыла склон холма ровным зеленым ковром. Весь город лежал перед ней как на ладони. Крыши домов, столбы, провода, только-только зазеленевшие деревья, потоки машин и мелкие, подвижные точечки — люди. Раскинувшийся до самого горизонта каменный муравейник, запутанный клубок судеб и мыслей. Остатки Тени еще прятались в наиболее укромных уголках, но Вера ощущала, что дни Проклятия сочтены. Даже не дни, а часы и минуты. В безбрежном океане единого разума Сущность теряла четкие ориентиры и растворялась, как тонна сахара в бездонном котле с кипятком. Она была могучей и непобедимой, но и ей требовались хоть какие-то точки приложения усилий. Ей были нужны люди, конкретные личности, ограниченные индивидуальными стремлениями и желаниями, а не открытые всем мысленным «ветрам», безличные, человеческие единицы. Сдаваться Сущность, конечно, не собиралась. Она просто не умела этого делать, но для новых атак у нее не было ни сил, ни возможностей. Лекарство от Проклятия действовало. Это было хорошо. Хотя цена излечения была даже выше, чем выплаченная до этого дань самой Тени, вроде «черного ноября» или бушевавших всю зиму природных катаклизмов.
Люди отчаянно сопротивлялись благой вести от своей хрупкой спасительницы. Они проклинали ее и отвечали ей самой лютой ненавистью. Они хотели разорвать ее на части, смешать с грязью, сжечь на костре и развеять прах по ветру. Примитивные зародыши Тени в их душах были не похожи на вселенское Проклятие, но объединение разумов действовало и на них. Лишившись укромных уголков, оказавшись на свету, открытыми для всех взглядов, они вопили и извивались. В отличие от Сущности им было негде укрыться, некуда бежать, и гибель их была медленной и мучительной.
С начала объединения не прошло и суток, а люди успели придумать несколько новых языков и шифров, городской совет принял десяток запрещающих мысленный контакт законов, а правоохранительные органы просто сбились с ног, вылавливая подозрительных граждан и локализуя очаги повсеместно вспыхивающих конфликтов.
— Любое благо преодолевает барьеры лжи и насилия с боем, — философски изрек расположившийся чуть ниже по склону Кирилл Мефодьевич.
Безносов настоял на том, чтобы вся группа держалась вместе, под усиленной охраной из «тунгусов» и еще пары специальных армейских подразделений.
— А под обломками этих барьеров гибнут люди? — Сноровский приложил к глазам бинокль и направил его на расположившуюся у подножья холма цепь солдат. Они выпроваживали из запретной зоны группу каких-то демонстрантов. Постепенно это им удавалось, но от окраины города двигалась еще одна процессия, гораздо более внушительная, и слева по склону на помощь оцеплению уже спускался еще один охранный взвод. — Значит, не такое уж это и благо.
— Главное — мы остановили Сущность.
— А стоило ли? Что принесла нам эта победа над Тенью? Свет? И чем он принципиально отличается от тьмы? Взгляните вниз. Те же конфликты, те же жертвы, ненависть, обман…
— Обманывать стало сложнее, — вступился за матронарма Бондарь. Он сидел рядом с Верой. Ему была поручена роль няньки. За последние сутки девушка еще ни разу не вернулась в реальный мир. Она автоматически пила, если ей предлагали, что-то ела, но тоже по приказу, и ни минуты не спала.
— А это не плюс, — возразил Иван Павлович. — Идеальное общество — вовсе не то, в котором не лгут. Да и не нужно нам никакого идеального общества. Уберечь Землю от Тени, чтобы ее не постигла участь Келлода, будет достаточно… Мы и уберечь-то ее не сможем. Так, слегка приостановим процесс, выиграем какое-то время…
— Откуда такой пессимизм? Все же получается, — удивился Кирилл Мефодьевич.
— Что получается? — Сноровский указал на город. Следом за второй демонстрацией утомленных знаниями трудящихся двигалась войсковая колонна. Десяток танков, бронетранспортеры и грузовые машины. — Еще день, и нас разгонят к чертовой матери. Или перестреляют как куропаток. Видите охотничков?
— Это разве не наши?
— Наши, — Иван Павлович кивнул. — Мы — не наши, вот в чем петрушка.
— Может быть, уйти в укрытие?
— Нет, они получили приказ просто занять позиции. На всякий случай. А вон и еще…
Следом за первой колонной двигалась вторая, более длинная. Кроме боевой техники, в ней были машины вспомогательных служб, полевые кухни, несколько колесных бульдозеров и еще какие-то самодвижущиеся агрегаты явно инженерного назначения.
— Такое впечатление, что едут обрабатывать зараженную местность, — заметил Сошников.
— Вот вам яркий пример, до чего доводит страх перед неизвестным, — Иван Павлович усмехнулся. — Если поступит приказ, они эту гору сроют, а образовавшуюся площадку еще и заасфальтируют. Для уверенности.
— Но ведь они понимают, что бояться нечего! Они же видят не только глазами, но и душой, — матронарм огорченно вздохнул. — Будь у нас такая возможность, Келлод бы сейчас по-прежнему процветал.
— Ага, — Сноровский скептически взглянул на матронарма. — То же самое происходило бы и у вас. Вы же не отличаетесь от нас почти ничем. Такие же параноики.
— Отвлечь можно? — Тимофей с беспокойством взглянул на Веру. — Что-то наша спящая красавица совсем бледной стала. Не ровен час, загнется от нервного истощения. Сутки уже народ «перенастраивает».
— Да-а, — Сноровский окинул Веру внимательным взглядом. — Плохо дело.
— Но если мы прервем процесс, Сущность снова пойдет в атаку, — забеспокоился Кирилл Мефодьевич.
— А если не прервем, Вера впадет в кому, и Проклятие все равно вернется, — заметил Сноровский. — Как быть?
— Вы уж придумайте что-нибудь, — Бондарь неожиданно развернулся и едва успел подхватить внезапно обмякшую девушку. Глаза Веры закатились, но спустя пару секунд она снова пришла в себя и с трудом заняла прежнее положение. Правда, теперь капитан постоянно придерживал ее за плечи. — Желательно побыстрее.
