— Вы уж придумайте что-нибудь, — Бондарь неожиданно развернулся и едва успел подхватить внезапно обмякшую девушку. Глаза Веры закатились, но спустя пару секунд она снова пришла в себя и с трудом заняла прежнее положение. Правда, теперь капитан постоянно придерживал ее за плечи. — Желательно побыстрее.
— Желательно, — буркнул Иван Павлович. — Мы же тебе не суперкомпьютеры…
— Кстати вспомнили, — Тимофей кивнул в сторону сбегающего по склону Федора.
Программист, нечленораздельно мыча, размахивал какой-то бумагой и спешил так, что едва не потерял ботинок. Прыгая к Сноровскому на одной ноге, он пытался натянуть непослушную обувку и одновременно вручить директору листок.
— Что за спешка? — заинтересовался Иван Павлович.
— Все! — заявил Курилович срывающимся голосом. — Все! Я выяснил! «Вектор» рассчитал! Все, Иван Павлович! Нам конец!
— Очень впечатляет, — Сноровский развернул листок и прищурился. — Это что за литература? Шрифт покрупнее не мог… Не понял… Что значит нет?
— Вот! — Федор наконец справился с ботинком и энергично взмахнул рукой. — «ВТ» рассчитал все с точностью до десятого знака!
— Вот это примочка к больному месту! — Иван Павлович удивленно взглянул на Кирилла Мефодьевича. — Матронарм, как мне понимать эти выкладки? Может, вы проясните?
— Я без очков совсем плохо… — Кирилл Мефодьевич попытался рассмотреть текст, но покачал головой и вернул листок Сноровскому. — Что там?
— Видите ли, любезный пришелец, суперкомпьютер «Вектор Тысячелетия» утверждает с точностью до девяноста девяти процентов, что вычислил нашу проблему. Нашел, так сказать, ее суть.
— Так это же прекрасно!
— Как посмотреть, — Иван Павлович недобро сощурился. — Дело в том, что, по мнению «ВТ», никакой нематериально-внеземной Сущности в природе не существует. И не может существовать…
— Но… все правильно! Это же внеземной объект! Там, где он возник, совсем другие условия и физические параметры… Там иные свойства имеют и материя, и энергия, и молекулярные конденсаты…
— А вот и нет, — Сноровский помахал листочком. — Нигде во вселенной таких условий нет. Предпосылки есть, но, чтобы они развились в подходящие условия, должно пройти не меньше миллиона лет. Лишь тогда ситуация созреет, вселенная достаточно остынет и расширится, а явления, которые сейчас лишь формируются, наберут силу и дадут толчок к образованию Сущности. Как вам такое заявление?
— «Вектор» всего лишь машина, он может построить выводы на основе неполных или ошибочных данных…
— Вот именно — машина. Ему наплевать на условности и политкорректность. Режет правду-матку и не думает, удобна такая информация или нет. Истина для него — прежде всего.
— Но как же факты?! Вы видели Сущность своими глазами, вы видели, как влияла она на события…
— Что-то такое мы видели, но на нем не было надписи «Сущность. Сделано во Вселенной. Пейте охлажденной». А все события вполне укладываются в рамки обычных. Что в них было принципиально нового? Война? Массовый психоз? Потеря людьми человеческого облика — причем, заметьте, это образно выражаясь, а не буквально. Что еще? Все? Ну и при чем тут какая-то там Сущность?
— Вы же верили в нее! Почему вдруг настолько изменилось ваше мнение?
— Потому, что на самом деле я не верил ни в Тень, ни в вашу слезоточивую историю о бегстве с гибнущего Келлода, — заявил Сноровский. — Почему вы бежали на Землю? Я ведь не раз задавал вам этот вопрос, но вы мне так и не ответили. И тогда я сказал, что все равно придет время, и вы мне расскажете правду. Так вот, матронарм, время пришло.
— Я вам все рассказал! Ну, спросите у Веры! Ведь теперь мне не под силу скрыть никакие секреты…
— Это если их скрывать, — согласился Иван Павлович. — А если поверить в легенду? Самому поверить, да еще так крепко, что реальная картина просто сотрется из памяти.
— Разве такое возможно?
— А кто вас знает, с вашими техночудесами? Разве может пластиковая карточка двое суток поддерживать жизнь в потенциальном трупе? А если может, почему бы вашей Коро не научиться подчищать воспоминания?
— Я не знаю…
— Вот вы-то как раз знаете. Вам память никто не подчищал. Вы же целый матронарм! Такое начальство должно иметь ясное представление о происходящем. Ясное и полное. Я понимаю, ваши действия удачно оправдывала теория о Тени, якобы согнавшей келлов с родной планеты. Но на самом деле вы, как саранча, просто выжали из Келлода все соки и смотались на поиски новых ресурсов. Так было, что молчите?
— Сущность реальна, — Кирилл Мефодьевич поник, но не сдавался.
— Бондарь, встряхни-ка Веру! — рявкнул Сноровский.
— Иван Павлович, это неправильно, — неуверенно возразил Тимофей. — Проклятие только и ждет, чтобы мы начали сомневаться и прекратили этот… эксперимент.
— Делай, что приказано!
— Но Тень…
— Вот и посмотрим, прав наш силиконовый умник или нет!
— Люди еще не готовы…
— Люди никогда ни к чему не готовы, однако всегда со всем справляются. Буди красавицу!
От его крика Вера очнулась и без помощи Бондаря. Она обернулась к Сноровскому и слабо улыбнулась.
— Я почти закончила… Еще немного, и Тень уйдет. Во всяком случае, отсюда…
— Есть другая точка зрения, — сказал Иван Павлович, немного успокаиваясь.
— Смотрите! — Федор вытянул руку, указывая на стремительно несущуюся от горизонта черную тучу.
Она приближалась, поглощая небо и накрывая город резкой тенью. Не прошло и пяти минут, как черный фронт добрался до холма и в лица стоящим на склоне людям ударил резкий порыв ветра. Вера испуганно отвернулась и прикрыла глаза ладонью. Тимофей встал рядом с матронармом и что-то ему негромко сказал. За шумом ветра слов было не различить, но Кирилл Мефодьевич обреченно кивнул и что-то ответил.
— Нам конец! — взвыл Федор, опускаясь на землю.
— Нет, — возразила Вера, почему-то улыбаясь. — Это всего лишь гроза…
Подтверждая ее слова, поднебесье пророкотало сильными громовыми раскатами. Первые крупные капли дождя ударили, словно вступление к торжественному маршу. Их глухой стук постепенно слился в равномерный шелест, затем стал громче, отчетливей и наконец превратился в шум сильного ливня. Никто от него не прятался и даже не пытался как-то защититься. Лишь Сноровский набросил на лысину капюшон куртки, а Федор пригнул голову и пару раз вздрогнул. Его лица видно не было, но выглядела его реакция так, словно он плачет.
Когда дождь пошел на убыль, Иван Павлович окинул взглядом свою поредевшую аналитическую группу и махнул рукой.
— Идемте вниз…
— По соображениям безопасности… — хотел было возразить Бондарь.
— Вниз! — решительно отчеканил Сноровский.
Тимофей с осуждением покачал головой, но больше спорить не стал… …Небо после дождя было синим и прозрачным, а дышалось просто изумительно, даже в городе. Сначала группа шла в тесном кольце «тунгусов», но постепенно воины разорвали строй и остались где-то позади. Нападать на «управленцев» никто не собирался. Увидев Веру, люди просто отворачивались и уходили в сторону.
— Ну, — Сноровский обернулся к Кириллу Мефодьевичу, — так был ли мальчик?
— Если его не было — почему все так себя ведут?
— А если был, куда он ушел и почему так добровольно?
— Как бы то ни было, — вмешался Федор, — теперь у всех отлегло от сердца. Скоро народ снова «индивидуализируется», и все войдет в колею. Все станет, как прежде.
— Впечатлений-воспоминаний о совместном разуме им хватит до смерти, — возразил Сноровский. — Не станет ничего таким, как прежде. И никогда.
— Возможно, в этом есть и плюсы, — заметил матронарм. — Возможно, именно этот опыт и позволит Земле избежать участи Келлода…
— Смотрите! — радостно воскликнула Вера.
Все взглянули вверх по улице и увидели того, кого увидеть уже и не надеялись…
* * *
Старательно обходя скопления граждан, угрюмо обсуждающих навалившиеся проблемы, к ним приблизился помятый и уставший Феликс.
— Во всяких подвалах сидел, но в таком жутком — впервые, — пожимая руки товарищам, пробурчал Сошников. — Кромешная темень и завывания какие-то. А крыс там сколько!
— Крыс?! — Вера опасливо взглянула себе под ноги.
— Там, не здесь, — Феликс усмехнулся. — А ты молодец.
— Ты уже знаешь?
— А как же, — Сошников внимательно взглянул на матронарма. — Только меня выпустили, я тут же под твою ревизию и попал. Едва убежал от каких-то возмущенных граждан. Неслись по пятам с палками и орали: «Бей пришельцев!» Черносотенцы паршивые…
— А кто тебя освободил? — спросил Кирилл Мефодьевич, отвечая ему таким же долгим взглядом.
— Те же, кто запер, — Сошников перевел взгляд на Сноровского. — Те же, кто забрал тело Соловьева…
