— Я его не брошу! — Вера наконец-то осмелилась снова подойти к Соловьеву. — …Если прятаться от Тени неверно, а сражаться с ней нереально, значит, ее следует… Ее следует — что? Напугать прожекторами? Сжечь напалмом? Что следует с ней сделать?
— Надо просто пойти и поговорить с ними! — предложила Вера.
— Балахоны умеют говорить и без встреч тет-а-тет, — прошептал Соловьев. — Они тебе ничего не скажут. — …Когда вообще появились эти голоса-балахоны? Так, вспоминаем… сразу после начала атак на ворота… Что из этого следует? — Три шага назад, разворот, три шага вперед…
— Но почему? Им трудно, что ли? Может быть, ты не так с ними разговаривал? Задавал не те вопросы? Или невнимательно их слушал?
— Не знаю…
— Я пойду!
— Куда?
— Поговорю, — Вера решительно развернулась и пошла к выходу.
— Стой, куда?! — воскликнул Евгений. — Ты тоже сошла с ума?! — …Потом было путешествие на Келлод… Так… Сущность реальна, альфа и омега, погибший Келлод, загибающаяся Диши… И какая связь? — Сноровский даже вспотел, то ли от своих маятникообразных телодвижений, то ли от напряженных раздумий.
— Ничего мне они не сделают! Всегда можно договориться…
Соловьев схватил слабыми пальцами Евгения за штанину и прохрипел:
— Они воспримут ее появление как неверное решение… Останови…
— А если она все-таки права? — Логинов сделал шаг назад.
— Не упрямься… это не наше личное дело… Можешь ненавидеть меня сколько угодно, но я прав… Вере нельзя выходить наверх…
— Я так не думаю, — упрямо заявил майор.
«Время вышло, Соловьев», — внезапно прозвучавший в голове Андрея голос Некто был полон сочувствия.
«Ты весьма кстати».
«Вы приняли неверное решение».
«Мы пока ничего не решили!»
«Я вижу девушку. Она уходит. Это означает, что вы хотите снова пуститься в бега. Такое решение неверно. Прощай».
«Постой, она пытается всего лишь поговорить!» — эту фразу Андрей невольно продублировал вслух, и к нему обернулись все трое оставшихся в подвале «управленцев». Даже глубоко ушедший в себя Сноровский.
— Ты с кем это?
— Верните ее, — Соловьев приподнялся на локтях. — Верните, или ее сейчас убьют!
Логинов со Сноровским переглянулись и бросились к выходу.
— Балахон сказал… что нас уничтожат? — спросил Федор, нервно теребя пуговицу.
— Да, — Андрей снова лег.
— Всех? — Пуговица оторвалась.
— Всех, Федя… и навсегда…
Курилович выронил пластиковый кругляшок и снял очки. Его руки размашисто дрожали, но в остальном он вел себя вполне достойно. Он даже нашел силы высказать предположение:
— Наверное, Тень начала новую атаку… теперь уже против людей. Иначе бы у нас осталось побольше времени…
— Да… но теперь время вышло, — Соловьев зажмурился. — От греха подальше… всех пособников Проклятия — к стенке… Логично, черт возьми. Только глупо. Гораздо умнее было бы просто сказать: ребята, не майтесь дурью, сделайте так-то и так-то… Мы бы отказались?
— Думаю, нет, — Федор удрученно вздохнул. — Жалко, что они не такие умные…
* * *
— Вера!
Голос Евгения утонул в сочном протяжном звуке, разлившемся по улице упругой волной. Прежде чем обернуться, Вера невольно присела, и, видимо, это спасло ее от неизвестного снаряда, который коротко свистнул над головой и пробил в стене дома полуметровую брешь. Клубы пыли и косой ливень обломков сделали Веру невидимой для Логинова, но не для стрелка. Странное оружие снова провыло, и под ногами перепуганной девушки вздыбился асфальт. Евгений в два прыжка оказался рядом с Верой и сильно толкнул ее в плечо. Она отлетела к продырявленной стене и рухнула в глубокую яму перед полуподвальным окошком… …Логинов прыгнул следом, но в эту секунду прозвучал новый выстрел, и майора отбросило на несколько метров к углу выступающего из общей линии дома. Евгений, чувствуя, как в груди разливается холод, попытался встать, но ноги подкосились, и он сполз по стенке на асфальт. Говорить майор не мог — легкие отказывались выдавливать воздух, — и потому он произнес свое последнее слово одними губами: «Вера…» Мир вокруг закружился, потек цветными разводами и ручьями и в конце концов просочился сквозь черное сито ватной тишины и покоя. Евгений плавно опустил подбородок на развороченную ужасным зарядом грудь и прикрыл глаза. Никакого яркого света или провожатых в потусторонний мир он не видел. Наверное, потому, что не хотел. Никогда в жизни он не нуждался ни в утешении, ни в поддержке, не требовалось этого ему и сейчас. Умирать Логинову было не больно и не страшно. Это было просто никак… Жаль было только, что поблизости нет Веры… Но, главное, она уцелела… Она… она… Майор завалился на бок и затих… …Оружие принялось выть без остановок, и на голову Вере посыпался щебень, обломки кирпича, пыль, грязь и песок. К тому моменту, когда завывания стихли, на спину девушке давил уже толстый слой мусора. Она пошевелилась, стряхивая его с себя, и подняла голову. Прямо перед ее лицом встал чей-то ботинок. Вера с трудом села и протерла глаза. Яму с ней разделил «тунгус» по прозвищу Дохлый. На девушку он не обращал внимания, поскольку был занят своим любимым делом. Он сосредоточенно выискивал цель.
— Настильная траектория, значит, где-то в подворотне… — бормотал Дохлый. — Сейчас, голубчик… сейчас…
— Дохлый, где Женя?
— Сейчас… — казалось, снайпер ее не слышал. — Только шевельнись…
Вера приподнялась и выглянула из ямы. За каждым выступом, углом или более-менее надежным укрытием замерли бойцы Безносова. Все они были предельно сосредоточены и смотрели куда-то вниз по улице. Евгения среди них не было.
Неожиданно окошко полуподвала негромко звякнуло и целиком провалилось внутрь дома. Вера испуганно взглянула на образовавшуюся дыру и замерла.
Из подвала высунулась запыленная лысина Сноровского.
— Хлипкие рамы… сгнили уже совсем. Вера, заползай…
Девушка не стала сопротивляться и оперлась на плечи Ивана Павловича. Он втянул ее в укрытие и осторожно поставил на ноги.
— Что с Женей? — с тревогой в голосе спросила Вера.
— Такие дела… — Сноровский отвел взгляд.
— Нет! — она уткнулась в его грудь и разрыдалась.
— Ну и ружьишки у них, не приведи господь… Даже ячейка не спасет… Пойдем…
Он обнял девушку за плечи и повел по подвалу к большому пролому в стене. За ним обнаружился еще один подвал, только глубже и с немного другими стенами, но и его дальняя стена была продырявлена. Третий «базовый этаж» оказался тем самым, в котором пряталась группа.
— Все сообщается, — пояснил Иван Павлович. — Тут такие катакомбы… обнаружились…
— Что это там грохотало? — встретил их Федор. — А выл кто?
— Это теперь так звучит стрельба, — Сноровский усадил Веру на какой-то ящик.
— А Женя где?
— Там, — Иван Павлович нехотя махнул рукой в сторону пролома.
В нем, словно повинуясь взмаху «волшебника Сноровского», появился перепачканный сажей и пылью Дохлый.
— Вот вы где…
— А что?
— Ничего. — Снайпер подошел к нормальному выходу и занял позицию для стрельбы стоя. — Полковник приказал тут всем собраться…
— Стрелка-то обнаружили?
— Не-а, спрятался гад… — По лестнице зашуршали шаги. — Кто?!
— Дед Пихто!
— Проходи…
— Нас тут пятеро, не обсчитайся…
— И все «пихты»?
В подвал вошли еще пятеро «тунгусов». Двое из них заняли места у пролома, еще один остался рядом с Дохлым, а двое затерялись в темноте, обследуя помещение на предмет надежности. Вскоре один из них вернулся и подал Дохлому какой-то знак. Снайпер пробормотал что-то в приемопередатчик, и вскоре по ту сторону пролома послышались новые шаги.
— Далеко ведут подвалы? — спросил Безносов. Вновь прибывшую группу возглавлял лично он.
— Если прямо, то до подземных хранилищ речпорта, — ответил появившийся с противоположной стороны Бондарь, — если через пять домов направо повернуть — в метро, седьмой дом и налево — в убежище под Академией Госслужбы, десятый дом после этого поворота — в пойму ручья, того, что за драмтеатром…
— Как все удобно придумано, — полковник усмехнулся. — А я-то гадал, как некоторые штатские умудряются настолько скрытно по городу передвигаться?
Он склонился над Соловьевым и усмехнулся:
— Добегался?
Для ответа у Андрея уже не было сил. Да этого от него и не требовалось.
— Что там наверху? — спросил Сноровский.
— Заняли оборону, — серьезно ответил Безносов. — Только этих черных наше сопротивление, похоже, не смущает.
— В двоих попал, — буркнул от дверей один из бойцов. — Хоть бы дернулись.
— А мы уже четверых потеряли, плюс Женя, — Безносов мрачно взглянул на Андрея. — Его я тебе вообще никогда не прощу… Что же ты все-таки недодумал?
